Содержание
- Биография Сергея Васильевича Зубатова
- Богоискатель, народоволец, провокатор
- В штате
- Профсоюзы — школа монархизма
- Борьба охранки с капиталом
- Крах
- СЕРГЕЙ ЗУБАТОВ — НАЧАЛЬНИК МОСКОВСКОГО ОХРАННОГО ОТДЕЛЕНИЯ
- «Новый Геродот»
- ЗУБАТОВ СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ
- Зубатов, Сергей Васильевич
- Биография
- Зубатовское рабочее движение
- Сочинения
- Литература
- Ссылки
- Примечания
- Зубатовщина
- «Зубатовщина» Философские аспекты полицейского социализма.
- «ЗУБAТОВЩИНА»
Биография Сергея Васильевича Зубатова
Сергея Васильевича Зубатова называют по-разному: великим провокатором, гением политического сыска, злодеем и реформатором. Но он, как бы мы к нему ни относились, был, безусловно, самой яркой фигурой на политической арене конца XIX — начала XX века. Он был нелюбим многими. И теми, с кем боролся, и теми, ради кого он делал свое не очень почетное, но очень нужное дело. Все современные спецслужбы мира ведут сыск (будь то уголовный или политический) по его методу.
Богоискатель, народоволец, провокатор
Течение русской истории на рубеже XIX-XX веков было бурным и мутным. Оно внезапно выносило на поверхность ранее никому неизвестных людей, чье возвышение казалось загадкой, и в ком парадоксальным образом смешивались свойства мечтателей и интриганов, холодных политиков и азартных игроков, преданных идее фанатиков и законченных циников, самоотверженных борцов и полубезумных властолюбцев.
Создатель подконтрольных охранке профсоюзов Сергей Васильевич Зубатов был человеком подобного типа. В молодости богоискатель, затем народоволец, ставший агентом полиции и сделавший в министерстве внутренних дел неплохую карьеру, которую он погубил, запутавшись в собственных интригах; монархист, покончивший с собой при получении известия об отречении Николая II.
Характерно, что период взлета Зубатова, как чиновника полиции и политического деятеля, был недолгим — всего около шести лет, с 1896 по 1903 год. О его молодости известно немногое. О том, как он доживал свой век в опале — еще меньше.
Родился Зубатов в 1864 году, ровно через два года после отмены крепостного права, в московской небогатой и незнатной семье. Причем молодость его нисколько не предвещала известности в будущем. Он учился во вполне заурядной московской гимназии. Особыми успехами в учебе не знаменит. Известно только, что гимназист Зубатов довольно живо интересовался религией, с 16 лет участвовал в дискуссиях на религиозные темы со сверстниками и старшими и был большим любителем чтения.
Однако, как это часто происходило с юными богоискателями в то время, его потянуло к активным действиям. Уже в 18-летнем возрасте Сергей Зубатов был участником кружка, исповедовавшего идеи, близкие к народовольческим. Деятельность гимназистов-революционеров стала известна школьному начальству. Конечно, большой угрозы государственному строю Российской империи она в себе не несла, но поскольку дело происходило около года спустя после потрясшего всю Россию убийства Александра II, руководство гимназии восприняло все всерьез. И Зубатову пришлось оставить учебу, не завершив курса.
Исключение из гимназии не заставило его отказаться от увлечения революционной деятельностью. Более того, женившись еще год спустя на офицерской дочери Анне Митиной, он превратил принадлежавшую тестю библиотеку в своеобразный революционный клуб, где организовывались собрания, диспуты, хранилась нелегальная литература.
Тут Сергеем Зубатовым заинтересовалась уже полиция. В 1883 году он был арестован. Правда, подоспели родственники и друзья, собравшие залог, под который несостоявшегося революционера выпустили. Тем не менее, обвинение с него не сняли, что впоследствии позволило московской охранке держать его, что называется, «на крючке».
Выйдя из тюрьмы, Сергей Зубатов пошел на службу в Московскую дворянскую опеку. Неизвестно, переменил ли он свои революционные убеждения, во всяком случае, о какой-либо активной его деятельности на этом поприще в следующие два года ничего не известно. Возможно, он так бы и остался мелким канцелярским служащим, если бы не память о конфликте с властями и не заинтересованность московской полиции в тайных агентах.
Начальнику московского охранного отделения Бердяеву достаточно было пригрозить Сергею Зубатову высылкой, чтобы заставить его сотрудничать с полицией. Зубатов, поступив вольнослушателем в Московский университет, чтобы быть поближе к источнику революционной заразы, еще весной 1886 года раскрыл один революционный кружок. Трое его членов попали в тюрьму, и двое из них впоследствии погибли в заключении. А 13 июня 1886 года сотрудничество Зубатова с охранкой получило прочную материальную основу: вольнослушатель Московского университета, служивший уже телеграфистом на московской центральной телеграфной станции, был завербован в качестве платного агента внутреннего наблюдения.
В штате
Следующие три года Сергей Зубатов исправно выполнял функции провокатора. При его непосредственном участии были раскрыты еще несколько революционных кружков. Конечно, ему было далеко до успехов Азефа, однако «наверху» им были вполне довольны. И соответствующим образом оценили: после того как он перестал представлять интерес для полиции в роли тайного агента, его взяли в штат. Сергей Зубатов легализовался, то есть поступил на службу в полицию в 1889 году, причем сразу на должность помощника начальника московского охранного отделения.
Правда, офицерского звания бывший провокатор не получил. Вероятно, начальство не сочло удобным производить в офицеры человека со столь дурной репутацией. В донельзя революционизированном русском обществе профессия полицейского агента вызывала всеобщее глубокое презрение. Так что охранка сочла нужным поберечь мундир.
Зубатов продолжил борьбу с революционерами уже как штатный полицейский чиновник. Благодаря старым наработанным связям и знанию революционной среды он без особого труда вербовал собственных агентов. А организаторские способности, отмеченные всеми, кому довелось работать с Зубатовым, помогли ему двигать карьеру дальше.
Пять лет спустя он сменил некогда завербовавшего его Бердяева и был назначен на должность начальника московского охранного отделения. Офицерского звания по-прежнему не было, Зубатов обладал только гражданским и не слишком престижным чином коллежского секретаря. Но поставил дело политического сыска так, что московская охранка вскоре стала образцом для всей России.
Главной заслугой Зубатова было то, что он привнес в работу спецслужб четкую организацию и порядок. Он наладил систематическую регистрацию всех арестованных, ввел практику их фотографирования. Созданный по его инициативе «Особый отряд наблюдательных агентов», сотрудники которого действовали в крупнейших и наиболее революционных городах России — Петербурге, Москве, Одессе, Харькове — и имели полномочия на арест любого подозрительного лица, позволил существенно повысить эффективность оперативной работы московской охранки.
Кроме того, Сергей Зубатов, сам пришедший в полицию из революционного движения, и за годы службы глубоко поверивший в свое дело, обнаружил большие успехи в переубеждении влиятельных революционеров. Его сподвижником стал бывший член исполнительного комитета и председатель заграничного исполкома «Народной воли» Лев Александрович Тихомиров, превратившийся не без помощи Зубатова в преданного трону монархиста и, вероятно, по его протекции получивший помилование от Александра III. Способность правильно поставить «работу с интеллигенцией» дала новому шефу московской охранки возможность не только вербовать информаторов из революционной среды, но и превращать их при необходимости в пропагандистов правительственных взглядов.
Профсоюзы — школа монархизма
Опыт революционера обеспечил Зубатову и другое преимущество. Лучше своих коллег из полиции он понимал, что революционное движение не является просто продуктом злой воли горстки заговорщиков, а имеет глубокие социальные корни. Достаточно быстро он осознал, что одними лишь арестами и ссылками побороть это движение невозможно. Необходимо перехватить у революционеров инициативу, дать легальный выход недовольству населения, предоставить низам возможность ненасильственной защиты своих прав, сделать рабочих искренними сторонниками существующего политического порядка и тем самым изолировать вожаков революции от их социальной базы. Возможности для этого, как полагал Сергей Зубатов, у него имелись.
В 1901 году он выдвинул идею создания легальных рабочих организаций, действующих под контролем тайной полиции. Эти организации должны были ориентировать рабочих на поддержку монархии и мирную борьбу за улучшение условий труда. Любопытно, что сам Зубатов высказал все эти мысли в устной форме, а соответствующую докладную записку, которую предполагалось положить на стол начальству, составил по его просьбе работавший тогда в консервативной газете «Московские ведомости» бывший революционер Лев Тихомиров.
Записка была передана московскому обер-полицмейстеру Дмитрию Федоровичу Трепову. А от него попала к генерал-губернатору Москвы великому князю Сергею Александровичу. Тот согласился с мнением начальника охранного отделения и «дал добро» на претворение его идеи в жизнь. Министр внутренних дел Дмитрий Сергеевич Сипягин тоже одобрил планы Зубатова.
Уже в мае 1901 года в Москве был создан первый из зубатовских профсоюзов. Он назывался «Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве». На первых порах деятельность общества ограничивалась организацией бесплатных лекций для рабочих в Историческом музее. Шефу охранки удалось привлечь к их чтению нескольких выдающихся ученых, в том числе профессоров Московского университета историка Павла Гавриловича Виноградова и экономиста Александра Аполлоновича Мануйлова. В лекциях шла речь о положении рабочих в России и на Западе, формах легальной профсоюзной борьбы, особенностях рабочей политики в европейских странах.
Разумеется, подавалась эта информация в нужной Зубатову упаковке. Лекциям сопутствовали беседы на религиозные и монархические темы. Здесь начальнику московского охранного отделения, вероятно, значительно помог юношеский опыт. А подготовленные им агитаторы из числа рабочих и интеллигенции вели одновременно антиреволюционную пропаганду на московских фабриках и заводах.
Надо отметить, что удержать бесплатные лекции на высоком качественном уровне удавалось недолго. Университетские профессора, втянувшиеся было в затею Зубатова, столкнулись вскоре с резким осуждением со стороны коллег и собственных студентов. Под давлением общественного мнения им пришлось отказаться от сотрудничества с охранкой, а некоторым — даже покинуть на время Россию.
Несмотря на это, зубатовские организации росли. Вскоре был создан «Совет рабочих механического производства Москвы», своеобразная координирующая структура для всех организаций рабочих тяжелой промышленности. Большим преимуществом зубатовских профсоюзов было то, что ни в одном из них охранка официально не участвовала. Тот же «Совет» возглавляли бывшие члены московской социал-демократической организации «Рабочий союз», разгромленной под руководством Зубатова еще в 1896 году. Рядовыми организациями также формально руководили рабочие, те, разумеется, в ком шеф охранного отделения был уверен лично.
