Содержание
«По соображениям совести» смотреть онлайн
Убежденный пацифист Десмонд Досс, у которого было тяжело детство, накануне Второй мировой войны поступил в медицинский институт и влюбился в прекрасную девушку. Но, имея твёрдые убеждения, он идет добровольцем в армию, где шокирует сержанта и сослуживцем тем, что отказывается прикасаться к винтовке. Его цель — служить на благо страны и мира, никого не убивая. Он будет упрямо следовать своим принципам, даже тогда, когда вокруг станут взрываться вражеские снаряды.
Фильм «По соображениям совести», снятый актером и режиссером Мэлом Гибсоном, основан на реальных событиях. Настоящий Десмонд Досс по окончании войны получил орден Почета, доказав, что героем можно стать, не убивая людей. Военная драма Гибсона была номинирована на «Оскар» в нескольких категориях, в двух из которых стала лауреатом. Оцените большую актерскую работу Эндрю Гарфилда — смотрите фильм «По соображениям совести» онлайн в Okko!
Благодаря сервису Okko, вы можете получить доступ к лучшим произведениям кинематографа абсолютно легально. Теперь вы знаете, где смотреть фильм По соображениям совести в хорошем качестве. Гарантируем изображение в Full HD 720 или 1080, чистый звук, лицензионный перевод на русском языке и полное отсутствие рекламы.
Заражение через причастие: правда ли, что религия — средство распространения паразитов?
Не так давно РИА Новости опросило ряд священников о том, можно ли заразиться коронавирусом через причастие. Конечно, пока в России им болеют только заезжие китайцы, но ситуация может измениться, так что вопрос имеет смысл. Вердикт опрошенных был прост: «Опасности заражения от причащения от одной чаши нет. Ее и быть не может, ведь в чаше не просто хлеб и вино, а сам Христос».
Как мы понимаем, такой ответ не имеет смысла для нерелигиозной части населения. Поэтому стоит изучить вопрос исходя из накопленных на сегодня научных данных по теме. Может ли христианский ритуал способствовать переносу коронавируса?
Причастие и инфекции
Суть причастия в том, что верующему дают небольшой кусок хлеба и немного вина из общей посуды (детали различаются для разных конфессий). В большинстве ветвей христианства они берутся из одной чаши, подносимой к каждому участнику процесса. Естественно, начиная с конца XIX века научный мир стал задаваться вопросом о том, не опасна ли эта процедура. Быть может, микроорганизмы, вызывающие болезни, способны передаваться так от одного человека к другому?
Чаша для причастия может содержать серебро с антимикробными свойствами. Но, как показывают исследования, ни оно, ни вино не предотвращают выживания части бактерий и капсидов вирусов внутри сосуда / ©Nina Shannon/Getty
В 1888 году в одном из медицинских журналов даже появился термин «отравленная» (в плане зараженности) чаша для причастия — такой считалась любая, поскольку, как предполагали врачи того времени, все они, по логике, должны были создавать риск заболевания.
Ситуация подогревалась тем, что центром борьбы против «отравленного причастия» были США, где в пользу отказа от единой чаши для причастия говорил и банальный расизм: многих возмущало, что — в силу установок христианской религии о равенстве разных групп людей — для афроамериканцев и белых использовалась одна и та же чаша.
В научном сообществе считается, что наиболее вероятная к переносу инфекция через чашу с причастием — вирусы, вызывающие обычную простуду. Вопреки названию, простуда не имеет прямого отношения к холоду: 95% простуд вызываются вирусами, 5% — бактериями.
Сомнения относительно опасности переноса инфекции с причастием чрезвычайно устойчивы в массовом сознании, поэтому Центры по контролю и профилактике заболеваний США (ЦКПЗ, важнейший госорган в этой области жизни Штатов) уже в 1998 году солидно устали от таких запросов общественности. Чтобы раз и навсегда покончить с ними, в American Journal of Infection Control вышел короткий текст, обобщавший все известное на тот момент о возможностях подобной передачи. Его авторы высказались довольно однозначно:
«Внутри ЦКПЗ есть консенсус, что теоретический риск передачи инфекционных заболеваний через причастие существует, но риск этот так мал, что его невозможно обнаружить».
Никаких эмпирических данных о случаях передачи инфекций таким путем ЦКПЗ не имели, что подчеркивалось в материале. Его авторы отмечали, что результаты сравнения статистики инфекционных заболеваний по 681 причащающемуся не показали у них более высокой частоты инфекций, чем среди тех, кто в церковь не ходил.
