Содержание
Князь Зураб Михайлович Чавчавадзе: «Христианин обязан быть оптимистом!»
Князь Зураб Михайлович Чавчавадзе родился 22 января 1943 года в Париже. Отец — Михаил Николаевич Чавчавадзе, офицер лейб-гвардейского Конно-гренадерского полка, мать — Мария Львовна Чавчавадзе. В 1920-е годы эмигрировали во Францию. В 1948 году вернулись в СССР, после чего глава семьи был арестован и заключен в ГУЛАГ, а Марию Львовну вместе с детьми сослали в Казахстан. Реабилитированы в 1956 году. Впоследствии Зураб Михайлович окончил факультет западноевропейской филологии Тбилисского государственного университета. Работал в НИИ научной информации в Тбилиси, преподавал в Грузинском государственном университете. В 1990 году стал одним из организаторов Российского дворянского собрания, позже приостановил свое членство в нем. Сегодня — генеральный директор Благотворительного фонда Святителя Василия Великого. Директор православной гимназии Святителя Василия Великого в деревне Зайцево. Жена — Елена Николаевна Чавчавадзе, дочь Анастасия.
Те, кто читал книгу «Несвятые святые» архимандрита Тихона (Шевкунова), наверняка вспомнят историю «О нарушении церковного устава, или О том, как мы с князем Зурабом Чавчавадзе нарушали Великий пост». Ни в этой истории, ни при встрече с корреспондентом журнала «Фома» князь Чавчавадзе совсем не производит впечатление неприступной «сиятельной особы», во всяком случае, разбивает стереотипы насчет представителей старинных знатных родов. Его семья разделила непростую судьбу тех эмигрантов, кто решил после войны вернуться на родину. Сегодня он вкладывает силы в воспитание нового поколения, будучи директором православной гимназии. Мы говорим с Зурабом Михайловичем о прежних гонениях на Церковь и нынешней отчужденности между верующими и неверующими, о том, можно ли воспитать национальную элиту и не утопия ли — дворянские идеалы.
Святой Илия
— Зураб Михайлович, если не ошибаюсь, среди Ваших предков есть человек, прославленный в лике святых. Это действительно так?
— Да. По материнской линии — святитель Иоасаф Белгородский, а по отцовской — Илья Чавчавадзе, известный общественный деятель, член Государственного Совета, грузинский писатель. Он был прославлен в Грузинской Православной Церкви сравнительно недавно, около 30 лет назад.
— Писатель, общественный деятель и святой?…
— Да, он был довольно влиятельный человек и при этом вел праведную жизнь. Кстати, Илия — прекрасный пример для наших политиков в контексте нынешних отношений Грузии с Россией. Он отстаивал самобытность Грузии, защищал ее культуру, язык, выступал за автокефалию Грузинской Церкви. Грузия управлялась тогда аппаратом наместника на Кавказе, и случалось, что аппарат грешил неумной русификаторской политикой: скажем, закроют какую-нибудь грузинскую школу, сделают ее русской. Илия Чавчавадзе подобные факты фиксировал и поднимал вопрос на высочайшем уровне. И порядок наводился! Поэтому грузины очень чтут его.
Его авторитет в народе был настолько высок, что шансы какой-либо общественной группе преуспеть без одобрения Илии были ничтожны. И поэтому в 1907 году он был убит. В советское время стали говорить, что это дело рук царской «охранки». Но на самом деле его убили большевики за отказ сотрудничать с ними — это известный факт.
Кстати сказать, те самые большевики на протяжении 70 с лишним лет вдалбливали в общественное сознание мысль о «дореволюционной России — тюрьме народов». Месяц назад, выступая на открытии памятника князю Петру Багратиону в Санкт-Петербурге, я упомянул об огромной роли в Отечественной войне 1812 года не только грузин, но и всех народов российской Империи, и обратился с риторическим вопросом к нынешним клеветникам России, повторяющим большевистскую ложь о «России — тюрьме народов»: «Где вы видели, господа, чтобы «заключенные» ненавистной «тюрьмы» с такой самоотверженностью, яростью и героизмом отстаивали ее незыблемость и неприступность?!»
Будучи государственником, праведный Илия по-настоящему отстаивал незыблемость и неприступность большой родины — имперской России, вне союза с которой он не мыслил существования любимой Грузии.
Изгнание
— В конце 1940-х годов Ваша семья вернулась из эмиграции, из Парижа, в Советский Союз. С какой целью?
— Это было после войны, в 1948 году. Тогда вернулись многие. Война расколола эмиграцию: меньшая часть встала на сторону Гитлера, надеясь, что он уничтожит большевизм; но большая часть «болела» за советскую армию и желала ей победы. Моя семья была в числе последних. После победы у этой части эмиграции возникла эйфория: они решили, что пора возвращаться и привносить в Советский Союз то, что Россия утратила в годы Гражданской войны и в 1930-е годы. Ведь эмигрировали самые образованные люди, носители тех традиций, которые в СССР уничтожались на корню. Я не сказал бы, что эти эмигранты были на 100% уверены, что все обойдется. Они понимали, что, возвращаясь, идут на определенный риск, но считали, что это их долг.
После возвращения мой отец был арестован и получил высшую меру наказания — 25 лет лагерей (это считалось тогда равноценным расстрелу). Его обвинили в действиях в интересах пяти иностранных разведок — по количеству стран, которые он пересек по пути из России во Францию. Даже пребывание в Болгарии, где отец провел 15 минут, проезжая вдоль границы, «засчитали»! И — отправили в ГУЛАГ, а мы оказались семьей «врага народа» и были сосланы в Южный Казахстан. Там мы несколько раз оказывались на грани гибели — условия были жуткие. Отец тоже мог погибнуть в ГУЛАГе, потому что отправили его в Воркуту. Но Господь избавил. В 1956 году его, а потом и нас, реабилитировали, и мы начали постепенно перебираться из Казахстана.
— Ваш отец жалел о том, что вернулся?
— Нет. Он чувствовал смутную вину за то, что уехал и оставил свою страну в таком бедственном положении, что не участвует в ее судьбе, и решил вернуться, чтобы быть со своим народом. То же чувствовали многие эмигранты, тем более что значительная их часть принадлежала к дворянскому сословию, для которого служение Отечеству — безусловный долг.
— Сегодня, спустя век, есть соблазн идеализировать монархическое прошлое. Вы пытаетесь возродить дворянские ценности. Каким образом? В чем заключаются эти ценности?
— Мы пытаемся возродить главное, что было в дворянском сословии — его идеал, его дух, в центре которого — идея служения, чести, рыцарства и благородства. Все остальное — титулы, гордость за предков и прочее — только название.
Я помню, как в детстве я не поладил с какими-то мальчишками — еще до ареста отца и ссылки в Казахстан — и заявил им, что я князь и они не имеют права со мной так обращаться. Когда моему отцу рассказали об этом… Никогда не забуду этого разговора. Мне было шесть лет, и отец сказал мне: «Когда ты кичишься своим титулом, ты автоматически его теряешь. Ты его стер, попрал». Он мне объяснил, что этого никогда нельзя делать, что я должен, наоборот, быть ниже всех остальных. Вот тогда я имею право носить дворянский титул. А, кстати, те, кто проявлял кичливость и снобизм, считались в дворянском обществе нерукопожатными.
— Кого Вы бы могли привести в пример как образец — от чего отталкиваться?
— Если говорить о литературе, то это, безусловно, роман «Война и мир» и его герои, начиная от мальчика Пети Ростова до старого князя Болконского. Хотя там, конечно, были и негативные примеры, герои, которые порочили свое сословие.
Главное в том, что дворян недаром называли служилым сословием. Дворянство — это служение, это одни обязательства перед людьми, государством, обществом, одни обязательства… Кому много дано, с того много и спросится.
Возвращение
— Говорят, аристократическое происхождение сблизило Вашего отца с Патриархом Алексием I в самый разгар гонений на Церковь…
— Да. Отец с 1958 года трудился секретарем епархиального управления Вологодской епархии (он принципиально не захотел работать на государство, которое так обошлось с ним и его семьей). Однажды их представили друг другу, Святейший пригласил отца пообедать с ним и потом такие приглашения стали поступать регулярно: отец оказался единственным человеком в его окружении, с кем Святейший мог поговорить по-французски! Так они сблизились, и отец мог напрямую жаловаться ему на те безобразия, которые творились в епархии. А патриарха все-таки слушались, даже в то время. Хотя от него утаивали многие факты, желая не нагнетать напряженность в отношениях с властью, идти на компромиссы. Тогда происходили просто безобразные вещи…
— Как в Вашей семье ставился вопрос веры?