При этом Сергей Зубатов, чтобы придать своему детищу большую жизнеспособность, предоставил рабочим организациям довольно широкие полномочия. Помимо организации лекций и бесед, создания касс взаимопомощи и потребительских обществ им было позволено вести легальную борьбу за повышение заработной платы, сокращение рабочего дня, регулировать отношения с работодателями. Причем Зубатов намекал, что в случае крайней необходимости рабочие даже имеют право на забастовку.
География движения между тем росла. Еще летом 1901 года в противовес социал-демократической еврейской партии Бунд в Минске и Вильно охранкой была создана Еврейская независимая рабочая партия, по своему идеологическому облику полностью идентичная зубатовским профсоюзам. А в начале 1901 года в Москве появилось «Общество взаимной помощи текстильщиков», также организованное агентами Зубатова. Подобные организации возникли позже в Киеве, Харькове, Одессе, крупных городах, где действовали люди шефа московской охранки.
Вскоре новым рабочим организациям представился прекрасный случай громко заявить о себе. 19 февраля 1902 года, в день годовщины отмены крепостного права, московская охранка организовала демонстрацию с возложением венка к памятнику Александру II. Эта демонстрация, в которой приняло участие около 50 тыс. рабочих, стала подлинным триумфом Сергея Зубатова.
Борьба охранки с капиталом
Противодействие профсоюзной работе охранки со стороны промышленников возникло закономерно, но для самого Зубатова оно, по-видимому, было неожиданным. Заручившись поддержкой наверху, он и не думал справляться с мнением о его замыслах хозяев фабрик и заводов. Более того, когда конфликт с предпринимателями все же произошел, начальник московского охранного отделения вел себя, говоря мягко, вызывающе.
Первым поводом для такого столкновения стала та самая демонстрация к памятнику Александру II. Московские власти по наущению Сергея Зубатова потребовали не только не штрафовать рабочих за прогул 19 февраля (день был будний), но и оплатить им время участия в демонстрации как рабочее. Это было слишком. Московские заводчики не только отвергли все эти требования, но и предприняли некоторые контрмеры со своей стороны, пожаловавшись на самоуправство шефа охранки в министерство финансов.
Инстанция для жалобы была выбрана не случайно. Помимо того, что вся промышленность России тогда находилась в ведении этого министерства, во главе его стоял Сергей Юльевич Витте, известный своей личной неприязнью к тогдашнему руководству министерства внутренних дел. Витте, разумеется, поддержал предпринимателей.
Тем не менее, Зубатов не уступал. Спор об оплате участия в демонстрации 19 февраля дошел до того, что шеф охранки пригрозил одному из крупнейших промышленников Москвы, Юлию Петровичу Гужону, французскому подданному, высылкой из страны. От этой неприятности Гужона спасло только вмешательство французского посла, сумевшего поставить предел произволу Зубатова.
Тот временно отступил, но сдаваться не собирался. В июне 1902 года он выступил с новой инициативой, предложив промышленникам создать рабочие комитеты на предприятиях для разрешения трудовых конфликтов. Зубатов надеялся, что появление таких комитетов будет способствовать повышению престижа его организаций среди рабочих. Предпринимателям эта идея не понравилась. В результате их жалоб начальник московского охранного отделения лишился своего поста. Его перевели в Петербург, причем с повышением: Зубатов возглавил особый отдел в департаменте полиции министерства внутренних дел. И, пользуясь расположением к себе нового министра, Вячеслава Константиновича Плеве, продолжил свою профсоюзную деятельность уже в масштабе России.
Самой крупной политической акцией зубатовских профсоюзов стало участие в крупнейшей стачке на юге России летом 1903 года. Тогда социал-демократам удалось поднять на борьбу под лозунгом свержения самодержавия, политических и гражданских свобод и 8-часового рабочего дня рабочих всех промышленных предприятий от Баку до Одессы. Это выступление продолжалось с июля по август и было в итоге подавлено при помощи войск. А расследование показало, что весьма активными участниками, а кое-где, например, в Одессе, и организаторами забастовки были зубатовцы.
Крах
По всей видимости, Зубатов просто уже увлекся. Положение руководителя всей системы политического сыска в России и неформального лидера крупного рабочего движения несколько вскружило ему голову. И Сергею Зубатову показалось, что его возможностей хватит на успешные политические интриги на уровне высших ступеней власти в Российской империи.
Неизвестно точно, с какой целью Зубатов стал копать под своего шефа Плеве. Возможно, им двигало обычное честолюбие и надежда на некие материальные выгоды от этой интриги. Возможно, он искренне не соглашался с той политикой жесткого силового подавления революционного движения в России, которой придерживался Плеве. Сам Зубатов считал, что с революцией надо бороться более тонкими и продуманными методами, чем штыки и нагайки. Вероятно, на этой почве он и сошелся с министром финансов Витте, метившим на место Плеве.
Сам Витте в своих воспоминаниях ни в чем подобном не признается, заявляя, что никаких контактов с Зубатовым у него не было. Однако приводит следующий любопытный эпизод: в начале июля 1903 года к нему на прием пришел Зубатов, который заявил, что Россия находится на пороге революции, удержать ее одними полицейскими мерами, как пытается Плеве, невозможно. И добавил, что если так пойдет дальше, Плеве непременно убьют, и, дескать, он, Зубатов, уже несколько раз спасал своего шефа. Намек, если вдуматься, более чем прозрачный.
Информация об интригах Зубатова до Плеве все же дошла. В результате в августе 1903 года, после того, как слухи об участии зубатовских организаций в стачке на юге дошли до императора, министр перевел своего подчиненного обратно в Москву. Поскольку тот не унимался, и без ведома Плеве предпринял попытку восстановить связи со своими бывшими сотрудниками и агентами, уже в октябре его отправили во Владимир, практически в ссылку. А в ноябре уволили с государственной службы с запрещением жить в столицах и участвовать в политической деятельности.
Хотя сразу же после гибели Плеве в декабре 1904 года Зубатов был полностью восстановлен в правах и получил пенсию, в политику и сыск он уже не вернулся. Его жизнь в Подмосковье с 1904 по 1917 год была скудна событиями. Последним политическим жестом бывшего шефа тайной полиции России стало самоубийство, которое он совершил 15 марта 1917 года, узнав об отречении Императора.
СЕРГЕЙ ЗУБАТОВ — НАЧАЛЬНИК МОСКОВСКОГО ОХРАННОГО ОТДЕЛЕНИЯ
ЧЕРНОВ НА ДОПРОСЕ У ЗУБАТОВА
На допросах, вместо того чтобы грубо «давить» на подследственных, С. Зубатов предпочитал затрагивать чувствительные стороны их натуры, обращаться к их лучшим побуждениям. Революционеру Виктору Чернову, отказавшемуся давать показания, он, например, говорил:
«Я Вас хорошо понимаю. Скажу больше: я одобряю, я всецело одобряю такой образ действий. Я сам был молод; я сам был в Вашем положении. Вы спросите: почему же я теперь сижу здесь, на этом кресле? Да потому, что я кое-что пережил… Кое-что увидел, перечувствовал, передумал… и кое-чему научился. Вы, революционеры, нетерпимы, как верующие. Вы не можете представить себе человека, ходившего вашими путями, знающего все ваши доводы — и избравшего новый, совершенно противоположный прежнему путь. Все наши лучшие историки признают, что для своего времени самодержавный строй был прогрессивен. Почему же вы не хотите понять, что можно совершенно искренне и глубоко убеждённо считать это „своё время» ещё не истекшим?».
С. Зубатов продолжал мягко убеждать В. Чернова: «Проповедь террора — вот что является худшим врагом всех прогрессивных начинаний. Именно друзья народа в революционной среде должны всеми силами бороться против террора. Революционеры, которые из-за террористических выходок теряют все возможности работы в массах, имеют право противодействовать террору всеми — понимаете ли, всеми! —средствами…». Примерно так же Сергей Васильевич работал и с другими подследственными, обращаясь прежде всего к их «высоким чувствам».
Жандармы «старой школы», чтобы найти одного подозреваемого, часто арестовывали десятки случайных людей. С. Зубатов избегал таких повальных арестов. Ведь случайный арест мог подтолкнуть человека на путь революционной борьбы. Сергей Васильевич предпочитал «освещать революционные организации изнутри» с помощью тайных агентов, а аресты производить на основании полученных данных — точно и безошибочно. Поэтому он уделял большое внимание работе с секретными сотрудниками. «Для меня сношения с агентурой, — писал С. Зубатов позднее, — самое радостное и милое воспоминание. Больное и трудное это дело, но как же при этом оно и нежно». Он так наставлял своих подчинённых: «Вы, господа, должны смотреть на сотрудника как на любимую женщину, с которой вы находитесь в нелегальной связи. Берегите её как зеницу ока. Один неосторожный ваш шаг — и вы её опозорите…».
Допросы арестованных С. Зубатов, не в пример многим своим коллегам, проводил очень тонко, прямо виртуозно. Он любил подробно и доверительно излагать подследственным свои политические воззрения. Его собеседники невольно втягивались в спор и раскрывали свои взгляды, которые, возможно, предпочли бы сохранить в тайне. «Его допросы, — вспоминал социал-демократ С. Мицкевич, — носили своеобразный характер: Зубатов вёл беседы на самые разнообразные темы в непринуждённом тоне и увлекал искренней беседой… Многим арестованным казалось, что это просто столкновение двух мировоззрений, и они, излагая свою точку зрения, тем самым выдавали часто всё, что касалось их личной революционной деятельности. Он давал арестованным читать книги, особенно рекомендовал книги Бернштейна, горячим поклонником которого являлся».
люционер проповедует чистый социализм, — отмечал Зубатов, — с ним можно справиться одними репрессивными мерами; но когда он начинает эксплуатировать мелкие недочёты существующего законного порядка, одних репрессивных мер мало, а надлежит немедля вырвать из-под его ног самую почву». А потому надо разрешить рабочим создать свои легальные экономические союзы. Полиция им в этом может помочь.
Московские власти одобрили проект С. Зубатова. Правда, при обсуждении возникли сомнения, не обернётся ли вся затея против государственного строя. Обер-полицмейстер Дмитрий Трепов решительно воскликнул: «Ну да штыков у нас хватит!». Получив поддержку городских властей, С. Зубатов взялся за дело.