Это довольно загадочный вывод. Дело в том, что другие работы, анализировавшие наличие разных видов микробов в чаше для причастия, не раз находили там потенциально опасные организмы. Вино и серебро в чаше сами по себе не обладают достаточными антимикробными свойствами, чтобы убивать их. Поэтому причина, по которой передача инфекций через посуду для причастия никогда и никем не отмечалась, интригует.
Возможный ответ здесь лежит в том, что, на самом деле, четкого понимания, какие именно факторы риска способствуют — или подавляют — распространению ряда инфекционных заболеваний, на сегодня нет. Никто толком не знает, почему простуда встречается зимой чаще, чем летом (тем более что в тропиках это зачастую совсем не так), так же обстоят дела с пневмониями (типа тех, что вызывают коронавирус 2019nCoV).
Другой возможный ответ связан с тем, что многие наиболее «заразные» вирусы и бактерии вообще-то эволюционировали для передачи воздушно-капельным, а вовсе не «винно-хлебным» путем. Среда чаши для причастия не слишком похожа на микрокапли воды в воздухе. Поэтому вероятно, что на фоне ежедневного многочасового пребывания в общественных местах (работа, магазины и так далее) незначительный по объему контакт с микробами на причастии просто не создает заметных рисков.
Напомним: коронавирус имеет «заразность» (базовое число воспроизводства) ниже трех, то есть капсиду этого вируса непросто выжить вне человека: он передается от одного к другому на уровне вирусов, вызывающих простуду и грипп, — или даже чуть хуже.
Если ученым не удалось выявить разницы в заболеваемости для «обычных» вирусов, то коронавирус должен вести себя так же. Иными словами, не передаваться с причастием.
Как же быть с тем, что религия служит распространению паразитов?
В 2015 году группа российских ученых, среди которых был известный биолог и популяризатор науки Александр Панчин, опубликовала статью «Мидихлорианы: гипотеза биомемов. Нет ли в религиозных ритуалах влияния микробов?». Согласно ей, некоторые организмы могли бы получить преимущество, если бы заставили людей-носителей выполнять определенные ритуалы, способствующие переносу микробов, причем авторы говорят именно о паразитических организмах — неких «мидихлорианах». Те, гипотетически, живут то ли у нас в мозгу, то ли в кишечнике.
Выход работы Панчина с соавторами вызвал немало иронических комментариев на Западе. Одно американское СМИ так и написало: «Все это имеет смысл только до тех пор, пока вы оцениваете приверженцев религии как пассивных зомби» / ©The Daily Beast
В соответствии с этой гипотезой общества с улучшенными санитарными условиями должны показывать свое меньшее участие в религиозных ритуалах. В такой схеме религия выступает как «культурный мем», и именно его продвижением среди людей, по гипотезе Панчина, занимаются паразиты.
Логика, на первый взгляд, здравая. Известно, например, что значительная часть людей заражена возбудителем токсоплазмоза: например, в Москве таких каждый четвертый. Эти люди склонны к более рискованным решениям, чем остальные: среди них выше процент бизнесменов, почти вдвое больше лиц, попадающих в ДТП, и так далее.
Не исключено, что есть связь между токсоплазмозом и шизофренией: она диагностирована у каждого трехсотого в России, но токсоплазмозников среди шизофреников для той же Москвы целых 40%, то есть заметно больше, чем по популяции в целом. Есть и работы, показывающие, что именно токсоплазмоз может быть причиной части случаев шизофрении.
Токсоплазмоз влияет похожим образом не только на людей, но и иных некошачьих: мыши, зараженные им, нечувствительны к запаху кошек и не боятся его, ведут более рискованный образ жизни. Почему бы другим микробам не влиять на поведение людей так, чтобы заставлять их собираться группами для молений, повышая риск разноса микроба-паразита?
Пещера Брюникель во Франции, остатки неандертальского круга из сталагмитов, в центре которого сжигались кости животных. Судя по нему, религиозные ритуалы существовали уже 176 тысяч лет назад / ©Wikimedia Commons
К сожалению, на практике проверить такую гипотезу сложно. Во-первых, нерелигиозных обществ на планете мало, поэтому «контрольную группу», где религий не было бы, просто трудно найти. Куда бы ни приплывали европейские путешественники, они всегда сталкивались с людьми, уже имеющими религиозные представления и ритуалы, в том числе такие, которые заставляли их собираться вместе. Выходит, если «мидихлорианы» и существуют, то они абсолютно универсальны и свойственны всем человеческим сообществам.