— Мы были приучены к Церкви, мы жили в Ее лоне, регулярно исповедовались, причащались. И гонения нас только укрепляли. Власть не понимала, что создает обратный эффект: у нас возникало желание защитить Церковь, отстаивать ее позиции! Я не знаю, был ли я когда-нибудь более горячим апологетом Православия, как тогда, когда меня вызвала директор школы и сказала: «Где твой Бог?»
— Что Вы ей отвечали? Пытались спорить?
— Я сказал: «Бог везде. Он в Вас». Это ее, бедную, больше всего выводило из себя — покойную ныне Александру Тихоновну…
— Какие еще истории и явления Вы запомнили как символы времени?
— Я помню совершенно неимоверный налог, которым нас обложило государство, он распространялся сначала только на духовенство, а спустя несколько лет — и на мирян, служивших в Церкви. Это была настоящая кабала! Человеку нужно было отдавать пять минимальных зарплат, чтобы расплатиться по налогу. Мой отец не мог заплатить этих денег за пять лет своей работы — долг был умопомрачительный! В конце концов, он был просто списан — второй раз сажать отца не решились, его же реабилитировали.
Церковь душили и финансово, и идеологически, и репрессиями. Упраздняли по-настоящему хороших священников. Достаточно было священнику быть активным, образованным и преданным, чтобы у него отбирали справку о регистрации, и этим для него все заканчивалось.
И, конечно, на меня, моих братьев и сестер давили в школе. Я хорошо учился, а мне не дали медаль. Ведь я ни комсомольцем, ни пионером не был, потому что в уставе этих организаций ясно написано, что их члены должны бороться с Церковью.
Моих друзей настраивали против меня, им угрожали, что, если они будут продолжать со мной дружить, медали им тоже не видать. В общем, все это было очень подло и мерзко.
— Чем эта травля закончилась? Вас предавали ваши одноклассники?
— Нет, и за это я им бесконечно благодарен. Несмотря на все неприятности, я вспоминаю с благодарностью школьные годы, именно потому, что эти дети не поддавались на угрозы и уговоры: они приходили ко мне и говорили, что ничего не боятся и все равно будут со мной дружить. Для меня это была большая поддержка! Я не знаю, что было бы со мной, если б друзья меня предали. В эти годы дружеские отношения очень важны.
Как не воспитать агностиков
Гимназия Святителя Василия Великого
Гимназия Святителя Василия Великого. Гимназия — проект Фонда Святителя Василия Великого, храма мученицы Татианы при МГУ и издательства «Орфограф». Открыта в 2006 году. Своей задачей ставит возрождение традиций классической российской школы с опорой на современное образование. Гимназия существует в формате пансиона: дети проводят в ней целый день. Помимо стандартных дисциплин там преподаются Закон Божий, греческий, латинский, церковнославянский языки, логика, каллиграфия, риторика, а также основы правоведения, информационные технологии и другие предметы. При гимназии работают несколько школ дополнительного образования: балетная, художественная, спортивная, музыкальная. Духовник учебного заведения — протоиерей Владимир Вигилянский. В сентябре 2012 года открыт новый учебный комплекс, рассчитанный на 400 детей — в селе Зайцево Одинцовского района МО. Сайт гимназии: http://vasiliada.ru/
— Сегодня Вы директор гимназии. Сильно ли то поколение детей, которые учатся сейчас, отличается от поколения Ваших сверстников?
— Конечно, это небо и земля! Сегодня дети раскрепощенные.
— В каком смысле — в хорошем или плохом?
— И в хорошем, и в плохом. В мое время дети были зациклены на определенных взглядах, зажаты в этих унифицированных рамках. А сейчас они говорят и думают что угодно. Но я бы не сказал, что в целом дети стали более образованными. Коммуникативная составляющая у них лучше развита, они лучше формулируют мысли, более непринужденно разговаривают, но это не значит, что они стремятся овладеть глубокими знаниями. Над этим надо серьезно работать, что мы и стараемся делать в нашей гимназии. Если правильно выстраивать учебно-воспитательный процесс (даже, скорее, я бы сказал, воспитательно-учебный процесс), многого можно добиться.
— Сегодня, например, в школах Москвы учатся до 30% мигрантов, соответственно, понижается уровень обучения в школах. Отдать ребенка в частную гимназию не все в состоянии. Что делать, на Ваш взгляд?
— Отнестись к проблеме с государственных позиций. Необходимо этих мигрантов обучать, цивилизовывать и воспитывать в них уважение к принявшей их стране, к ее бытовым и нравственным традициям. Надо усматривать в этих мигрантах потенциальных граждан Российской Федерации, что существенно для страны, переживающей текущий демографический кризис. Отказаться от обучения и воспитания этих детей означало бы покорно смириться с опасной угрозой формирования внутри страны сплоченных и враждебно настроенных националистических анклавов.
— На сайте гимназии указана цена за обучение — 450 тысяч рублей в год. Почему так много?
— Это не много. Есть немало православных гимназий с годовой оплатой, превышающей миллион рублей. 450 тысяч — это реальные годовые затраты на каждого гимназиста, что означает, что наш проект православной гимназии — не коммерческий, то есть не предусматривающий получение прибыли. Даже если упразднить все скидки и льготы на оплату и предположить, что все без исключения гимназисты будут вносить эту сумму, учредителю придется, тем не менее, раскошелиться на дотации.
Однако в гимназии принята гибкая системы оплаты, предусматривающая возможность предоставления льгот малообеспеченным и многодетным семьям, скидки для семей, отдающих на обучение в гимназию двух или более детей, а также полное освобождение от оплаты образовательных услуг при хорошей и отличной успеваемости.
— Скажите, у детей, воспитанных в православных семьях и учащихся в православной гимназии, не возникает в конце концов отторжения всего, что связано с верой?
— Я не берусь говорить за все православные гимназии — только за нашу: бывало, что кто-то из учеников отходил от Церкви, но таких случаев, чтобы человек порывал с Православием раз и навсегда, у нас не было, и, я надеюсь, не будет никогда.
Если ребенок охладевает к Церкви, мы стараемся предоставить ему свободу, не давить: сами предметы гуманитарного цикла, которые у нас преподаются, таят в себе христианские ценности — вся русская литература сплошь христианская! Лучше таким образом действовать — через освоение традиций, постижение исторических фактов. И не переусердствовать в этом. Кстати говоря, мы наблюдали, что потом ребенок сам преодолевает этот критический для него момент и обретает Бога.
— Как же не переусердствовать, если школа православная и ребенок в ней проводит целый день?!
— Мы стараемся дать детям веру как понимание того, что Промысл Божий присутствует с ними, а не как свод формальных правил (например, косынка на голове). Опасность — как раз во внешних вещах, в акцентировании на них. Поэтому я всегда говорю с нашими законоучителями: «Старайтесь избегать разговора о Православии как о наборе догм. Лучше ссылаться на жизненные примеры или истории из житий святых — это дает детям гораздо больше пищи для сердца и ума». Так они и поступают. Замечательно, виртуозно общается с детьми протоиерей Владимир Вигилянский, духовник нашей гимназии, — он прививает им подлинный интерес к духовности.
— Невоцерковленные дети приходят в гимназию?
— Бывает. Зачастую родители приводят своих детей к нам именно для того, чтобы те получили православное, нравственное воспитание. Единственное, о чем мы просим родителей, это не быть врагами веры, не ставить ребенка в двусмысленное положение, говоря ему дома противоположные вещи о Православии. Да этого и не происходит. Мы уверены, что семя, которое сеется на наших занятиях, прорастет, поэтому берем всех. И очень часто дети приводят к вере своих родителей, я знаю массу таких случаев. Архимандрит Тихон (Шевкунов) — яркий тому пример. Это мой друг, и я знал его мать, Елену Анатольевну. Она — профессор, биолог — пришла в ужас, когда сын, выпускник ВГИКа, собрался в монастырь! За ним же буквально бегали преподаватели, пророча ему судьбу гениального сценариста, приезжали забирать его из монастыря, крича: «Не смейте гноить здесь талант!!!», а он задыхался в миру, как рыба без воды. Мама долгие годы не давала отцу Тихону благословения на монашество, но в конце концов дала. А после пострига сына совершенно изменила свою жизнь, последние годы она жила, как монахиня, и умерла глубоко верующим человеком. Удивительно!