Позднее его политику называли «охранно-полицейским социализмом» или «зубатовщиной». Сергей Васильевич считал, что именно неограниченная монархия даёт возможность проведения такой политики. Только самодержец способен «протянуть руку» рабочим через голову промышленников, интеллигенции и т. п. Генерал А. Герасимов писал о С. Зубатове: «Его умственному взору рисовалась перспектива „социальной монархии», единения царя с рабочим народом».
К 1901 г. в Москве образовались первые «зубатовские» рабочие союзы. Позднее такие союзы возникли также в Санкт-Петербурге, Одессе, Минске и других городах. В октябре 1901 г. С. Зубатов пошёл ещё дальше: в Москве собрался городской «Совет рабочих механического производства». В него вошли 17 депутатов от более мелких рабочих союзов. «Обладая советом, — отмечал Зубатов, — мы располагаем фокусом ото всей рабочей массы и можем вертеть всею громадою».
ВО ГЛАВЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО СЫСКА
Необходимо отметить, что жандармы «старой школы» не понимали зубатовских нововведений и мирились с ними неохотно. В душе они оставались верны прежней линии: считали, что следует пресекать всякое брожение в зародыше. Внедрение в революционные организации секретных сотрудников представлялось им по меньшей мере попустительством. Эти настроения позднее ярко передал в своих воспоминаниях В. Новицкий. Генерал писал, что Зубатов «был злейший противоправительственный деятель, социал-революционер и безусловный террорист, организовывавший политические убийства через своих агентов, состоявших на большом жалованьи у Департамента полиции. Революционная партия далеко не знает всей его террористической деятельности, а когда узнает, то безусловно будет боготворить его как революционера и активного участника политического террора».
Ещё хуже старые жандармы относились к опытам с «полицейским социализмом». Новицкий писал, что благодаря Зубатову «в России искусственно создался в самом остром, жгучем виде рабочий вопрос, несравненно в более резкой форме, чем создали бы его революционеры, медленным весьма путём шедшие…».
Чтобы преодолеть сопротивление жандармов «старой школы», С. Зубатов выдвинул очень смелый проект. Он предложил создать во всех губернских городах охранные отделения по образцу московского. Возглавить их должны молодые офицеры — ученики Зубатова. Молодёжи следовало взять в свои руки всё дело политического сыска. При этом старым жандармским управлениям осталась бы чисто вспомогательная роль.
Предложения Зубатова означали настоящую революцию в охранном деле. Все старые жандармы, верой и правдой прослужившие десятилетия, поседевшие на службе, просто отодвигались в сторону. Конечно, это вызвало среди них бурю возмущения. Но у высших властей реформа получила поддержку. В 1902 г. министр внутренних дел Вячеслав Плеве начал проводить её в жизнь. В октябре С. Зубатов возглавил все охранные отделения империи — стал начальником Особого отдела Департамента полиции. Это был наивысший взлёт его карьеры. В. Плеве в то время говорил: «Теперь полицейское спокойствие государства в руках Зубатова, на которого можно положиться».
ОТСТАВКА И ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ
Хотя В. Плеве высоко ценил С. Зубатова, тот считал, что министр излишне полагается на чисто полицейские меры. По мнению Зубатова, было необходимо дать выход накопившемуся в обществе напряжению, иначе это могло привести к катастрофе. Поэтому он стал искать поддержку против Плеве. В июле 1903 г. С. Зубатов явился к министру финансов Сергею Витте. «Я его принял, — вспоминал С. Витте. — Он мне начал подробно рассказывать о состоянии России… Он докладывал, что в сущности вся Россия бурлит, что удержать революцию полицейскими мерами невозможно, что политика Плеве заключается в том, чтобы вгонять болезнь внутрь, и что это ни к чему не приведёт, кроме самого дурного исхода. Он прибавил, что Плеве убьют и что он его уже несколько раз спасал».
Об этом разговоре вскоре стало известно самому В. Плеве. Возможно, фразу об убийстве министр воспринял с особенной тревогой, как намёк на возможность его физического устранения. Это незамедлительно привело к краху полицейской карьеры С. Зубатова. 19 августа его отстранили от должности. Затем обвинили в «политической деятельности с использованием аппарата полиции». За это вчерашнего всесильного полицейского руководителя отправили в ссылку во Владимир — под гласный надзор полиции… Вскоре, после того как в июле 1904 г.
B. Плеве действительно погиб от рук эсеров, с Зубатова сняли обвинения. Но на службу он уже не вернулся.
Расстрел рабочей демонстрации 9 января 1905 г. привёл
C. Зубатова в отчаяние. Тот «мост», который он столько лет старался навести между государем и рабочими, в один день оказался разрушен почти до основания. В 1908 г. Сергей Васильевич в письме к историку Владимиру Бурцеву так передавал свои чув-
ДЕМОНСТРАЦИЯ «ЗУБАТОВЦЕВ»
Одним из самых ярких проявлений «зубатовского» рабочего движения стала демонстрация, состоявшаяся в Москве в 1902 г. Её устроил при поддержке властей городской «Совет рабочих механического производства». Демонстрацию решили провести 19 февраля, в годовщину отмены крепостного права.
Ещё до рассвета тысячи рабочих со всей Москвы начали стекаться к Кремлю. К 8 часам утра вокруг памятника Александру II собралось около 60 тыс. человек. Началось торжественное богослужение в память «царя-освободителя». В воздухе плыл звон колоколов кремлёвских церквей… Рабочие возложили к подножию памятника два очень пышных и дорогих венка. Деньги на их покупку собирались в складчину по подписке среди рабочих.
Когда начали молиться о здравии Николая II, вся огромная толпа, сняв шапки, встала на колени. После этого рабочий оркестр исполнил гимн «Боже, царя храни», и под крики «ура!» в воздух взлетели тысячи шапок.
На демонстрации присутствовало высшее руководство «первопрестольной». Генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович тепло поблагодарил рабочих.
По провинции между тем уже разошлись панические слухи. В тот же день один губернатор послал в Петербург срочный запрос: «Правда ли, что Кремль штурмом взят революционной рабочей толпой?». Эта демонстрация произвела настолько сильное впечатление в обществе, что о ней помнили ещё долгие годы.
ства: «Я — монархист самобытный, на свой салтык и потому глубоко верующий. Ныне идея чистой монархии переживает глубокий кризис. Понятно, эта драма отзывается на всём моём существе; я переживаю её с внутренней дрожью. Я защищал горячо эту идею на практике. Я готов иссохнуть по ней, сгнить вместе с нею…».
Этим своим словам Сергей Зубатов последовал почти буквально. 3 марта 1917 г., получив известие о падении монархии, он покончил с собой, застрелившись из револьвера. Помимо всего прочего, Февральская революция означала для него верный арест. Самоубийство избавило его от подобной участи…
«Новый Геродот»
До его прихода московское охранное отделение во многом действовало так, как это было принято еще при Николае I. Группа жандармских офицеров, не имея специального образования, собирала сведения о противниках режима с помощью добровольных информаторов, после чего проводила розыск и аресты.
Зубатов внес в эту систему целый ряд серьезных преобразований. Он впервые начал обучать своих сотрудников основным принципам работы сыщика, требовал от своих коллег изучать основы идеологии революционеров того времени, знать ее сильные и слабые места. При нем впервые в числе сотрудников охранники появились не только офицеры жандармского корпуса, но и представители других слоев общества, такие как Е. Медников- руководитель филеров и аналитик Е.Н. Марков. Зубатов наладил современное делопроизводство, в том числе грамотный учет и фотографирование всех, кто попадал в поле зрения охранники. При нем была серьезно расширенна и усиленна служба филеров. В работе он сделал ставку на профессиональных осведомителей из числа завербованных революционеров. Использование филеров и осведомителей вкупе с продуманной картотекой позволяло ему весьма эффективно бороться с революционерами, получая большой объем сведений еще до ареста.
В результате он сумел добиться очень серьезных успехов. В дальнейшем его ученики занимали ключевые посты в системе охранных отделений.
Это касается и наиболее знаменитой реформы Зубатова, а именно создания профессиональных союзов рабочих. Начальник московской охранки одним из первых понял, что не террористы, а именно рабочие, сосредоточенные в городах и способные на массовые организованные акции, представляют самую большую опасность для режима. Кроме того, он не раз видел, как либеральные на словах владельцы фабрик и заводов при любых попытках со стороны рабочих отстоять свои права вели себя как настоящие крепостники, а при малейшей угрозе вызывали полицию и войска, перекладывая на них всю ответственность за поддержание порядка и жесткие меры для его наведения. При этом в большинстве случаев причиной недовольства рабочих обычно были экономические требования или протест против ничем не сдерживаемого произвола сотрудников заводской администрации.
Таким образом, создавая профсоюзы, полиция раскалывала оппозицию, убирало опору для массовых выступлений и ставило власть в положение арбитра в споре рабочих и буржуазии.
Однако создание зубатовских профсоюзов вызвало серьезную оппозицию. Во-первых, создание массовых организаций противоречило основным принципам самодержавия. Во-вторых, владельцы заводов и фабрик, привыкшие чувствовать себя абсолютными хозяевами на своих предприятиях, выступали категорически против, используя при этом все свои связи и возможности. На уровне правительства их интересы, как основных двигателей экономического прогресса, поддерживало министерство финансов во главе с С.Ю. Витте.
Кроме того, желая сохранить полный контроль над профсоюзами, власти не обеспечили их никакими возможностями для отстаивания своих прав, кроме как обращения за помощью к полиции. Таким образом, эффективность и само существование профсоюзов ставилось в прямую зависимость от покровительства полиции и поддержки сверху.
В итоге это привело к созданию массовых легальных организаций рабочих, которые на первом этапе весьма эффективно боролись с пропагандой революционных партий,и защищали права своих членов с помощью полиции. Однако вскоре после перевода в Санкт-Петербург, лишенный прикрытия со стороны Трепова, Зубатов запутался в столичных интригах и был уволен.
Потеряв поддержку сверху и не имея других способов законно отстаивать интересы своих членов, профсоюзы сразу оказались в критическом положении. Наиболее ярко это продемонстрировала ситуация в Санкт-Петербурге. Местный союз, возглавляемый отцом Гапоном, столкнулся с жесткой позицией владельцев завода, принципиально отказавшихся идти на уступки профсоюзу. Уступить владельцам означало признать свое бессилие в защите интересов рабочих, после чего союз перешел бы под контроль революционеров. А законных средств для борьбы с владельцами у отца Гапона не было. В итоге он выдвинул идею массового шествия к царю, хотя знал, массовые шествия и прямые обращения к царю так же являлись нарушением закона. Как известно, власть решила наказать людей даже за такой мирный протест, что привело к Кровавому воскресенью.