Во-вторых, общества, где вытесняется обычная религия, имеют похожие светские институты, требующие регулярных собраний и коллективного времяпрепровождения. То есть, даже если бы религиозные практики там прервались, сам по себе перенос бактерий не закончился бы.
Человечество имеет длинную историю рассмотрения не нравящегося поведения других людей как болезни. На Западе более миллиона человек успели подвергнуться «лечению от гомосексуализма». Новые времена — новые козлы отпущения. Если раньше больными считали геев, то теперь очередь подходит и к религиозной части населения / ©nomadicpolitics.blogspot.com
Возникает вопрос: тогда почему микробы продвигают именно религию? Почему не посчитать их целью продвижение, например, сельского хозяйства или городского образа жизни? Благо и то, и другое резко повышает эффективность распространения паразитов (среди охотников-собирателей эпидемии практически неизвестны). Почему Панчин и соавторы считают, что предлагаемые ими «мидихлорианы» ответственны только за нашу религию, а не за цивилизацию в целом?
Третий момент: авторы гипотезы считают, что по мере роста уровня санитарии религиозность в обществе должна падать. Однако это явно не так: множество сект в развитых странах (например, амиши) показывают продолжительность жизни (и частоту смерти от инфекций) такую же, как у обычных американцев. Притом что уровень санитарии амишей заметно ниже: у большинства нет даже обычного ватерклозета, у многих — и горячей воды из крана.
Более того: в силу особенностей современного образа жизни, доля амишей среди американцев удваивается каждые 25 лет. Американские демографы уже в шутку посчитали, когда это религиозное меньшинство станет большинством населения США. Шутки шутками, но пока этот сценарий вполне реализуется. Выходит, несмотря на победу санитарии в современном обществе, доля сугубых сектантов в нем может расти, а не уменьшаться.
Наконец, авторы гипотезы считают, что если они правы, то религиозность понижается у людей после определенных курсов лечения от инфекционных заболеваний. Этот тезис даже критиковать невозможно: неизвестен ни один прецедент такого рода.
Зато, как мы знаем из объективной реальности, инфекционные заболевания в современном мире часто возникают в Китае, подавляющее большинство населения которого не участвует в религиозных собраниях (спасибо КПК) в принципе и, среди прочего, характеризуется довольно высоким уровнем гигиены.
Как же быть с тем, что в Китае закрывают церкви?
Ладно, может сказать читатель, с Панчиным все ясно. Но как быть с тем, что не такие уж многочисленные христианские церкви в Китае приостанавливают свою деятельность на период эпидемии?
В Китае немало церквей, в основном католических, и некоторые из них уже приостановили службы / ©Wikimedia Commons
Ситуация здесь достаточно проста. Рядовой священнослужитель не читает American Journal of Infection Control и никогда не слышал об экспериментах с причастием (иначе бы их непременно использовали в проповедях). Закрывая свои храмы, служители различных церквей в Китае исходят из своих общечеловеческих представлений, которые мало чем отличаются от представлений людей с улицы.
Это не первый случай, когда ложно воспринятые массами научные представления ведут к отказу от какой-то деятельности, не несущей вреда. Например, в начале XVI века в Европу завезли сифилис, убивший миллионы человек. Местное население, благодаря книгопечатанию, быстро ознакомилось с наимоднейшими медицинскими теориями того времени («гипотеза миазмов»). Согласно им, болезнь проникала в человека через поры, которые, по мнению врачей того времени, расширялись при мытье.
Что же, решили европейцы того времени, значит, мыться вредно. Вплоть до XIX века западноевропейцы не мылись, а тех, кто делал это (например, русских), западные путешественники нещадно критиковали, воспринимая как варваров. Потрясающий эффект этого заблуждения неплохо опиcан в западноевропейской литературе.
С практической точки зрения смысла в отказе от мытья не было. Примерно такая же ситуация с закрытием церквей: современные люди проводят в торговых центрах намного больше времени, чем в церкви, и опасаться заражения именно там — серьезных оснований нет.