О комфорте, активности и «чистке рядов»
— Зураб Михайлович, сегодня присутствие Церкви в обществе расширяется, но кредит доверия к Ней почти исчерпан в среде интеллигенции. На Ваш взгляд, это похоже на те процессы, которые происходили в начале ХХ века?
— Я думаю, да. Однако в этом я не вижу никакой трагедии, потому что критикуют Церковь, в основном, те, кто в Ней никогда не был, а не те люди, которые уверовали, а сейчас отошли. Хотя, наверное, и такие есть, но их мало. Если бы было много — вот что стало бы действительно катастрофой, но такого нет! А в основном, люди просто не понимают, что такое Церковь Христова, находятся вне Ее…
Те силы, которые ополчаются на Православие сегодня, никогда не были в Церкви, наплевательски или даже враждебно относились к судьбе Отечества. Потому что они не могут не понимать, что Православие — это фундамент русской культуры, и, ополчаясь на него, они покушаются на саму нашу основу. Во всем этом больше политики…
— Это Вас удручает, пугает?
— Видите ли, это палка о двух концах. Я думаю, нам помогают атаки на Церковь, подобные той, что устроили девицы известной нынче панк-группы. Они ведь тоже не понимают, что делают. Да, это кощунство, безобразие, мерзость, но у многих православных и задумывающихся о вере такие акции вызывают желание быть в Церкви, защитить, укрепить Ее. Большое количество людей, переступая порог храма, и не думали, что Церковь может стать чем-то родным, и это осознание приходит в том числе благодаря внешним нападкам.
Однако это не значит, что я призываю относиться к скандальным случаям наплевательски! Надо быть внимательными, не пассивными.
— В каком смысле?
— Церковь не должна быть пассивной, она обязана чистить свои ряды от тех людей, которые недостойно служат, недостойно себя ведут. История с пьяным священником за рулем спортивного автомобиля — это нам предупреждение: нельзя не обращать внимания на какие-то недостойные явления внутри Церкви. Сегодня — в особенности.
— А разве свойственна православным активность?…
— Православная позиция совсем не пассивная. Нам ведь вменено в обязанность исповедовать Христа, правильно? Защищать свою веру мы готовы, правда, инициативу нам сложнее проявлять.
— Верующих зачастую обвиняют в том, что открывшиеся за 20 лет свободы возможности они не использовали в полной мере. Лично Вы чувствуете, что чего-то не успеваете, упускаете что-то?
— Я бы так не сказал. Наоборот, я могу привести в пример учредителя нашего фонда, Константина Малофеева, который с такой увлеченностью взялся за дело искоренения социальных болячек, что у нас просто не хватает людей и времени на все программы и проекты!
Мы начинали с того, что помогали храмам, помогали детям оплатить дорогостоящие операции. Недавно запустили большую антиабортную программу — установили мониторы в женских консультациях в 28 регионах России, там постоянно крутят ролики против абортов. Девочки, которые приходят на аборт, даже не представляют, что они носят в себе, понимаете? А там такие мягкие, эмоциональные клипы крутятся, и пока они сидят в очереди — смотрят. Ведь окончательное решение об аборте зачастую принимается как раз в больничных коридорах.
Мы очень многое стараемся делать, чтобы улучшить преподавание и воспитание детей. Например, в нашей гимназии каждый учебник выпускается в электронном виде, делается интерактивным. Это не самоцель, но инструмент, который помогает, мотивирует ребенка к учебному процессу, поддерживает его интерес, а значит — усвоение материала идет легче.
Еще один совершенно новый проект — «Область добра». Мы взяли один из самых отсталых регионов, Костромскую область, — она дотационная, поскольку не имеет ни крупных предприятий, ни полезных ископаемых, она бедствует. Соответственно, социальные болячки там зашкаливают. Мы выделили довольно серьезные средства для того, чтобы, опираясь на Церковь, на действующие общественные организации, ослабить эти проблемы: наркоманию, аборты, алкоголизм, социальное сиротство. Программа рассчитана на три года, мы начали ее с мониторинга, чтобы зафиксировать нынешнюю ситуацию. Мониторим каждый год, смотрим, какие сдвиги происходят. Через три года завершим этот цикл и посмотрим на результат. Если мы в этой области преуспеем — а в этом я не сомневаюсь — то будет создан прецедент, федеральная власть получит образец, который можно распространить, растиражировать! Хотя, конечно, если власть будет только давать деньги и не захочет участвовать в процессе, ничего не получится.
В Костромской области есть свое ноу-хау — семейные детские поселения, где детей распределяют по 7-8 человек в дом, и нянька становится им матерью. Мы будем строить новые коттеджи в таких деревнях. Ведь обычные детские дома плодят в основном криминалитет, многие дети выходят оттуда асоциальными. А здесь они — братья и сестры, как в обычной семье, и воспитание соответствующее.
И подобных проектов множество.
Об оптимизме
— Процент людей, постоянно приступающих к Таинствам Церкви, не такой большой, может быть, поэтому их инициативы и проекты не у всех на устах…
— Да, воцерковленных людей сейчас около 10-15%, и даже эта небольшая цифра — чудо, после 70 лет атеизма! Но когда нас будет больше, мы неизбежно станем активнее. Вот почему я оптимист! Вообще говоря, погоду в обществе всегда делает меньшинство.
Я думаю, что, когда воцерковленных в России будет 30%, жизнь станет совершенно другой: это будут глубокие и образованные люди, потому что учиться и работать они будут честнее, принципиальнее, активнее — у них моральная планка выше. Кроме того, эти люди не делают абортов, они будут хорошо воспитывать детей. Вот эти 30 % и создадут новый образ России.
— Почему именно тридцать?
— Просто я наблюдаю подобное соотношение в меньших масштабах: если треть людей в твоем коллективе — здоровые, активные и говорят правильные вещи, остальные к ним прислушиваются. Из десяти — три человека. Понимаете, это общий закон.
Когда моя дочь ходила в воскресную школу в Донском монастыре, я забирал ее и увидел ее сверстников. И очень обрадовался — они все светлые, воспитанные, толковые люди. Но пока их мало. Это одно поколение, оно еще удвоит число верующих, вот увидите. И, надеюсь, поколение детей, которые выросли в лоне Церкви и действительно живут этим, будет в скором будущем у руля. Это и одна из задач нашей гимназии — воспитать национальную элиту.
— Вы не боитесь, что эти дети вырастут в закрытую элитарную группу?
— Они же не в вакууме будут жить, а среди народа. И к тому же мы формируем не заносчивую элиту: на первом плане у них будет идея служения. Без этого ни о какой элите не может быть и речи.
— И все-таки. Почему Вы — оптимист, когда даже верующие склонны видеть в нынешних условиях проблемы, недоработки и упущения?
— Я думаю, православным вменяется в обязанность быть оптимистами! И потом, понимаете, я прожил долгую жизнь. Было время, когда я был уверен, что все кончено: наш народ вот-вот выродится, и стране придет конец. Кстати, такие настроения у меня были как раз во времена затишья, когда Церковь не гнали так сурово… Я видел, что общество раскололось: на тех, кто проповедовал коммунизм, причем, уже в него не веря, а это самое страшное; и на тех, кто устремился на Запад, кому дела не было до нашей страны.
Но вдруг я встретил молодежь, которая меня поразила своей чистотой, верой, идеалами, убежденностью. И то, что они выросли такими и выбрали этот путь — это чудо: ну не мог будущий архимандрит Тихон (Шевкунов), с его талантами, с его профессиональными успехами, вдруг на 4-м курсе узнать Евангелие и ради него бросить все и уйти в монастырь! Ну это ведь чудо! И я знаю минимум 30 таких же человек.