Подобная судьба ждала и другие зубатовские профсоюзы, со временем ставшие базой для революционных выступлений.
ЗУБАТОВ СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ
ЗУБАТОВ СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ — деятель российского политического сыска.
Из обер-офицерских детей. Учился в гимназии в Москве (1875-1882 годы; не окончил). Служащий в Московской дворянской опеке, телеграфист на московских станциях телеграфной связи (1882-1886 годы). В 1886 году был обвинён в связях с народовольцами, принял предложение начальника Московского охранного отделения о сотрудничестве в качестве секретного агента, работал среди членов партии «Народная воля».
С помощью Зубатова ликвидированы 3 нелегальные типографии, арестован ряд народовольцев, в т. ч. М. Р. Гоц и И. И. Фондаминский. В 1888 году Зубатов прекратил работать в качестве секретного агента из-за распространившихся среди революционеров подозрений в том, что он — сотрудник «охранки». С 1889 года заведующий агентурной сетью Московского охранного отделения (с 1896 года начальник отделения). В 1894 году о инициативе Зубатова при Московском охранном отделении сформирован особый Летучий отряд наблюдательных агентов, который следил за революционерами по всей стране.
Зубатов ввёл систематическую регистрацию и фотографирование арестованных, а также строгие правила конспирации агентуры. Под его руководством проведены аресты многих членов Московского «Рабочего союза» (1895 год), ликвидированы типография народовольцев в поселке Лахта близ Санкт-Петербурга (1896 год), Русско- Кавказский кружок в Москве (1897 год), Северный союз социалистов-революционеров и его типография в Томске (1901 год), а также арестованы члены 1-го съезда РСДРП в Минске (1898 год).
В 1898 году Зубатов выступил с собственной программой борьбы с российским революционным движением (в революционной среде названа «полицейским социализмом»), поддержанной московским генерал-губернатором великим князем Сергеем Александровичем и московским обер-полицеймейстером Д. Ф. Треповым. Зубатов считал, что революционеры-интеллигенты и создаваемые ими организации опасны только в союзе с массовым рабочим движением; для разрушения этой связи, по мнению Зубатова, политическая полиция должна способствовать улучшению положения рабочих и законному урегулированию их конфликтов с предпринимателями.
Полагал необходимым создать отраслевые легальные корпорации рабочих, которые должны были представлять их интересы перед предпринимателями, а также наладить среди самих рабочих систему взаимопомощи и вести просветительскую работу. Введение в эти организации секретных агентов должно было упростить выявление революционеров. Под руководством Зубатова в Москве создано Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве (1901 год; аналогичные организации при поддержке Зубатова появились и в др. городах), в 41-ю годовщину отмены крепостного права проведена грандиозная верноподданническая манифестация рабочих у памятника императору Александру II (1902 год).
Чтобы отвлечь еврейское население от участия в революционном движении, Зубатов способствовал организации Еврейской независимой рабочей партии (1901 год) и проведению первого в России легального сионистского съезда (1902 год, Минск). В 1901 году выступил с идеей организации постоянных «наблюдательных постов» в 14 городах с наиболее развитым революционным движением (предложения Зубатова легли в основу реформы полиции, проведённой В. К. Плеве в 1902 году). С октября 1902 года Зубатов — заведующий Особым отделом Департамента полиции. Содействовал возникновению «Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга».
Против деятельности созданных при поддержке Зубатова рабочих организаций, вступавших в конфликты с предпринимателями, выступили с протестами министр финансов С. Ю. Витте и главноуправляющий торговым мореплаванием и портами великий князь Александр Михайлович, что послужило причиной отставки Зубатова (1903 год). Поводом к ней стало обвинение Зубатова со стороны Плеве в разглашении государственной тайны: Зубатов сообщил лидеру Союза машиностроительных и механических рабочих Одессы Г. И. Шаевичу о данном Плеве императором Николаем II повелении «богатого еврейства не распускайте, а бедноте жить давайте».
После отставки Зубатову было запрещено жить в Санкт-Петербургской и Московской губерниях (в 1904 году ограничения сняты). В 1904 году новый министр внутренних дел П. Д. Святополк-Мирский предложил Зубатову вернуться на службу в полицию, но он отказался. Жил во Владимире, с 1910 года в Москве. Публиковался в журнале «Гражданин», отстаивал идею сохранения неограниченной монархии. Узнав об отречении императора Николая II от престола и отказе великого князя Михаила Александровича принять власть, застрелился.
Зубатов, Сергей Васильевич
Серге́й Васи́льевич Зуба́тов (26 марта 1864, Москва — 2 марта 1917, Москва) — чиновник Департамента полиции Российской империи, крупнейший деятель политического сыска и полицейский администратор, надворный советник. С 1896 по 1902 год — начальник Московского охранного отделения, с 1902 по 1903 год — глава Особого отдела Департамента полиции. Зубатова можно по праву назвать создателем системы политического сыска дореволюционной России. Приобрёл широкую известность благодаря созданной им системе легальных рабочих организаций, получившей по имени автора название «Зубатовщины».
- 1 Биография
- 1.1 Ранние годы
- 1.2 Знакомство с революционерами
- 1.3 Работа секретным сотрудником
- 1.4 В Московском охранном отделении
- 1.5 Во главе Московского охранного отделения
- 1.6 Замысел легального рабочего движения
- 1.7 Во главе Особого отдела Департамента полиции
- 1.8 Заговор против Плеве и отставка
- 1.9 Жизнь после отставки и смерть
- 2 Зубатовское рабочее движение
- 3 Сочинения
- 4 Литература
- 6 Примечания
Биография
Ранние годы
Сергей Васильевич Зубатов родился в Москве 26 марта 1864 года в семье обер-офицера. Отец Зубатова служил управляющим большого дома Малютина на Тверском бульваре, там же проживала и его семья.
В 1881 году, по окончании прогимназии, Зубатов поступил учиться в 5-ю московскую гимназию, где обучался с 5-го по 7-й класс. Обучаясь в гимназии, увлёкся модными идеями нигилизма, читал запрещённые сочинения Д. И. Писарева. В 1882 году создал свой гимназический кружок нигилистов, в котором играл первенствующую роль. Часто вступал в споры с учителями, пропагандировал среди учащихся нигилистические идеи. Всё свободное время посвящал самообразованию, изучал сочинения Д. И. Писарева, Н. Г. Чернышевского, В. В. Берви-Флеровского, Дж. Милля, Г. Спенсера, Ч. Дарвина, К. Маркса и др. В 1884 году отчислен из 7 класса гимназии по требованию отца, недовольного его связями с неблагонадёжными лицами.
После отчисления из гимназии Зубатов устроился канцелярским служащим в Московскую дворянскую опеку. Одновременно за небольшую плату работал заведующим частной библиотекой А. Н. Михиной на Тверском бульваре, на хозяйке которой, Александре Николаевне, вскоре женился. Библиотека Михиной пользовалась большой популярностью среди московской молодёжи, так как в ней можно было достать книги, изъятые из обращения. Зубатов охотно выдавал желающим запрещённую литературу, и его услугами охотно пользовались молодые революционеры.
Знакомство с революционерами
В молодости Зубатов поддерживал отношения с участниками народовольческих кружков, хотя сам в них не состоял и не разделял революционных воззрений. Около 1884 года он познакомился с кружком Михаила Гоца, куда входили также О. Г. Рубинок, М. И. Фундаминский и другие. Члены кружка изучали труды народнических авторов — П. Л. Лаврова, Н. К. Михайловского, и впоследствии стали революционерами. Гоц и его друзья часто посещали библиотеку Михиной и брали там запрещённую литературу. Зубатов поддерживал с ними приятельские отношения, но идеям революционеров не сочувствовал и в своей среде отзывался о них пренебрежительно. Впоследствии Зубатов утверждал, что их расхождения носили принципиальный характер: они были «общественниками» — последователями Лаврова и Михайловского, а он «культурником» — последователем Писарева. По воспоминаниям М. Р. Гоца, Зубатов в их среде вызывал инстинктивное неприятие и не пользовался доверием. Это, однако, не мешало им пользоваться его библиотекой.
В 1886 году Зубатов поступил на должность телеграфиста Московской центральной станции, а затем служил телеграфистом на станциях «Славянский базар» и «Окружной суд». Летом 1886 года он был вызван на допрос к начальнику Московского охранного отделения Н. С. Бердяеву. Бердяев сообщил Зубатову, что его библиотека использовалась членами революционных кружков в качестве конспиративной квартиры, и он привлечён к дознанию как один из подозреваемых. Зубатов, по его словам, был крайне возмущён, что «красные иезуиты» без его ведома превратили его библиотеку в «очаг конспирации». Поэтому он «дал себе клятву бороться впредь всеми силами с этой вредной категорией людей, отвечая на их конспирацию контр-конспирацией, зуб за зуб, вышибая клин клином». С этой целью, по предложению ротмистра Бердяева, он согласился стать секретным сотрудником охранного отделения, чтобы на деле доказать свою приверженность существующему порядку «и раз навсегда снять сомнение в своей политической неблагонадёжности».
Работа секретным сотрудником
Осенью 1886 года Зубатов начал свою работу секретного сотрудника. Для проникновения в революционную среду им было составлено письмо на имя известного народовольца Василия Морозова. В нём Зубатов выражал желание поддержать ослабленную арестами народовольческую организацию и просил снабдить его рекомендательными письмами. Морозов, знавший Зубатова с хорошей стороны, поверил ему и выслал товарищам рекомендательные письма, в которых характеризовал его как верного человека. В течение года, с 1886 по 1887 год, Зубатов успешно разыгрывал роль революционера. Оказывая революционерам различные услуги, он одновременно освещал их противозаконную деятельность в охранном отделении. Благодаря успешной деятельности Зубатова полиции удалось раскрыть многих видных народовольцев, таких как В. Н. Морозов, В. А. Денисов, А. А. Ломакин, М. Р. Гоц, М. И. Фундаминский, М. Л. Соломонов, С. Я. Стечкин, В. Г. Богораз, З. В. Коган, К. М. Терешкович, Б. М. Терешкович, С. М. Ратин, И. И. Мейснер, М. А. Уфлянд и другие.