Нашли опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl + Enter. Закладка Скопировать ссылку Email Печать Twitter VK Facebook Telegram
— Осаму, ты знал, что в христианстве вино в причастии используется как аллегория крови Господней? — цепкие фиалковые глаза хитро скосились на молодого человека, утопающего в мягком кресле. По тонким губам проплыла туманная ухмылка, узловатые пальцы качнули бокал с бордовой жидкостью. Нет. Нисколько не похожа. Кровь, даже стылая венозная, должна быть не только соответствующего оттенка и вязкости, но и обязательно теплой, иначе она свернётся. Вино же не обладает жизненным теплом и даже намеренно охлаждено хозяином вечера, чтобы была некая пикантность во вкусе напитка. При нагревании же вино теряет градус, а Достоевский подал вино креплённое, так что это будет досадным упущением, потому что пониженный градус алкоголя резко понижает и градус беседы. Правила приличия уже не позволяют вести столь интимные разговоры, от чего каждый упущенный градус непременно отражается на атмосфере общения. Не обманули древние, сказав «in vino veritas». Действительно, истина кроется в вине. Жаль, что вторую часть поговорки благополучно забывают. Наверное, после некоторых откровений поздно заботиться о собственном здоровье. — Тебе не кажется странным, что христиане пожирают собственного Бога? — иронично заметил Осаму, подавляя себе едкую ухмылку небольшим глотком вина. — Нисколько, — спокойно огласил Фёдор, делая глоток алкоголя, предварительно слегка раскачав бокал, чтобы лучше почувствовать букет вкуса. — Потому что прекрасно понимаю смысл таинства причастия, — важно завершил он, прикрывая блаженно глаза с длинными редкими ресницами на полупрозрачных веках с завитками венок и вслушиваясь в готические звуки Баховского Пассиона. — В этом обряде есть мистифицированный каннибализм, не более, — пренебрежительно высказался Дадзай, с некоторым нетерпением отставляя бокал со спиртным на полированную поверхность резного журнального столика со скрежещущим стуком. — Зря иронизируешь, — снисходительно заметил глава Крыс. — Прости, но я в принципе не могу серьезно относиться к религии, — вкрадчиво проворковал молодой человек. — Так зачем ты меня пригласил? Решил добродушно устроить мой досуг? Конечно, спасибо за столь бесценное проявление заботы, но у меня и без этого дел полно, — в голосе появились металлические нотки нетерпения, как у заржавевшего клавикорда, ещё не совсем потерявшего свой голос. — Чем тебе не угодила религия? — полюбопытствовал Достоевский с деланным интересом, его фиолетовые глаза впились в лицо собеседника, от чего тот нервно дёрнул плечами. Пристальность чужого взгляда вызывала физически неприятные ощущения, будто ледяные иглы жадно впивались в кожу. Привыкнуть к такому тяжёлому сканирующему взору сложно, точно собственная совесть смотрит на тебя. Хотя детектив считал, что давно распрощался с этим ненужным в современном обществе атавизмом. — Хотя бы тем, что она абсурдна, — меланхолично хмыкнул Осаму, уставляясь в окно. — Не понимаю, почему такой человек, как ты, вообще верит в подобную нелепость, причем с такой преданностью? — задумчиво завершил он, подпирая тёмную курчавую голову кулаком. — Credo quia absurdum, — с лёгкой улыбкой на бескровных устах мечтательно выдохнул Фёдор. Оппонент разочарованно поджал губы и приподнял тонкие брови. Он ожидал, что сможет себя потешить бессмысленным препирательством по поводу существования Всевышнего. А с ним до обидного быстро согласились, дерзко бросая: «Бога нет, и что?». И почему Дадзай чувствовал себя Наполеоном Бонапартом, выигравшим Бородинское сражение, но проигравшим войну? — Верую, ибо абсурдно, — задумчиво пробормотал детектив перевод латинского изречения. — К слову, никогда не понимал смысл этой фразы Тертуллиана. Разве после этого можно назвать человека разумным, если он добровольно обманывается? — Люди и без религии обманываются предостаточно. Человеческая природа такова, что людям просто необходимо во что-нибудь верить, и не важно во что конкретно, — добродушно поделился руководитель «Крыс Мёртвого дома» и, заметив скептически скривлённый рот визави, спросил: — Осаму, а ты во что-нибудь