Это подлинные чудеса. Просто мы их не замечаем…
Возвращение
— Почему ваши родители приняли решение вернуться?
Зураб Чавчавадзе: Мне было тогда 5 лет, и в памяти остались только отдельные моменты: поезд из Парижа в Марсель, пароход, на котором мы плыли в Батуми. Правда, когда спустя десятилетия я снова попал в Париж, то узнал дом, в котором мы жили. Чтобы понять, почему, нужно знать историю русской эмиграции. Когда началась Вторая мировая война, в эмигрантских кругах произошел раскол. Некоторые надели немецкие мундиры, выбрав немецкую сторону. Таких, правда, было немного. Другие сопереживали гитлеровцам, рассчитывая, что они уничтожат коммунизм. Но значительная часть эмиграции была настроена иначе и желала победы Красной армии. Даже Деникин, лютейший враг большевиков, сделал заявление, что если бы советское командование его пригласило, он готов возглавить дивизию. Мои родители были из этого числа. Мой дед, полковник, улан гвардейского полка, участник белого движения, когда узнал, что Сталинградская битва кончилась разгромом немцев, на радостях покрасил простыню в красный цвет и вывесил на балкон. Чем чуть нас всех не погубил. Друг семьи случайно заметил и бросился снимать этот красный флаг. Это случилось в 5 утра, а в 6 мимо уже шли гестаповцы в центральный штаб гестапо, находившийся рядом с нашим домом.
Когда война победоносно завершилась, многие эмигранты кинулись в российские посольства с просьбой о репатриации. Мы возвращались на теплоходе «Россия» (до этого он назывался «Адольф Гитлер»), на котором с нами плыли тысячи людей. Таких кораблей было несколько, и каждый сделал несколько рейсов. Но на родине с нами обошлись не очень хорошо. Спустя 2 года отца арестовали, обвинив в том, что он агент пяти разведок по количеству стран, которые он пересекал на пути во Францию. Он получил «титул» врага народа, а мы стали семьей врага народа, нас сослали в Южный Казахстан. В этой ссылке мы (мама, дед, мои братья, сестры) оттрубили шесть с половиной лет с большими трудностями и риском для жизни. Мой дед умер там от истощения.
— Ваши родители жалели о принятом решении?
Зураб Чавчавадзе: Когда отца освободили, мне было 13 лет, но условия жизни рано сделали меня взрослым. Я хорошо помню, что отвечал отец на этот вопрос. Он говорил, что очень переживает за детей, которым там дорого обошлось его решение, но сам лично ни в чем не раскаивается. Живя за границей, он не мог избавиться от гнетущего ощущения, что не разделяет судьбу своего народа. А после того как, возвратившись, хлебнул по полной программе, уже мог сказать, что теперь он вместе со своим народом и заслужил право ходить по родной земле. Наша семья прошла тяжелые испытания, но мы сохранили свои корни. Кстати, семьи эмигрантов, которые сохранили родной язык и патриотический дух, постепенно возвращаются на родину, хотя идут уже третье и четвертое поколения «первой волны» эмиграции.
— Ваша фамилия вам помогала или, наоборот, мешала?
Зураб Чавчавадзе: Я сразу понял, что государственная служба и военная карьера не для меня (хотя до дрожи обожал все, что связано с воинской службой). Я оказался первым по отцовской линии, кто не служил. Все мои предки были офицерами, получали военное образование, а потом развивали таланты и становились дипломатами, писателями, общественными деятелями. Я не мог стать комсомольцем, членом партии и пошел по научно-педагогической стезе. Закончил Тбилисский госуниверситет, преподавал французскую филологию. В 1990 году мы с князем Голицыным организовали Российское дворянское собрание. Мы мечтали возродить дух дворянства, традицию воспитания. Но не все получилось, как задумывалось. В наши ряды влились «советские дворяне», которые, боясь преследований, в 30-е годы меняли фамилии, сжигали документы, фотографии. Вместе с этим они во многом утратили и сам дворянский дух.
Надежда Геннадьевна (бабушка) на балу в Зимнем дворце, 1903 год. Князь Зураб Михайлович Чавчавадзе. Фото: Из личного архива князя Зураба Чавчавадзе
Пока был жив наследник престола великий князь Владимир Кириллович, я был его личным представителем в России. Но самое важное, мы никогда не теряли связи с церковью. Мы воспитывались в православном духе, всегда хранили веру и ходили в храм. Хотя в хрущевские годы это категорически не приветствовалось. Сейчас я возглавляю православную гимназию святителя Василия Великого.
— Как вы думаете, мы готовы к примирению с собой и историей?
Зураб Чавчавадзе: От идеала примирения мы еще далеки. События 90-х годов поляризовали общество и водораздел прошел даже по семьям: два брата могут скандалить, защищая абсолютно противоположные ценности. Тогда же появилось поколение, выбирающее Pepsi и копирующее западные псевдоценности. Но мы этим переболели, и сейчас чувство здорового патриотизма берет верх. Нас всю жизнь натравливали друг на друга по национальным, классовым, конфессиональным признакам, а в России всегда разноэтнический, разноконфессиональный народ жил в мире и созидал свой дом крепким, мощным, растущим и процветающим. Мы еще далеки от конечной цели, но происходящие изменения внушают оптимизм.
Елена Чавчавадзе: «Россия должна вернуться к самой себе»
Серия документальных фильмов «Русский выбор» и «Русские без России», без преувеличения, стала знаковым явлением в отечественной культуре последнего десятилетия. Многолетний проект – всего это 30 киноработ – затрагивает одну из самых острых тем в истории России: гражданскую войну и судьбу белого движения. Создателям фильмов, среди которых Никита Михалков, Галина Огурная, Елена Чавчавадзе, Юрий Ярмолин, Ирина Бахтина, Татьяна Карпова, удалось разыскать и собрать неизвестные ранее архивные документы и обрывки хроник. Но главной ценностью стали живые свидетели эпохи — люди, через личную трагедию которых раскрывается трагедия целого народа.
За 10 лет, в течение которых создавались эти фильмы, зрители смогли познакомиться с неизвестными страницами жизни Петра Врангеля, Антона Деникина, Александра Колчака, Ивана Шмелева, Николая Туроверова. Однако работа над проектом продолжается, и 18 января на телеканале «Россия» в утреннем эфире состоится показ нового фильма – «Отец Михаил. История одной семьи». В преддверии премьеры его автор и продюсер Елена Чавчавадзе рассказала порталу Православие.ру о том, как создавался уникальный документальный цикл и что ожидает зрителей в дальнейшем.
***
Елена Николаевна Чавчавадзе – Елена Николаевна, в чем основная идея этой многосерийной эпопеи?
– Я впервые занялась темой русского исхода, когда было найдено духовное завещание Ивана Шмелева и появилась идея захоронить его прах на Родине. Нам удалось разыскать архив писателя, обнародовать его и сделать на основе этой абсолютно неизвестной для российского зрителя информации кинофильм «Пути небесные Ивана Шмелева». И при том, что тогда о Шмелеве в России почти никто ничего не знал, картина вызвала огромный интерес, а когда прах был привезен в Донской монастырь, туда пришло множество людей, чтобы почтить память своего великого соотечественника, который жил и умер на чужбине.
И я увидела, насколько велика необходимость рассказать историю русской эмиграции. Тогда только появился доступ к закрытой информации, но все боялись ее трогать, так как не хотели развивать болезненную тему гражданской войны. Наверное, это происходило от распространенного убеждения, что в гражданской войне есть победители и побежденные. Поэтому для меня важно было показать всю ложность этого посыла, ведь в братоубийственном противостоянии всегда проигрывает целый народ. Я избрала для своей работы девиз: «Не белые, не красные, а – русские».
Героями наших фильмов стали те, кто реально был очевидцем и участником исхода, а также их потомки, и, чтобы разыскать этих людей, мы отправились по пути русской армии, уходившей из Крыма.
В наших фильмах вы не увидите ни одного научного сотрудника или ученого – мы использовали, конечно, знания этих людей как консультантов, но в кадре – только исповеди тех, для кого Бизерта, Лемнос или Галлиполи стали судьбой. Человеку всегда веришь больше, чем сухим историческим сводкам.
– Первые семь фильмов объединяет название «Русский выбор». Почему?