Комментируя свою агентурную деятельность в записке на имя московского обер-полицеймейстера Е. К. Юрковского, Зубатов писал: «Вот лица, мною указанные, виновность их и преступная деятельность установлены фактическими данными в дознаниях, производившихся своевременно в жандармских управлениях, не я их толкнул на революционный путь, но благодаря надетой на себя личине революционера я их обнаружил». В 1887 году Зубатов был разоблачён и объявлен «провокатором», а в одном рабочем кружке даже было принято решение его убить. После этого ему было предложено открыто перейти на службу в полицию, и с 1 января 1889 года он был зачислен в штат Московского охранного отделения. Много лет спустя в письме к В. Л. Бурцеву Зубатов признавался: «Справедливость требует добавить, что в кратковременный период контр-конспиративной деятельности (несколько месяцев) имело место два-три случая, очень тяжёлых для моего нравственного существа, но они произошли не по моей вине, а по неосмотрительности и из-за неумелой техники моих руководителей».
В Московском охранном отделении
С 1889 года Зубатов работал в Московском охранном отделении на должности чиновника особых поручений. На этой должности он возглавил работу с секретной агентурой, как человек, «вполне знакомый с её деятельностью». Во время службы в охранном отделении Зубатов проявил «исключительные способности» по склонению революционеров к даче откровенных показаний и оказанию ими секретных услуг политическому розыску. По воспоминаниям генерала А. И. Спиридовича, всем методам вербовки Зубатов предпочитал метод убеждения. После очередных крупных арестов он приглашал к себе в кабинет тех из арестованных, кто казался ему интересным. Здесь, за чашкой чая, он заводил с ними многочасовые беседы о путях революционного движения. Зубатов убеждал молодых революционеров, что избранный ими путь ложен и они принесут гораздо большую пользу своему отечеству, если согласятся сотрудничать с властями. Даже в тех случаях, когда арестованный отказывался от сотрудничества, Зубатову нередко удавалось посеять в нём сомнение, и многие, убеждённые его беседами, покидали революционное движение.
Благодаря такой постановке дела Зубатову удалось приобрести обширную агентуру как в самой Москве, так и за её пределами. В период его службы Московским охранным отделением были раскрыты и ликвидированы многие революционные организации. В апреле 1892 года был ликвидирован кружок М. Бруснева, М. Егупова и П. Кашинского, в апреле 1894 года — разгромлена партия «Народного права», основанная М. А. Натансоном и Н. С. Тютчевым, и петербургская «Группа народовольцев», в мае 1895 года — арестован кружок Ивана Распутина, готовивший покушение на царя. Осведомлённость охранного отделения была поднята на небывалую высоту. В революционных кругах Москву стали считать гнездом «провокации», а имя Зубатова произносить с ненавистью. Заниматься в Москве революционной работой считалось безнадёжным делом. За успехи в борьбе с революционерами Зубатов стал получать повышения по службе. В 1894 году он стал заместителем начальника Московского охранного отделения, а в 1896 году, после отставки Н. С. Бердяева, — начальником Московского охранного отделения.
Во главе Московского охранного отделения
Возглавив Московское охранное отделение, Зубатов взялся за реформирование системы политического сыска. По воспоминаниям П. П. Заварзина, в то время политический сыск в России был поставлен так слабо, что многие его чины не были знакомы даже с элементарными правилами этой работы. Зубатов первый организовал политический сыск по европейскому образцу, «ввёл систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и т. д.» Наряду с работой внутренней агентуры, Зубатов реформировал систему наружного наблюдения. Созданный при Московском охранном отделении «Летучий отряд филёров» во главе с Е. П. Медниковым действовал по всей России, разрабатывая данные внутренней агентуры и выслеживая революционеров. В короткое время Московское охранное отделение превратилось в образцовое учреждение, опыт которого использовался всеми розыскными учреждениями империи. Сам Зубатов регулярно устраивал для подчинённых офицеров лекции, в которых разъяснял технику розыскного дела. Многие ученики Зубатова впоследствии возглавили охранные отделения по всей России.
Само Московское охранное отделение на рубеже веков имело следующий состав. Во главе его стоял Сергей Зубатов, единственный штатский чиновник — начальник охранного отделения. Помощником начальника отделения был жандармский подполковник Я. Г. Сазонов. В отделении числились ещё несколько жандармских офицеров: Б. А. Герарди, А. Г. Петерсен, В. В. Ратко, А. И. Спиридович и другие. Правой рукой Зубатова был старший чиновник для поручений Евстратий Медников, заведовавший наружным наблюдением и создавший особую школу филёров. Медников же заведовал кассой охранного отделения и содержал конспиративную квартиру, на которой Зубатов встречался с агентурой. В штате отделения числились также чиновник для поручений А. И. Войлошников, убитый эсерами в декабре 1905 года, и чиновник для поручений Л. П. Меньщиков, впоследствии перешедший на сторону революционеров. Последний заведовал перлюстрацией писем. Из числа секретных сотрудников отделения наиболее известны З. Ф. Жученко и Е. Ф. Азеф.
Под руководством Зубатова Московское охранное отделение произвело успешные ликвидации многих революционных организаций по всей России. В 1896 году была окончательно ликвидирована петербургская «Группа народовольцев». В том же году в Москве был ликвидирован социал-демократический «Московский рабочий союз». В 1898 году в Минске была арестована вся верхушка еврейского Бунда во главе с А. Кремером, а в 1900 году также в Минске арестованы лидеры «Рабочей партии политического освобождения России» во главе с Г. А. Гершуни и Л. М. Клячко (Родионовой). В 1901 году в Москве по указаниям Е. Ф. Азефа ликвидирован «Северный союз социалистов-революционеров» и арестованы его лидеры во главе с А. А. Аргуновым.
Замысел легального рабочего движения
Основная статья: Зубатовщина
В 1896 году Московским охранным отделением была ликвидирована одна из первых социал-демократических организаций — «Московский рабочий союз». Союз был объединением социал-демократических кружков, созданных в результате пропаганды среди рабочих. Допрашивая арестованных по этому делу, Зубатов столкнулся с необычным явлением. Все арестованные делились на две категории: интеллигентов-революционеров и рабочих. Интеллигенты хорошо сознавали, за что привлечены к ответственности, тогда как рабочие не могли понять, в чём состоит их вина. Рабочие упорно не видели политического характера своих деяний. Чтобы докопаться до корней этого явления, Зубатов стал изучать специальную литературу. Тут он впервые столкнулся с социал-демократическим течением в русской революции. Выяснилось, что начиная с 1890-х годов, часть русских революционеров взяла на вооружение учение германской социал-демократии. Сущность этого течения состояла в том, чтобы спрягать политическое учение о революции с экономическими нуждами рабочих. Ведя пропаганду среди рабочих, революционеры внушали им, что они добьются решения своих экономических проблем только на путях социальной революции. Таким образом они рассчитывали привлечь на свою сторону городской пролетариат, который в их руках превращался в могучую революционную армию.
Осознав опасность социал-демократии, Зубатов понял, что борьба с ней одними репрессивными мерами обречена на неудачу. Чтобы обессилить социал-демократию, необходимо вырвать из её рук главную силу — рабочую массу. А для этого необходимо, чтобы сама власть встала на сторону рабочих в их борьбе за свои экономические нужды. В апреле 1898 года Зубатовым была составлена докладная записка, в которой он предлагал программу мер для улучшения положения рабочих. Записка была представлена московскому обер-полицеймейстеру Д. Ф. Трепову, который подал её в виде доклада московскому генерал-губернатору Сергею Александровичу. Со стороны московской администрации инициатива Зубатова встретила понимание, и ему было дано добро на проведение занятий с рабочими. Тогда же Зубатов приступил к разъяснительной работе. Во время допросов он объяснял рабочим, что правительство не является их врагом и что рабочие и при монархическом строе могут добиться удовлетворения своих интересов. Для этого необходимо понять разницу между рабочим и революционным движением: в первом случае целью является копейка, во втором — идеологическая теория. Проповедь Зубатова имела успех: убеждённые им рабочие повели пропаганду в рабочей среде и вскоре подали ходатайство о создании рабочего общества.
Во главе Особого отдела Департамента полиции
В октябре 1902 года Зубатов был переведён в Петербург и назначен заведующим Особого отдела Департамента полиции. Особый отдел был основан в 1898 году и первоначально предназначался для разработки агентурных данных. Первым его руководителем был Л. А. Ратаев.
В апреле 1902 года, после убийства Д. С. Сипягина, новым министром внутренних дел был назначен В. К. Плеве. Летом того же года, проезжая в Полтавскую и Харьковскую губернию, где произошли аграрные беспорядки, Плеве остановился в Москве и встретился с Зубатовым. В ходе нескольких бесед Зубатов изложил министру свои убеждения, состоявшие в том, что для победы над революцией недостаточно одних репрессий и необходимы социальные реформы. По словам Зубатова, беседы были наполнены разговорами «о недостаточности одной репрессии, о необходимости низовых реформ, о полной совместимости, на мой взгляд, исторических русских основ с общественным началом, о том, что реформаторская деятельность есть вернейшее лекарство против беспорядков и революций, о крайней желательности дать известную свободу общественной самодеятельности и пр.» Плеве не соглашался с Зубатовым, уверяя, что никакой революции в стране нет, а есть только группы и кружки заговорщиков. Полиция должна обнаружить их настоящий «центр» и арестовать заговорщиков. Однако, несмотря на разногласия, по возвращении в Петербург Плеве назначил Зубатова руководить Особым отделом. По некоторым данным, инициатива назначения принадлежала новому директору Департамента А. А. Лопухину, который был знаком с Зубатовым и разделял его взгляды.
Встав во главе Особого отдела, Зубатов начал реформу всей системы политического сыска. По его инициативе во всех крупных городах империи создавались охранные отделения, подчинённые непосредственно Департаменту полиции. В их руках должно было сосредоточиться всё дело политического розыска, до ареста революционеров включительно. Раньше осуществление этих функций принадлежало Губернским жандармским управлениям (ГЖУ), в составе которых существовали особые розыскные пункты. Реформа Зубатова изымала эту деятельность из ведения ГЖУ и передавала в ведение охранных отделений. Во главе вновь созданных отделений ставились офицеры зубатовской школы, знакомые с его методами политического сыска. Так, начальником Петербургского охранного отделения стал Я. Г. Сазонов, Московского — В. В. Ратко, Киевского — А. И. Спиридович, Варшавского — А. Г. Петерсен и т. д. Внутри самого Особого отдела также были произведены изменения. В составе отдела были созданы два «стола»: один — для руководства деятельностью охранных отделений, другой — для руководства службой наружного наблюдения. Первый возглавил Л. П. Меньщиков, второй — Е. П. Медников. В результате реформы в руках Зубатова сосредоточились все нити политического сыска в России.