веришь? Не скрывая раздражения, Дадзай закатил глаза и залпом допил вино. Как же ему не хватало чужих рук со скальпелем, препарирующих его душу. Ещё эта понимающая усмешка. Какая же мразь, любящая манипулировать, этот Достоевский Фёдор, аж тошно, прямо как сам Осаму. — Нет, — бесцветно отреагировал детектив, подавляя в себе волну вспыхнувшей внезапно ярости. — Мир — хаос. Упорядоченность противоречит самой природе. Любая система стремиться выйти из состояния равновесия. Взять элементарно термодинамику и понятие энтропии. — Потому тебе жить в тягость, что не веришь ни во что, — несколько сожалеюще обронил Фёдор, потупляя взгляд, наполненный тоскливой работой мысли. — У человека должна всегда быть надежда, в противном случае он вынужден жить в страхе, потому что слаб, и ему не на кого или не на что положиться. — Я вполне самодостаточен, чтобы обойтись без приятной сказки о Боге, — саркастично выплюнул Дадзай, резким движением закидывая ногу на ногу. — Именно по этой причине ты хочешь покончить с собой, — Достоевский не остался в долгу в этом обмене любезностями, кровожадно ощерив зубы. — И что ты мне предлагаешь? Принять христианство? — высокомерно справился молодой человек, изламывая от недовольства брови. — Нет, религия — дело добровольное и личное, я просто хочу, что бы ты мне поверил. Дадзай зло и громко рассмеялся, неприятель скомкал потрескавшиеся губы и обратил голову на тонкой шее в противоположную сторону от визави. Видимо, выходка детектива разозлила хладнокровного Достоевского, раз тот так резко отвернулся. Разбежался, поверить ему. — Давай переведу твоё иносказание, — вероломно протянул Осаму, успокаиваясь от приступа истерического хохота. — Дадзай, отдай мне книгу, чтобы исполнилась моя вера, чтобы я смог стать новым Богом для этого мира. Так вот, у меня нет никакой книги, и никогда в жизни не было, — понизив голос, категорично отрезал он. Аметистовые глаза уткнулись в паркетный пол, большой палец левой руки сам собой потянулся ко рту. Дадзай скривился от отвращения — его раздражала привычка русского грызть слоящиеся ногти чуть ли не до мяса, пока по костлявым пальцам не потечёт разжиженная анемией кровь. Всё же Осаму был тем ещё чистоплюем по своей натуре. — Скажи, если ты не во что не веришь, то за что борешься, что тебе не позволяет отдать мне книгу? — колко вопросил Крыса, отставляя бокал на столик и сцепляя пальцы в замок. — Может, мне просто нравится мешать другим людям? — наивно предположил юноша, глуповато улыбаясь. — Откуда такая убеждённость в том, что книга у меня? — Других вариантов просто не может быть, — уверенно проговорил Фёдор. — В таком случае попробуй со мной переспать, усыпить мою бдительность и достать книгу, — дразняще предложил детектив, пошло ухмыляясь — Ты же знаешь, что мне не позволяют это сделать мои религиозные убеждения, — жеманно напомнил Достоевский, допивая спиртное мелкими глотками. Скучающе хмыкнув, Осаму вновь закатил глаза. Неужто Фёдор дал обет безбрачия? И с какой целью? Считает себя мессией? Безусловно, а главе Крыс присутствовали черты мании, но они не принимали вид помешательства. Дабы плоть не отвлекала от идеального? — Только не говори, что ты девственник. Сколько тебе там, двадцать семь? Правда, не помню, сколько тебе лет, мне всё кажется, что тебе двадцать. — Двадцать восемь. Как мило с твоей стороны, что ты беспокоишься о моем половом здоровье, — едко парировал Достоевский. — Не беспокойся, мне довелось познать прелести любовных утех, причем с обоими полами. Вот только я никогда не смешиваю личные и деловые отношения. Прости, у нас с тобой сугубо деловые отношения. — Конечно, с этакой примесью платонического секса, — охотно подтвердил Осаму, приправляя интонацию остротой насмешки. — Не записывай в мои заслуги собственные эротические фантазии, — небрежно заявил руководитель «Крыс Мёртвого дома». — Так какие религиозные соображения мешают тебе отдать мне книгу? — с вызовом осведомился он. — Знаешь, по своим религиозным соображениям я должен трахнуть тебя. Скажи, я буду считаться набожным, если трахну собственного Бога? — заносчиво поинтересовался Осаму. — Что же, попробуй, — Фёдор заинтересованно усмехнулся.