– Все они посвящены военному сословию, тогдашнему цвету русской нации. Как говорил Никита Михалков, «у человека всегда есть выбор, уйти или остаться», но я тогда возражала ему, что у белых, уходивших из Крыма, выбора не было: те, кто остался на Родине, были сразу уничтожены, те, кто ушел, еще как-то смогли сохранить для нас то, что мы во многом сейчас открываем. И это не только материальные или интеллектуальные богатства, но и удивительный пример силы духа, которой так не хватает нашей современной российской армии, хотя ее так часто, правда безуспешно, пытаются реформировать. Представители русского воинства, с которыми мне довелось общаться, не считали себя эмигрантами – они называли себя отступившей армией.
Нашим людям, особенно молодежи, надо объяснить, что в ту суровую пору за границу ушли не золотопогонники с набитыми деньгами карманами, а русские офицеры, русские солдаты, казаки, которые защищали Родину во время Первой мировой войны. Сейчас это все еще актуально, поскольку в прошлом году мы отмечали 90-летие русского исхода. К этой дате и был приурочен выход нашего последнего фильма, посвященного этой теме, – «Остров Лемнос. Русская Голгофа».
– В чем проявились те благородные нравственные качества, о которых вы говорите?
– Остатки русской армии, когда их забросили на греческий остров Лемнос или в тунисскую Бизерту, на Филиппины или в Парагвай, проявили чудеса самосохранения. Это был феномен русской эмиграции, русского изгнанничества: ни одно рассеяние в мире не проявило такой удивительной способности к самоорганизации.
При этом в современном мире мы видим, что каждый народ старается объединиться, взять хотя бы для примера Германию или Израиль. А нынешняя Россия эту способность к объединению со своими же соотечественниками утратила. Поэтому воссоединение Зарубежной Церкви с Московским Патриархатом я считаю важнейшим событием в современной отечественной истории. Я верю, что и наша многолетняя работа по изучению документов и живых свидетельств внесла в этот процесс свою лепту. Русские за границей впервые увидели свою правду, показанную государственным каналом в России.
– Какие еще реальные шаги к объединению русского мира вам удалось предпринять?
– В 2005 году в Россию был перенесен прах скончавшихся в эмиграции генерала Антона Деникина и философа Ивана Ильина, была возращена масса архивов, культурных ценностей и святынь. Благодаря нашему документальному проекту удалось посмертно реабилитировать представителей белого движения, например полковника Аркадия Удинцова, а также вручить российские паспорта версальскому кадету, так и не ставшему офицером, Андрею Шмеману и Марине Деникиной. Они никогда бы этого не попросили сами, но они ждали этого шага от России.
– Вероятно, люди, с которыми вам довелось встретиться во время съемок фильмов, были удивительными собеседниками. Что больше всего вас поразило в их рассказах?
Елена Чавчавадзе с Андреем Шмеманом – Когда я начала брать первые интервью, рассказы длились по три-четыре часа; они не могли остановиться, и я не могла их прервать, так как это были настоящие исповеди. Мне рассказывали то, о чем молчали долгие годы: 80 лет люди ждали, когда Россия вспомнит о них. Это были вычеркнутые из жизни люди, особенно те, кто был связан с военными. Образ русского офицера и всего русского воинства в целом восстал такой великолепный!
Это просто моя любовь – вот эти старики, которых я еще успела застать. Причем это были представители всех слоев общества, не те, кто, как нам внушали в советское время, был буржуем, не высший слой, а вертикальный срез всех сословий. Причем это были пассионарии – то есть самые активные и неравнодушные представители нашей нации. Потеряв Россию, эти люди смогли создать модель русского мира за границей, чем существенно обогатили мировую культуру. Этот мир основывался на принципах, которые закладывались с детства: православная вера, русская традиция, уважение к своему тысячелетнему прошлому.
Нередко на съемках наши герои заново переживали то, что им уже удалось «забыть». Так, например, внук адмирала Александра Колчака, тоже Александр, отказывался говорить с кем-либо о судьбе России, хотел иметь собственную жизнь, а не ходить «с клеймом на лбу», что он внук адмирала. Но когда мы все-таки сумели найти к нему подход, в разговоре он просто не смог сдержать слез. Я хорошо запомнила его слова: «То, что произошло с Россией, произошло и с мной».
– Некоторые серии цикла далеки от жанра документального показа событий. Такие фильмы, как «Кто заплатил Ленину», «Лев Троцкий и мировая революция» и «Штурм Зимнего», рассказывают об очень неоднозначных, с точки зрения историков, фактах. Вам все-таки удалось столкнуть противоборствующие политические силы…
– Мы с самого начала поставили себе задачу поднять как можно больше документов, иллюстративного материала, обрывков хроник, так как единой хроники не существовало. Эта задача была невероятно сложной. За годы работы с архивами набрался материал для политического расследования. Причем чем дальше мы изучали эту тему, тем больше я понимала, что не могу ее оставить. Показывая на экране открывшиеся нам факты, мы сменили лирический тон, целью было показать политические технологии.
С уверенностью могу сказать, что это произвело свой эффект: только телеканал «Россия» восемь раз повторял «Кто заплатил Ленину», и была масса откликов от зрителей.
Так как каждый вывод был подтвержден документами, представителям научного исторического сообщества не в чем было нас упрекнуть.
– Как вы выбираете темы для фильмов?
– Я не могу сказать, что есть какой-то определенный план. Господь Сам ведет нас. В какой-то момент я почувствовала себя заложником того дела, которое начала, поэтому я буду продолжать его.
В нашем последнем фильме, «Отец Михаил», мы попытались показать жизнь и историю семьи ныне здравствующего протоиерея Михаила Осоргина, который сейчас живет в парижском пригороде Кламар. В фильме рассказывается о его судьбе, о судьбе его отца, расстрелянного большевиками в Соловецком лагере особого назначения.
Но это не просто семейная биография; мне важно было раскрыть феномен русской семьи. Ее уничтожали, ее расстреливали, ее ссылали, и она все равно возродилась, причем возродилась на традиционных ценностях, о которых я уже говорила: на ценностях Православия, культуры и народных традиций. Ведь то, что потеряли русские люди в XX веке, – это понимание того, что есть семья.
Можно много говорить на эту тему, проводить конференции, публиковать исследования, но реальные примеры бывают гораздо убедительнее. Меня больше всего в этой истории поразило то, что и на приходе, и в семье у отца Михаила все любят друг друга. В этой семье есть авторитет, которого все стараются слушать, есть незыблемые традиции. Очень здорово, что многочисленные внуки отца Михаила сейчас воспитываются по тем же принципам, что и сам батюшка, и его отец. Преемственность традиций современные русские люди почти не сохранили, а вот в эмиграции было сохранено очень многое. И сейчас нам всем, живущим в России, надо понять, что общность и спаянность делают людей сильнее.
В семье отца Михаила не раз случались трагедии, но пережить горе помогали любовь и единение всех ее членов. И на панихидах, и на венчаниях они всегда были вместе. Выше этого ничего быть не может, ведь не зря Священное Писание называет семью малой Церковью. У отца Михаила четверо детей. Все русские люди, все говорят по-русски, и их дети тоже говорят по-русски, и все держатся вокруг Церкви, и это поразительно! Это маленькая модель русского мира, и, когда зритель видит такие живые примеры, ему не нужна никакая дидактика. Лучше сценария, чем тот, который находишь в жизни, придумать невозможно!
М.А.Деникина-Грей и Е.Н.Чавчавадзе – О чем будут следующие серии цикла?
– Считаю, что нам еще необходимо осветить такую сторону жизни эмиграции, как воспитание детей. Этот проект под условным названием «Дети эмиграции» сейчас находится в работе. В дни воссоединения Русской Церкви по телевидению был показан фильм «Русский храм на чужбине», сейчас у нас есть задумка сделать фильм «Русский храм на чужбине – 2», показать приходы Московского Патриархата, их историю, их взаимодействие с Константинопольским Патриархатом.