Заговор против Плеве и отставка
Карьера Зубатова внезапно рухнула в 1903 году. Отношения его с Плеве к этому времени окончательно испортились. Плеве всё более настаивал на усилении репрессий и всё более отрицательно относился к зубатовским проектам реформ. Летом 1903 года Плеве, без объяснения причин, потребовал прекратить деятельность Еврейской независимой рабочей партии. Зубатов вспоминал об этом так: «Он перешёл к грубому требованию „всё это“ прекратить, в особенности деятельность „Независимой еврейской рабочей партии“, нимало не соображаясь ни с моими нравственными запросами, ни с душевным состоянием всех „прикрываемых“, которые воочию успели стать на ножи и с „правыми“, и с „левыми“». Узнав об этом, лидеры партии поспешили заявить о её самороспуске, «хотя, говорят, кто-то из независимцев после этого застрелился». После этого случая Зубатов подал прошение об отставке, но его просьба не была уважена.
Раздражённый и недовольный политикой Плеве, Зубатов начал высказывать своё недовольство в частных разговорах. Он говорил, что чем раньше Плеве уйдёт или его отставят, тем лучше будет и для него и для России. В июле 1903 года Зубатов встретился с министром финансов С. Ю. Витте, который считался главным врагом Плеве, и высказал ему своё недовольство последним. По воспоминаниям Витте, об этой встрече стало известно Плеве, и тот решил отправить Зубатова в отставку. По воспоминаниям же директора Департамента полиции А. А. Лопухина, отношения Зубатова с Витте не ограничились одной встречей. На квартире князя В. П. Мещерского Витте и Зубатов составили заговор против Плеве, целью которого было сместить Плеве с поста министра внутренних дел и посадить на его место Витте. Зубатов должен был составить подложное письмо с осуждением политики Плеве, а князь Мещерский подать это письмо императору. Однако Зубатов по неосторожности рассказал об этом своему чиновнику М. И. Гуровичу, а тот немедленно донёс о заговоре Плеве.
Реакция Плеве была мгновенной. 19 августа 1903 года он вызвал к себе Зубатова и в присутствии начальника Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенанта В. В. фон Валя устроил ему допрос. Плеве потребовал от Зубатова рассказать о деятельности Еврейской независимой рабочей партии, а затем обвинил его в причастности к Одесской забастовке и в разглашении государственной тайны. В качестве улики он зачитал перехваченное жандармами письмо Зубатова Г. И. Шаевичу, одному из лидеров ЕНРП, в котором Зубатов критически отзывался о Плеве. После этого министр приказал Зубатову немедленно сдать свои дела и в 24 часа выехать из Петербурга. «Признаться сказать, после такого объяснения, от боли жгучей и обиды, я не скоро нашёл скобку у выходной двери…» — вспоминал Зубатов. Выходя из приёмной, он громко хлопнул дверью, так что чуть стёкла не посыпались. Плеве был взбешён. В сопровождении генерала фон Валя Зубатов сдал свои дела подполковнику Я. Г. Сазонову, а вечером следующего дня выехал из Петербурга в Москву. На вокзал его пришло провожать всего несколько человек, так как прошёл слух, что сочувствующих Зубатову тоже уволят. В Москве за ним было установлено наружное наблюдение, ему было запрещено являться в охранное отделение и встречаться со своими бывшими сотрудниками, а в ноябре он был выслан под надзор в город Владимир. В последнем докладе директору Департамента полиции Зубатов писал: «Моя служба в буквальном смысле была царская, а окончилась она такою чёрною обидою, о какой ещё не всякий в своей жизни слыхал».
Жизнь после отставки и смерть
15 июля 1904 года министр внутренних дел В. К. Плеве был убит бомбой террориста. При новом министре П. Д. Святополк-Мирском Зубатов был реабилитирован, с него были сняты все ограничения и ему была назначена пенсия. Для Зубатова открывался путь к возвращению на службу. Спрос на него как специалиста был велик, и его стали настойчиво звать в Петербург. По словам Зубатова, он поочерёдно получал предложение вернуться на службу от Святополк-Мирского, Д. Ф. Трепова и С. Ю. Витте. Однако возвращаться на службу он не захотел. В письме к В. Л. Бурцеву он объяснял своё нежелание соображениями личной и семейной безопасности, а также тем, что возвращение дисгармонировало с его духовным состоянием. «Мне бы пришлось опять сосредоточиться на репрессии, а это ещё менее прежнего могло удовлетворить меня, ибо не в ней, по-моему, лежит суть дела», — писал Зубатов. Зубатов продолжал следить за развитием событий и возлагал свои надежды на реформы Святополк-Мирского, Трепова и Витте, которых считал своими единомышленниками.
В годы Первой русской революции Зубатов пытался заняться публицистикой и разместил несколько статей с изложением своих монархических взглядов в газете В. П. Мещерского «Гражданин». Однако это только вызвало против него нарекания. Личность Зубатова вызывала неприятие как правых, так и левых партий. В начале 1906 года Зубатов написал письмо в журнал В. Л. Бурцева «Былое», в котором опровергал некоторые выдвинутые против него обвинения. Воспользовавшись этим предлогом, Бурцев завязал с ним переписку, в которой настойчиво предлагал писать воспоминания о своей полицейской службе. По собственному признанию Бурцева, он рассчитывал таким образом получить материалы, необходимые ему для борьбы с Департаментом полиции. Зубатов написал Бурцеву несколько писем, однако об этом стало известно в Министерстве внутренних дел. В Департаменте полиции возникли сомнения в политической благонадёжности Зубатова. Ему было поручено сообщить о нежелательности таких контактов, и переписка прекратилась.
В 1910 году Зубатов вернулся из Владимира в Москву и поселился в Замоскворечье. Политикой он больше не занимался и вёл частный образ жизни. По некоторым данным, Зубатов начал писать мемуары, однако от них не осталось никаких следов. В феврале 1917 года в России началась новая революция. 2 марта император Николай II отрёкся от престола в пользу своего брата Михаила, а 3 марта, во время обеда, пришло сообщение об отречении Михаила. Зубатов молча выслушал это сообщение, вышел в соседнюю комнату и застрелился.
Зубатовское рабочее движение
Основная статья: Зубатовщина
Зубатов приобрел известность благодаря предложенному им в 1901 году плану создания опекаемых полицией легальных профессиональных союзов рабочих, которые должны были направить рабочее движение с революционного пути на путь мирной защиты экономических интересов рабочих. Первым из таких союзов стало «Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве» в Москве. Зубатов изучал работы теоретиков социализма, признавал, что рост количества рабочих делает их крупной политической силой.
«Рабочий класс, — объяснял Зубатов, — коллектив такой мощности, каким, в качестве боевого средства, революционеры не располагали ни во времена декабристов, ни в период хождения в народ, ни в моменты массовых студенческих выступлений… Будучи разъярён социалистической пропагандой и революционной агитацией в направлении уничтожения существующего государственного и общественного строя, коллектив этот неминуемо мог оказаться серьёзнейшей угрозой для существующего порядка вещей».
Противники Зубатова окрестили его систему «полицейским социализмом», рассчитывая дискредитировать её в глазах властей. Сам Зубатов считал такое определение бессмыслицей и в своей статье о «зубатовщине» писал:
«Наименование её „полицейским социализмом“ лишено всякого смысла. С социализмом она боролась, защищая принципы частной собственности в экономической жизни страны, и экономической её программой был прогрессирующий капитализм, осуществляющийся в формах всё более культурных и демократических (почему-то кажущихся нашим российским капиталистам „антикапиталистическими“). Полицейские меры, как чисто внешние, опять-таки её не занимали, ибо она искала такой почвы для решения вопроса, где бы всё умиротворялось само собой, без внешнего принуждения».
Сочинения
- С. В. Зубатов. Зубатовщина // Былое. — СПб., 1917. — № 4. — С. 157—178.
Литература
Мемуары и воспоминания
Документы и исследования
Ссылки
Примечания
Зубатовщина
Новосёлова Маргарита. Внутренняя политика и общественное движение в к.XIX-н.XX вв.
Зубатовщина — политика «полицейского социализма», внедрявшаяся Зубатовым С.В. — начальником Московского охранного отделения (с 1896) и Особого отдела департамента полиции (1902-1903). Заключалась в насаждении проправительственных легальных рабочих организаций, действовавших под тайным надзором полиции и призванных отвлечь рабочих от политической борьбы с самодержавием, направить рабочее движение в русло чисто экономических требований. Проводили огромную работу по просвещению маргинальных слоёв, социализации, приобщению к культуре.
Зубатов С.В.
Эта работа вызывала ненависть радикально настроенных элементов. «Обещание более или менее широких реформ, действительная готовность осуществить крохотную частичку обещанного и требование за это отказаться от борьбы политической, — вот в чем суть зубатовщины», — писал Ленин В.И. (ПСС., т.7, с.37). Зубатовщина возникла в обстановке перерастания экономической борьбы пролетариата в политическую, связанную с кризисом, поразившим экономику России. Зубатов С.В. при выработке и осуществлении своей политики использовал идеи бернштейнианства, легального марксизма и «экономизма». Первая зубатовская организация была создана охранным отделением в Москве в МЙ 1901 под названием «Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве». Летом 1901 в Минске и Вильнюсе зубатовские агенты, состоявшие ранее в Бунде, создали «Еврейскую независимую рабочую партию».
Ленин В.И. Портрет. 1918 г., январь. Петроград. Фото: М.С.Наппельбаума
В 1901-1903 зубатовские организации и группы были основаны в Петербурге, Киеве, Харькове, Екатеринославе, Николаеве, Перми, а организации «независимцев» — в Минске, Одессе, Вильнюсе, Гродно, Бобруйске. На заседаниях обществ обсуждались вопросы о необходимости добиваться повышения зарплаты, уменьшения рабочего дня и т.п.; рабочим даже предлагалось покупать предприятия. Демагогические заявления руководителей зубатовщины дали повод революционной печати назвать её «полицейским социализмом».