В планах также съемки фильма «Присяге верны» о воспитании воинских традиций. Важно знать каждому, почему русский офицер не мог сидеть в присутствии женщины, почему он никогда не мог надевать чужую форму или употреблять матерные слова в речи. Вспоминаю, как мы как-то раз попросили Александра Ростиславича Колчака надеть офицерскую фуражку в казачьем музее, но он наотрез отказался. Это хороший пример для сегодняшних казаков, которые надевают форму есаулов или урядников, не понимая, что надо пройти очень большой путь для того, чтобы заслужить право ее носить.
Кроме того, мы получили большое задание от телеканала «Россия» сделать фильм к 200-летию Бородинского сражения.
Я думаю, что на мой век еще хватит тем, поскольку есть еще у нас замечательные люди и организации, которые хранят память об исторической России. Поэтому я так благодарна Фонду святителя Василия Великого. Господь послал нам Константина Малофеева, без поддержки которого такой масштабный проект был бы просто невозможен.
Мы древняя страна с огромным историческим наследием, которое надо изучать и использовать. Нам не нужно смотреть ни на Америку, ни на Китай. Россия должна вернуться к самой себе, и тогда она станет по-настоящему великой и процветающей державой.
– Находят ли ваши фильмы, многочасовые и сложные по содержанию, путь к зрителям?
– Я думаю, находят. Даже несмотря на то, что телеканал «Россия» часто показывает наши фильмы только в утренних эфирах, мы знаем, что их смотрят миллионы, так как рейтинг высокий, он даже иногда опережал рейтинговые показатели популярной программы «Малахов+».
Это мы, москвичи, занятые своими делами, не смотрим телевизор утром, а страна смотрит. Прибавьте к этому аудиторию телеканала РТР-Планета, которая насчитывает несколько миллионов телезрителей за рубежами России. Конечно, хотелось бы, чтобы фильмы повторяли чаще, но когда видишь, как вытесняется документальное кино с других каналов, то радуешься и тому, что есть. По сравнению даже с недавним прошлым, количество исторических фильмов на телевидении колоссально уменьшилось, и это очень тревожный сигнал.
Телевизионщики жалуются, что молодой и думающий зритель уходит в интернет. Но ведь молодежи нужны не только бесконечные развлекательные передачи, они хотят что-то, над чем можно думать, и мы видим, какая дискуссия развернулась в интернете вокруг нашего фильма «Кто заплатил Ленину». Могу совершенно точно сказать, что насущная потребность в таких фильмах есть!
Чавчавадзе сначала должна покаяться за своего фашиста родственника
А потом и поговорим.
Елена Чавчавадзе — «российская журналистка, режиссёр, сценарист, общественный деятель» неустанно производит фильмы для нас с поучениями любить Родину. С навозом на нашу советскую Историю. Но прежде чем внимать её творениям зададимся простым вопросом: а она завоевала это право – учить нас отношению к Родине? Вопрос для многих неожиданный. И тем не менее разберёмся.
Вот фото бравого нациста:
Это командир 567-го разведэскадрона Вермахта и 3-го разведэскадрона в составе разведдивизиона 1-й дивизии ВС КОНР Георгий Николаевич Чавчавадзе.
В 1940 окончил немецкое военное училище. С 1941 на Восточном фронте. Служил во фронтовой разведке, командир 567-го разведывательного эскадрона LVI танкового корпуса немецкой армии (до января 1945). Участвовал в боевых действиях в Латвии, под Лугой, Великими Луками, Витебском, Вязьмой, Ржевом и так далее. С осени 1941 привлекал в эскадрон русских добровольцев.
С февраля 1945 – в 1-й пехотной дивизии ВС КОНР , командир 3-го эскадрона разведывательного дивизиона майора Б. А. Костенко. Участник боёв в Праге 6-8 мая 1945 г. После роспуска дивизии 12 мая 1945 с группой подчинённых ушёл на восток, до августа 1945 участвовал в партизанском антикоммунистическом сопротивлении в Словакии и Галиции.
«Русские и украинские националисты, вместе воюющие против большевиков — это уникальный исторический прецедент, с треском рвущий устоявшиеся шаблоны, стереотипы и штампы. История 567-й разведэскадрона Чавчавадзе и разведдивизиона 1-й дивизии ВС КОНР. … История данного эскадрона интересна тем, что эта была единственная воинская часть из всех входящих в ВС КОНР, продолжившая вооруженную борьбу против коммунистов уже после окончания Второй Мировой Войны, сотрудничая с УПА и словацкими националистами». (отсюда)
Елена Сергеевна Чавчавадзе, поучительница русского народа, как-то поведала об зарубежной родственнице, что прилетела на церемонию перезахоронения в России останков А.И. Деникина и выступавшего за фашизм русского философа Ильина:
«… Прилетит А.Е. Климов, потомок русских эмигрантов, потомок русских эмигрантов Ирина Бен-Чавчавадзе, которая является нашей родственницей: ее семья после революции была вынуждена присоединить эту приставку, чтобы избегнуть репрессий за княжеское происхождение».
Данная Ирина Георгиевна Бен-Чавчавадзе – супруга офицера вермахта Г.Н. Чавчавадзе. Она не отреклась от выбора своего мужа. Елена Чавчавадзе тоже знает, кто такой Г.Н. Чавчавадзе. Знает, что просходит уже четыре года на Украине.
Поэтому Елене Чавчавадзе надо начать с себя и со своего рода.
Елена Чавчавадзе: «Самое интересное — теневые фигуры революций»
— Елена Николаевна, так получилось, что почти одновременно мы посмотрели телесериал «Спящие», где показана сегодняшняя деятельность американского ЦРУ, чьи агенты активно занимаются в России вербовкой, черным пиаром, организацией оппозиционных митингов и прочим вплоть до терактов в своих геополитических целях, и документальный фильм режиссера Галины Огурной «Западня для России», сценарий которого написали вы, о далеких событиях революции 1905 года. И видим, что методы недругов нашей страны практически не изменились, хотя уже больше века миновало…
— Поразительно, но действительно политтехнологии не меняются. Часто зрителю доступно только то, что, как говорят в кино, на первом плане,. На самом деле, как напомнил наш эксперт, замечательный американский историк Ричард Спенс, политика вообще и революция в частности — это шахматная доска, на которой появляются фигуры, которые мы считаем самостоятельными. Но историк правильно говорит, что ни одна из шахматных фигур не ходит сама, ими двигает чья-то рука. Нам интересно было в наших фильмах показать это закулисье, мы давно уже начали эту работу, со времён фильма «Кто заплатил Ленину», ведь фактически фигуру Парвуса (Гельфанда) мы тогда открыли и ввели как бы в политический оборот. А сейчас, спустя 13 лет, телеканал «Россия», с которым мы постоянно сотрудничаем, демонстрирует уже игровой сериал «Демон революции».
Именно эти теневые фигуры, теневые силы — самое интересное. И я считаю, что спустя 100 лет, а касательно революции 1905 года уже и больший период прошёл, мы, конечно должны уже не внешние события воспроизводить, а показывать глубинные вещи, силы, которые приводят в движение массы людей, в результате чего и происходят тектонические сдвиги. Кажется, что они вызваны некими объективными причинами, но это не так. Сейчас уже есть историки, которые подготовили фундаментальные труды, в частности доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского университета Борис Николаевич Миронов, который исследовал абсолютно все версии причин революции 1917 года, но это применительно и к 1905-му, не зря те события Ленин назвал генеральной репетицией. Так вот, Миронов пришёл к выводу, что ни одна из тех версий, которые обычно приводятся — стихийность, социальное недовольство, экономическое положение России, не соответствует действительности.
Почитайте многотомный труд Миронова «Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX вв.»), а также недавно вышедшую книгу Андрея Борисюка «История России, которую приказали забыть. Николай II и его время», где дана потрясающая экономическая статистика из архивов. Таких исследований сейчас немало.
Один только факт из книги Б.Н. Миронова. Он исследовал такой объективный показатель, как обмер призывников. Рост, вес, физические данные. И эти вполне объективные данные неуклонно менялись к лучшему! И земля была у крестьян, но любой человек который работал тогда на земле, хотел большего надела. Это сейчас земли сколько угодно, правда, она кому-то принадлежит, хотя практически брошена…
Поэтому ещё раз хочу сказать, главное — психология масс. И Б.Н. Миронов приходит к выводу, что в 1917-м практически во всём сработало то, что мы называем сейчас чёрным пиаром. То есть это обработка сознания разных слоев населения, прежде всего, конечно, так называемого пролетариата. Историк Наталия Алексеевна Нарочницкая, часто выступающая как эксперт в наших фильмах, прекрасно сказала в первой серии «Западни», что рабочие это была такая ещё податливая масса, которую легко можно было обработать, особенно учитывая трудности во время войны.