Рабочий вопрос
Иваново-Вознесенск. Больница для мастеровых и рабочих
К работе в обществах привлекались представители либеральной интеллигенции (Озеров И. Х., Вормс А. Э. и др.). Для оживления монархических настроений 19 ФВ 1902 была организована многотысячная демонстрация рабочих к памятнику Александру II. В ИН 1903 был принят закон «Об учреждении старост в фабричных предприятиях». Зубатов С.В. создал систему политического сыска, легальных рабочих организаций под контролем полиции (напр., организация Гапона Г.А. в Петербурге). После Февральской революции 2 МР 1917 покончил жизнь самоубийством. Многие забастовки, начинавшиеся зубатовскими организациями, под влиянием агитации революционных социал-демократов превратились в политические выступления.
Действительный статский советник Владимир Гаврилович Филиппов. Начальник Санкт-Петербургской сыскной полиции с 1903 по 1915 г.
Особенно продемонстрировала это Всеобщая стачка на Юге России 1903. Правительство отказалось от предложенного Зубатовым С.В. метода борьбы с революционным движением. Зубатовщина оказалась неприемлемой и для предпринимателей. Зубатовские организации летом 1903 были ликвидированы.
Агитация Бунд Действие социальное Демагогия Демократия Департамент Забастовка Идеализм Интеллигенция Киев Кризис Культура Легализация «Легальный марксизм» Либерализм Маргиналы Монархия Общество Организация политическая Организация социальная Охранное отделение («охранка») Партия Политика Политическая борьба Политическая система Полиция «Полицейский социализм» Пролетариат Просвещение Радикализм Революция Реформа Россия Самодержавие Санкт-Петербург Социал-демократия Социализация Социализм Сыск Экономизм Экономика Александр II Гапон Г.А. Зубатов С.В. Ульянов В.И. 1896 МЙ 1901 лето 1901 19 ФВ 1902 1902 ИН 1903 лето 1903 1903 2 МР 1917
«Зубатовщина» Философские аспекты полицейского социализма.
В этом отношении особую опасность представляют социал-демократы, опирающиеся на рабочих». Последнее же является следствием недостаточно внимательного отношения к рабочим со стороны «надлежащих чинов и ведомств»4.
Интеллигенция может стать грозной силой, только если за ней пойдут другие сословия. Это обстоятельство должно быть учтено при выработке мер борьбы с революционным движением.
«Пока революционер проповедует чистый социализм, – заявлял Зубатов, – с ним можно справиться одними репрессивными мерами, но когда он начинает эксплуатировать мелкие недочеты существующего законного порядка, одних репрессивных мер мало, а надлежит немедля вырвать из-под его ног самую почву». Каким же образом?
Задача первостепенной важности состояла, по его мнению, в том, чтобы фактами попечительства вырватьнарод из-под влияния революционеров, завоевать его доверие. И сделать это быстрее всего может полиция.
Исходя из изложенного, автор записки считал, что необходимо «урегулировать рабочее движение, дифференцировать различные его проявления и определять, с чем нужно бороться и что нужно только направлять».
В качестве первых шагов Зубатов предлагал ряд мер, которые позволили бы отвлечь рабочих от политической борьбы, внести раскол в их ряды.
Прежде всего необходимо внушить рабочим, что правительство само может удовлетворить все их «законные» требования, устранить «своеволие» предпринимателей и вообще заняться «урегулированием» фабрично-заводских отношений»5.
А потому надо разрешить рабочим создать свои легальные экономические союзы. Полиция им в этом может помочь.
Разъясняя свой замысел, Зубатов писал в донесении в Департамент полиции 19 сентября 1900 года:
«Значит, мораль такая: 1) идеологи – всегдашние политические эксплуататоры масс на почве их нужды и бедности, их надо изловлять и, 2) борясь с ними, помнить всячески: «бей в корень», обезоруживая массы путем своевременного и неустанного улучшения их положения на почве мелких нужд и требований (большего масса сама по себе и за раз не просит).
Но обязательно это должно делаться самим правительством и при том неустанно без задержки»6.
Московские власти одобрили проект Зубатова. Правда, при обсуждении возникли сомнения, не обернется ли вся затея против государственного строя.
Обер-полицмейстер Д. Трепов решительно воскликнул: «Ну да штыков у нас хватит!».
Получив поддержку городских властей, Зубатов взялся за дело.
Зубатов считал, что в обстановке растущего революционного движения его план можно осуществить при помощи легализации под тайным контролем полиции профессиональных рабочих организаций, которые должны отвлечь рабочих от политики и направлять их устремления в русло экономической борьбы.
Поддерживая и направляя профессиональное движение, правительство тем самым могло бы предоставить известную свободу отношениям предпринимателей и рабочих, не выходящую за рамки экономической борьбы, и даже «смотреть сквозь пальцы на забастовки, раз в них нет ни уголовщины, ни явной политики».
Расчеты Зубатова имели определенную почву. Они опирались:
1) на традиционный «попечительный» характер политики царизма в рабочем вопросе;
2)на неразвитость, несознательность значительной части рабочих в России, на не изжитые еще в народной массе иллюзии, связанные с верой в «доброго царя»;
3) учитывалась и стихийная тяга рабочих к объединению.
«Основная цель, к которой должно было, по его мысли, стремиться правительство, – это парализовать революционирование рабочего пролетариата посредством, с одной стороны, идейной борьбы с теориями, проповедуемыми социалистами разных толков, а с другой, принятием самим государством решительных мер для защиты представителей труда от эксплуатации капиталом»7.
Позднее его политику называли «охранно-полицейским социализмом» или «зубатовщиной».
Зубатов считал, что именно неограниченная монархия дает возможность проведения такой политики. Только самодержец способен «протянуть руку» рабочим через голову промышленников, интеллигенции и т.п. Умственному взору рисовалась перспектива «социальной монархии», единения царя с рабочим народом.
§2. «Зубатовщина» в действии
Выработка правил, определяющих взаимоотношения рабочих и работодателей органами полицейского надзора, – весьма характерное явление для описываемой эпохи и в полной мере определяет, насколько Витте, который должен был взять это дело в свои руки, был не экономистом в широком смысле этого слова, а лишь насадителем определенной отрасли народного хозяйства, т. е. Фабрично-заводской промышленности, без соображения с теми огромными последствиями, которые должно было иметь неминуемо сопряженное с ней появление в стране многочисленного рабочего пролетариата. Для Витте важно было создать условия, благоприятные для работы капитала в крупных промышленных предприятиях. Этим одним он и был озабочен.
Бесправное положение рабочих, их полная зависимость от работодателей ввиду неразвитости рабочих и их полной неорганизованности в то время вполне отвечали интересам капитала.
Изменить это положение, обеспечить за рабочими хотя бы минимальные права ввиду этого вовсе не входило в планы Витте или, вернее, даже не приходило ему на ум; судьба рабочих как таковых его вовсе не интересовала.
Витте был воплощением государственника. Интересы целого, мощь и благосостояние империи, взятой во всей совокупности, были ему весьма близки. Народная гордость была в нем чрезвычайно развита. Но интересы отдельных слоев населения страны он поддерживал, лишь поскольку в его представлении они совпадали с интересами государства как целого. В этом вопросе, как и во всех остальных, сказывалось основное свойство ума Витте: все синтезировать, все обобщать и ради целого жертвовать всеми частностями, сколь бы они сами по себе ни были значительны.
Отсутствие в России отвечающего условиям времени и развивающейся промышленности рабочего законодательства, а также вялость фабричной инспекции, происходившая, впрочем, в значительной степени именно от неимения у нее достаточно твердой опоры в нормах закона, невольно наталкивали лиц, отвечающих за сохранение спокойствия в стране, на принятие таких мер, которые по существу отнюдь не входили в круг их деятельности.
Что же касается составляющей прямую задачу государственной полиции борьбы с революционерами и их пропагандой, то, по мысли Зубатова, ее надо было построить на внедрении в рабочий класс убеждения в ложности проповедуемых социалистами теорий и вредоносности их осуществления для самих рабочих. Всякий «барин», включая в это наименование всякого человека с иным, высшим, нежели у народных масс, уровнем образования, преследует, по мнению Зубатова, свои личные цели, с интересами пролетариата, в сущности, не совпадающие.
Народ для таких людей, даже когда они будто бы защищали его интересы, служил лишь трамплином для осуществления их собственных, личных интересов, сводящихся в лучшем случае к достижению власти.
Единственным верным и неизменным защитником народных интересов является самодержавный царь, стоящий по самому существу своему выше всяких личных интересов и притом имеющий достаточную силу, дабы заставить представителей капитала подчиняться его, направленным к народному благу, решениям.
Идеалом Зубатова являлось осуществление многих вожделений социализма (восьмичасового рабочего дня) и, следовательно, постепенное изменение социального уклада государства при сохранении старых форм его административного строения. Царь и народ – вот та далеко не новая формула, которую он постоянно выдвигал.
Подобная пропаганда казалась Зубатову тем более легко осуществимой, что рабочие многих фабрик, расположенных в Москве, выказали живой интерес к просвещению вообще и к расширению своих познаний в области сложного вопроса о взаимоотношениях различных классов в частности. С этой целью рабочие обращались даже к некоторым представителям московской профессуры с просьбой прочесть им несколько лекций на указанную тему.
Вот это-то просвещение рабочего класса Зубатов хотел организовать силами государственной полиции, привлекши к нему идейных работников из самой революционной среды, а именно из тех, которые радикально изменили свои взгляды и убедились в ложности социалистических теорий.
В этом отношении поддерживал Зубатова Л. А. Тихомиров, бывший некогда одним из самых видных членов партии «Народной воли» и затем круто и искренне изменивший свои взгляды, перешедший в ряды сторонников самодержавного образа правления и даже сделавшийся впоследствии редактором ярко реакционных «Московских ведомостей».
Автор в свое время шашумевшей брошюры «Почему я перестал быть революционером», Тихомиров едва ли не был духовным отцом системы, получившей название «зубатовщины». Задумана она была широко.
Так, в Москве для офицеров жандармского корпуса Зубатов устроил особые курсы, на которых слушателей знакомили со всеми разнообразными теориями социализма и существующими в Западной Европе различными социалистическими партиями, в том числе и с русскими революционными организациями. Офицеры эти должны были изучить сочинения Маркса, Зомбарта, Герца, Каутского, а из русских – Прокоповича, Плеханова.
Цель состояла не только в том, чтобы дать возможность чинам корпуса жандармов успешно исполнять свою прямую обязанность полицейского надзора и розыска, но и вооружить их такими сведениями, при помощи которых они могли бы сами сделаться идейными противниками революционного социализма, так как изучение социальных теорий сопровождалось их критикой и опровержением. Полученными ими сведениями жандармские офицеры должны были пользоваться для того, чтобы переубеждать привлекаемых ими к дознанию и предварительно арестованных членов революционных партий.
В сущности, это было возведение в систему того, что осуществил еще в начале 1880-х годов известный судебный следователь Судейкин по отношению к революционеру Дегаеву, в конечном результате в 1882 году поплатившийся за это жизнью.
Судейкин убедил Дегаева способствовать раскрытию замыслов революционных организаций, в составе которых Дегаев продолжал оставаться. Зубатов хотел идти дальше. Ему недостаточно было использовать переубежденных видных членов партийных организаций, остающихся после их освобождения в составе этих организаций в качестве осведомителей о замыслах последних. Наряду с этим Зубатов имел в виду превратить некоторых партийных работников из пролетариата в открытых противников социально-революционных теорий, могущих успешно вести в рабочей среде контрпропаганду.
Подобно тому как Горький, устроив на острове Капри школу социализма, подготавливал кадры пропагандистов этого учения, Зубатов мечтал таким же образом составить кадры проповедников самодержавия.
Система Зубатова была фантастична и могла привести лишь к печальным последствиям.
Соединение в одном деятельности полицейской, имеющей целью предупреждение и пресечение преступлений, с деятельностью просветительской, направленной на изменение образа мыслей рабочего пролетариата, силою вещей должно было на практике извратить обе эти деятельности.
Просветительская деятельность смешалась с полицейскими мерами и приняла совершенно специфическую окраску. Так, на устраиваемых охранной полицией в Москве в рабочих кварталах собеседованиях выступали не только противники социализма, но и его адепты, однако последние вслед за тем нередко арестовывались.
Стремление переубедить арестуемых партийных работников на практике свелось к стремлению создать кадр преданных правительству революционеров без всякой уверенности, что преданность эта не основана на получении переубежденными не только свободы, но и средств к жизни. Установить степень убежденности людей в чем-либо, а тем более выяснить те внутренние, далеко не всегда ими самими сознаваемые, побуждения, которые содействуют созданию у них тех или иных убеждений, вообще более чем затруднительно. Когда же изменение высказываемых данными лицами взглядов ведет к улучшению их материальных жизненных условий, полагаться на искренность и серьезность этого изменения наивно. Однако именно на этом было построено привлечение к сотрудничеству будто бы переубежденных революционеров.
На деле едва ли кто-либо сомневался в том, что привлекаемые к сотрудничеству революционеры были не что иное, как определенные предатели, действующие из корыстных целей.
Однако первые шаги Зубатова в направлении изменения образа мыслей рабочей среды оказались внешне вполне удачными.
Так, 19 февраля 1902 года, в памятный день освобождения крестьян, в Москве состоялась грандиозная манифестация рабочих. В Кремль у памятника императору Александру II собралась огромная, насчитывающая свыше 30 тысяч человек, рабочая толпа, предварительно торжественно прошедшая через всю Москву, и возложила венок у подножия памятника после отслуженной по царю-освободителю панихиды.
Присутствовали на этой панихиде все высшие власти с московским генерал-губернатором, великим князем Сергеем Александровичем, во главе. Манифестация эта должна была символизировать единение царя с трудящимся народом.
Вслед за убеждением рабочего слоя, что их лучший и даже единственный защитник – правительство, надо было это как-нибудь реально выявить. Помог этому частный случай: на заводе Гужона рабочему оторвало руку. Владелец фабрики почему-то отказался выдать пострадавшему соответствующее денежное вспомоществование. Тогда агентами Зубатова на заводе Гужона были вызваны беспорядки, приведшие к вмешательству администрации в дело об искалечении рабочего и к принуждению в административном порядке заводовладельца выдать лишившемуся руки рабочему высокого вознаграждения.
Такое разрешение вопроса, по существу, быть может, правильное, разумеется, лишало распоряжение власти правового основания и вообще вводило во взаимоотношения между рабочими и работодателями элемент произвола, в конечном результате неминуемо приводящий к печальным последствиям.
Та же система была применена и на Даниловской мануфактуре при вызванных там стараниями той же полиции беспорядках на почве каких-то предъявленных рабочими требований.
Удовлетворять все требования и пожелания рабочих администрация не была в состоянии, а следовательно, революционные агенты легко находили благодатную почву для возбуждения рабочей среды, уже не против работодателей и представителей капитала, а против самого правительства, легкомысленно в лице администрации взявшего на себя роль охраны интересов рабочих не на почве соблюдения закона, а собственного усмотрения. Иное дело – создание, путем соответствующих законодательных актов, такого положения, при котором сами же рабочие имели бы возможность ограждать свои интересы, опираясь на нормы действующего права.
Зубатов исходил из идеи о надпартийности самодержавия, не выражающего интересов отдельных социальных групп и потому способного выступить в качестве примиряющей силы в постоянно повторяющихся конфликтах рабочих и их работодателей. Причем рабочие, как «слабая» сторона, особенно нуждаются в покровительстве государства.
«Задача Охранного отделения и полиции, считал Зубатов, не столько в наказании виновных за беспорядки, сколько в проведении профилактической работы, предупреждающей критическое накопление социального напряжения. Эта работа состояла в создании профессионального рабочего движения, преследующего экономические, а не политические цели. У государства, таким образом, появится достаточный контроль над организованными рабочими, и оно сможет использовать свои силы для мирного разрешения конфликтов рабочих и предпринимателей.
Зубатов считал, что даже во время забастовок полиция должна вмешиваться только в случае «уголовщины» или «политики»; «цивилизованную» борьбу рабочих за улучшение своего быта он признавал нормальной»8.
Идея Зубатова поначалу получила поддержку московских властей (вплоть до губернатора) и с 1901 года стала проводиться в жизнь.
Рабочие нуждались в культурном общении и досуге, отчасти – в образовании. Московская охранка помогала им организовываться вокруг касс и обществ взаимопомощи, проводить собрания (в том числе в бесплатно предоставленном им здании Исторического музея), где они могли гласно обсуждать свои нужды и проблемы, слушать просветительские лекции.
Идеологи «полицейского социализма» развивали на собраниях свою «социалистическую» утопию. Они говорили, что рабочим не нужна конституция, которая только посадит на их головы новых нахлебников, фабрикантов и интеллигентов.
Рабочим нужен «царь, который за нас», царь, который «введет восьмичасовой рабочий день, повысит заработную плату, даст всякие льготы», а потом и фабрики передаст рабочим…
К 1901 году в Москве образовались первые «зубатовские» рабочие союзы. Позднее такие союзы возникли также в Санкт-Петербурге, Одессе, Минске и других городах.
В октябре 1901 года Зубатов пошел еще дальше: в Москве собрался городской «Совет рабочих механического производства». В него вошли 17 депутатов от более мелких рабочих союзов. «Обладая советом, – отмечал Зубатов, – мы располагаем фокусом ото всей рабочей массы и можем вертеть всею громадою».
Идеи Зубатова начали воплощаться в жизнь уже в 1902 году. 19 февраля в торжественном шествии и возложении венка к памятнику Александру II участвовало около 50 тысяч организованных Зубатовым рабочих. Вскоре состоялась забастовка на московском заводе Гужона, причем Зубатов и поддерживающий его московский полицмейстер Трепов выступили на стороне рабочих.
От Москвы ростки «полицейского социализма» пошли по всей стране. Наиболее показательной судьба этого движения оказалась в Петербурге, где с 1903 года лидером и проповедником идеи зубатовского социализма стал священник Георгий Гапон.
Гапон обладал удивительным талантом проповедника и со всей искренностью стремился к улучшению жизни рабочих – в рамках существующих законов. Организованная им «чайная-читальня» на Васильевском острове явилась зародышем «Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга», устав которого утвердило в 1904 году Министерство внутренних дел.
В ноябре 1903 года в «Собрании» насчитывалось только 30 человек, но уже летом 1904 года – более 800, в сентябре – 1200, а к 1905 году – 9000! Для сравнения – вся РСДРП в Петербурге в то время включала не более 500–600 человек.
К 1905 году идеи мирного «полицейского социализма» имели весьма широкое хождение, однако они базировались на утопическом представлении о том, что царь – главный социалист и враг отечественных капиталистов – эксплуататоров.
«ЗУБAТОВЩИНА»
«Зубатовщина» («полицейский социализм») — в историографии название системы мероприятий по организации легальных профессиональных союзов рабочих под патронатом полиции.
Разработанная и осуществляемая в 1901—1903 начальником Московского охранного отделения С. В. Зубатовым (1864—1917). Идея «полицейского социализма» заключалась в том, чтобы перехватить руководство рабочим движением у революционных партий и направить его в сугубо экономическое русло, сделав безопасным для монархического строя. Первой среди зубатовских организаций стало созданное в мае 1901 московское «Общество взаимопомощи рабочих механического производства». К концу 1901 в Москве возникла целая сеть районных собраний фабрично-заводских рабочих, деятельность которых координировалась «Советом рабочих механического производства», находившимся под контролем зубатовской агентуры. В собраниях велась активная культурно-просветительская работа, к которой Зубатову удалось привлечь университетскую профессуру (академика И. И. Янжула, профессора И. Х. Озерова и других видных экономистов), правых публицистов и церковных деятелей (Л. А. Тихомирова, В. А. Грингмута, Ф. Н. Орнатского, Г. А. Гапона и др.). Благодаря поддержке московского обер-полицмейстера Д. Ф. Трепова и генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича зубатовские профсоюзы в 1902 охватили важнейшие отрасли промышленности города. В трудовых конфликтах с предпринимателями они при содействии полицейских властей эффективно отстаивали интересы рабочих, что способствовало росту их популярности и пополнению рядов. Революционеры практически утратили влияние на рабочий класс в Москве.
Однако после перевода Зубатова из Москвы в центральный аппарат министерства внутренних дел его рабочие организации лишились административного ресурса и быстро пришли в упадок. Попытки Зубатова распространить опыт московских организаций в Санкт-Петербурге, а также, используя структуры Независимой еврейской рабочей партии, — в Минске, Киеве и Одессе наталкивались на возрастающее сопротивление со стороны министерства финансов, решительно вставшего на защиту интересов капиталистов. Участие некоторых зубатовских союзов во всеобщей забастовке на юге России летом 1903 повлекло отставку и ссылку Зубатова, а созданные им организации были либо распущены, либо ограничивались в дальнейшем культурно-просветительской деятельностью.