И правильно Миронов говорит, что когда появляется человек, который говорит — «я знаю как», за ним массы идут. Это понимание психологии масс, вернее, разработка теории психологии масс возникла в Америке, когда в России ещё этого не знали и не работали с такими категориями. Никто не думал о том, что массам можно внушать определённые идеи, можно работать с лидерами, вести их в нужном направлении.
Это обычно остаётся у историков за кадром. Вот недавно случилось мне с одним академическим ученым сидеть рядом на одном ток-шоу, я показала ему книгу Ричарда Спенса «Уолл-стрит и Русская революция», а он говорит — ну, как же так, мне как историку как-то странно, что, оказывается, есть ещё какая-то закулисная сторона, это, мол, не вписывается в моё понимание исторического процесса. Я говорю — а почему не вписывается? Историк разве не призван изучать именно вот эти истоки, мотивы, смотреть — кто был заинтересован, кто в конце концов получил те или иные политические, геополитические выгоды. За любым явлением, тем более таким колоссальным, как революция 1905 года, я уж не говорю о 1917-м, всегда стоят какие-то заинтересованные силы, которые фактически и приводят в движение тех или иных лидеров.
Мы работали с архивами не только, если говорить о первой серии, Японии, это и архивы США, библиотеки Конгресса, газеты американские того времени…
— Вы сами выезжали в эти страны?
— Конечно. Япония — единственное, что мы не потянули, но зато нашли там потрясающего историка Эдуарда Барышева, это профессиональный японист из Екатеринбурга, он уже много лет работает в Японии. Там преподают в университетах немало наших ученых, Василий Молодяков, например, написал прекрасную работу о КВЖД.
— А позиция у этих историков пророссийская, или они работают по каким-то японским грантам?
— Мы всегда сами ставим задачу. Видим, что вот здесь что-то должно быть, а задача архивистов — найти нужные документы. Мы платим деньги специалистам, в Германии, например, Фриц Драушке помогает нам чисто профессионально, не вдаваясь, так сказать, в идеологию, делает свою работу, получая свои евро. Но в случае с Эдуардом Барышевым иное, он сам увлёкся этой темой.
Есть у нас в фильме и автор книги о полковнике Акаси (иногда его называют Акаши), который финансировал революционеров в России, Чихару Инаба, он чистый японец. Книга очень интересная, она переведена на русский язык, но вот там, безусловно, чувствуется, что, как японец, он не может не симпатизировать своей стране, при этом чувствуется и то, что он всеми силами выгораживает большевиков.
Так вот, Барышев нашел подлинные документы в нескольких японских архивах, где хранятся отчёты полковника Акаси о его конспиративной работе с российскими революционерами, которые во время Русско-японской войны должны были раскачивать ситуацию в нашей стране.
Фактически эти «борцы за народную свободу» стали орудием в руках у финансовых воротил того времени, которые направляли Японию на нас. Причем интересы этих банков даже не совпадали целиком с американскими интересами. Америка имела тогда доктрину невмешательства в европейские дела, так что фактически вот этот прорыв на российские просторы был сделан именно небезызвестным Джейкобом (Якобом) Шиффом. Такими, как он, банкирами была разработана схема, при которой они остаются всегда в тени, а добиваются своего чьими-то руками — в первую русскую революцию это была японская разведка, генштаб. А в 1917-м — в феврале и в октябре — мы видим, что применялась такая же схема…
— Но с участием Германии.
— Да. И снова на фоне войны, это обязательное условие, которое разработал ещё Парвус, он прямо пишет, что для любой революции в России нужна война. Потому что тогда проще вызвать недовольство людей…
— Без тягот военного времени массы не раскачать.
— Все делалось по одной схеме, понимаете? Мало кто сопоставляет те события, хотя многое лежит на поверхности.
Сегодня — печальный юбилей российской национальной трагедии, даже катастрофы, потому что эволюционной путь развития был грубо прерван и последовал откат, несмотря на все трели наших, скажем так, поклонников революции.
…Все было сделано для того, чтобы обессилить Россию, обескровить её. Как известно, перед Первой мировой войной основным экономическим партнёром Российской империи была Германия. И, конечно, в Германии были силы, которые точно так же, как и в России, понимали, что война — это гибельный путь, хотя кто-то наоборот думал, что мы сейчас вот быстренько, так сказать, повоюем, и Россия будет у наших ног. К сожалению, кайзер Вильгельм поддался этому лагерю «ястребов».
Мы раскопали один уникальный факт: как была спровоцирована Первая мировая война. Николай II не только не хотел войны, что ему очень часто приписывают, а делал всё, чтобы она не разразилась. Хотя, безусловно, была и позиция начальника Генерального штаба Янушкевича, была позиция министра иностранных Сазонова, которому англичане пообещали, и был заключён тайный договор о том, что Россия получает выход к Босфору и Дарданеллам, а для нас это было жизненно важно, потому что для государства, которое занималось вывозом зерна, это была одна из основных статей дохода. Уж не говоря о том, что это вековая мечта славянства — вернуть Константинополь, откуда пришло православие на Русь, вернуть крест над Софией…
Есть и такая уловка в большой политике — одни люди договариваются, но потом их задвигают. И в Англии так было: лорд Грей, министр иностранных дел, договаривался с Сазоновым, потом его убирают, ставят совершенно других людей, и о договорённостях не только забывают, а начинают работать над тем, чтобы Россия никогда ничего обещанного не получила.
Задача перед Первой мировой войной стояла уничтожить, как они говорили, мировые автократии, то есть традиционные монархии, поэтому работа по стравливанию России и Германии велась давно. Другое дело, что, повторю, были люди, которые понимали, что это губительно для обеих стран. И государь, конечно, всё это понимал прекрасно, но логика развития событий вынуждала искать союзников уже со стороны Франции и Англии, поскольку они были между собой союзниками.
Уже были донесения о том, что Германия готовится, уже всё это было понятно, разведка работала неплохо, и расчёт Николая II был на то, что при союзе России с Англией и Францией Германия не осмелится напасть. Что же сделал Лондон, имея такой вот союз? Когда Германия объявила войну Франции, то Англия оттянула свои заявления и практически позволила тогда уже объявить войну России. То есть вот такая крупная подлость была.
Ну и касательно провокации с началом войны. Уже давно мне попалось в каких-то воспоминаниях, об этом и Набоков-отец пишет, что был фальшивый выпуск газеты в Германии. Мы поставили задание немецкому архивисту, он стал искать этот номер. Который появился в тот момент, когда напрямую ещё не было объявлена война России, но уже, так сказать, всё было приведено в движение, нужно было Россию втянуть. Как? А в Германии автоматически считается объявлением войны мобилизация. И вот вышел фальшивый, как мы потом уже убедились, экстренный выпуск берлинской газеты, в котором сообщалось, что Германия объявила мобилизацию. Посол России моментально доложил это в Петербург. И эта информация перевесила сомнения. Государь колебался, ведь Янушкевич говорил, что может быть поздно, поскольку наша схема мобилизации громоздка, и мы можем с нашими расстояниями опоздать. И вот эта информация уже была последней каплей…
А на следующий день появилось объявление в других газетах, что это была ошибка, и весь этот номер был полностью конфискован. Но на следующий день в других газетах, которые мы нашли, появилась полная перепечатка этого провокационного сообщения, которое сыграло такую страшную роль.
И что вы думаете? Затем берлинские газеты очень активно начинают извещать, что Россия первая начала мобилизацию, т.е. военные действия. И только спустя три дня Германия как бы в ответ начала свою мобилизацию. Сложнейшая, страшная игра…
— Кто же напечатал фальшивый экземпляр газеты? Кто стоял за этим? Удалось ли это выяснить?
— Удалось. Перед началом Первой мировой войны небезызвестный полковник Хауз (это герой нашего фильма о Троцком) объехал все страны, будущие участницы войны, кроме России…
— В вашем фильме о Троцком вы приводите как эпиграф слова полковника Хауза: «Публика не имеет никакого представления о том, что творится за кулисами Если бы она могла увидеть авторов и декорации и то, как готовятся исторические трагедии, для публики это было бы откровением».
— Хауз был фактически теневым представителем, с одной стороны, самых крупных финансовых кругов, а с другой стороны, человеком, которому президент США Вильсон был обязан, так же как и этим финансовым воротилам, тем, что стал президентом. Это очень сложная система взаимных интересов.
Что мы видим? Решающая подготовка состоялась в 1916 году, начиная с весны определённые силы начинают мобилизоваться. В США это так называемые социалисты-анархисты, которые потом прибудут в Россию, вольются в партию большевиков и получат ключевые посты. В Англии происходит смена, ротация тех лиц, которые подписывали тайные договоры с министром иностранных дел России Сазоновым. Все приходит в движение, активизируется. Появляется, как в 1905 году поп Гапон, фигура монаха-расстриги Илиодора (Труфанова), который в конце концов оказывается все в той же Америке… И что он с собой туда привозит? Книгу «Святой черт», на самом деле не свою (это писал Амфитеатров, друг Горького) И опять мы видим здесь теневую фигуру А.М. Горького.
— Крупная фигура в революционных делах.
— Очень крупная! На его квартире была чуть ли не штаб-квартира революции. Он был «кошельком», ему давали деньги. Помните, как Собчак накрыли с крупной суммой в валюте во многих конвертиках? Конечно, Собчак помельче будет, но, как говорится, какое время — такие и лидеры оппозиции.
Кто-то выдернул Илиодора, который был другом Распутина, а потом его главным хулителем. Но Распутин — это большая отдельная тема…
Вообще многие из тем, затронутых у нас, наверное, заслуживают отдельного фильма. Например, где Горький написал роман «Мать»? В США, это был заказ. Вышел этот роман на английском языке в США и Англии. Или вот такой эпизод. Горький подплывает к берегам Америки, с ним — известный большевик Буренин. Они везут кассу (боевики взяли в Гельсингфорсе банк), чтобы отмыть эти деньги в Америке, получив свой процент, что-то кинуть на революцию. Но при этом первое же интервью Алексея Максимовича: нам нужны деньги, чтобы свергнуть царя. Жертвуйте деньги, а кровь мы пожертвуем сами.
Конечно, он имел ввиду кровь не свою…
— Один из самых сильных сюжетов в фильме «Западня для России» — о попе Гапоне и «кровавом воскресении». Вы утверждаете, что он всё-таки начал прозревать, за что и был убит…
— Он действительно стал прозревать, понимать, что его используют люди, далекие от симпатий к России, что сам он стал уже отработанным материалом. Пароход «Джон Графтон» сел на мель, оружие, которое он вес боевикам в Россию, растащили, Гапон понимал, что к нему охладевают, его, так сказать, грантодатели. И конечно, его тянуло на родину, в привычную среду, в семью. Он стал искать пути. Прежде всего, выходит на людей, близких к департаменту полиции, ему надо было въехать легально. Безусловно, в полиции были люди, которые считали, что такой раскаявшийся революционер тоже полезен для того, чтобы показать рабочим: вот видите, он сам понял… В конце концов, Лев Тихомиров — это же был террорист «Народной воли», а потом подал прошение о помиловании, вернулся в Россию и стал, как известно, одним из столпов монархической мысли.
— Допустить повторения подобного тем силам было никак нельзя…
— Конечно. И потом — это не вошло в фильм, но у него были документы, у него были материалы, которые он передал на хранение адвокату Маргулису. После убийства Гапона этот адвокат таинственным образом умирает, документы исчезают. Это остаётся за кадром, но всё как будто сегодняшний день, когда убирают свидетелей.
И, конечно, никаких там рабочих не было, чистые манипуляторы и боевики сидели. В 1905 году первый председатель Петербургского совета рабочих депутатов Хрусталёв-Носарь (в 1919 году он был уже противником большевиков, и расстрелян ими) был чисто прикрывающей фигурой, а его заместителями были Парвус и Троцкий. В 1917 году прикрывающим в Совете был Кузьма Гвоздев, а за его спиной стояли профессиональные революционеры, люди Парвуса.
Вот схема, когда начинаешь смотреть: кто рядом, кто на самом деле готовил документы, мы сразу выходим совсем не на рабочих. Начальник департамента полиции Глобачёв хорошо описал, как к нему приходили эти представители рабочих, но ни одного рабочего среди них не было…
— Что еще интересно: полковник Акаси, как показано в фильме, не видел отличия между либералами и большевиками, лишь бы раскачивали российскую лодку… И респектабельный профессор Милюков, и все эти террористы действовали по сути заодно. Милюков, будучи в Америке, знал о дате «кровавого воскресенья». Кстати, при встрече Ленин Акаси понравился, а Плеханов нет.
— Плеханов тоже был марксист из марксистов, но всё-таки у него оставалось ещё представление о том, что можно и что нельзя…
Несколько слов о Ленине. Мы сейчас установили с помощью швейцарского историка Вилли Гаучи цепочку, по которой зарубежная партия большевиков получала деньги, это документы из немецкого архива, где упомянут некий Александр Кескула, первый, кто представил германскому командованию Ленина, Парвус уже был вторым. Цепочка выглядела так: посол Германии в Швейцарии Ромберг, Кескула, Артур Зимфильт, эстонский националист, близкий к Ленину, Моисей Харитонов — казначей партии. И только потом деньги поступали к Ленину. Понимаете? Ленин был предельно осторожен. Лишь один раз он крупно прокололся с Парвусом, когда тот без предупреждения заявился к нему домой. Это единственный раз, почему и целый фильм будет на этом строиться. Ленин был в бешенстве. И в последующем все сношения с Парвусом шли через разных посредников.
Доверенным лицом, помимо правой руки Парвуса Скларца, который напрямую был связан с германским командованием, являлся небезызвестный Я. Ганецкий.
— В вашем фильме о Парвусе есть версия, что он после того, как Ленин его, говоря современным языком, «кинул» после революции, чуть ли не организовал покушение Фанни Каплан на вождя в 1918 году.
— То, что это были «разборки» внутри революционного лагеря, однозначно. Ну, кто такая полуслепая Фанни Каплан, могла ли она точно выстрелить, и почему её моментально расстреляли и даже сожгли? А кто такой комендант Кремля Мальков, который сжег ее труп? Это человек, который принимал ценности от Юровского после расстрела царской семьи. Это был человек проверенный, профессиональный революционер с большим дореволюционным стажем.
Ищи, кому выгодно. Документов, конечно, нет. Такие дела не документируются. А Парвус, безусловно, не мог простить Ленину предательства, потому что он его вывел в большую политику, а что получил взамен в советской России, какой пост? Ничего.
Кстати, надо сказать, что никогда эти теневые силы не ставят на одну фигуру. Всегда мы это мы видим, это и немцы делали, так же, как полковник Акаси. Немцы давали деньги и эсерам.
У нас в новых сериях фильма «Западня для России» будет несколько убийственных фактов. Вот один из них. Немецкому архивисту была поставлена задача — найти документы о том, что Распутин все-таки был германским агентом влияния, в чем его обвиняли оппозиционеры. Архивист сказал, что перерыл всё. Что удалось выяснить? Да, за ним следили, да, наблюдали, но он не был никаким германским агентом! Осталась резолюция кайзера Вильгельма после убийства Распутина, мы приводим ее в фильме: «Это всё англичане. Они убьют Николая так же, как убили Павла». Вы представляете?! А кайзеру немецкая разведка доставляла информацию со всего света.
То есть Распутин никогда не был немецким агентом влияния, а дезу об этом англичанам нужно было специально распустить, чтобы дискредитировать государя и доказать, что Россия ненадёжный союзник, якобы стремится заключить сепаратный мир, чего никогда на самом деле государь бы не сделал.
Никто не хотел не давать России ни Босфор, ни Дарданеллы, а также — это самая серьёзная, самая тайная тема — возвращать залоговое золото. Ведь Россия вынуждена была в годы Первой мировой брать кредиты на военные нужды, отправлять свое золото в Англию…
— «Столетие» в 2014 году опубликовало статью известного экономиста Валентина Катасонова «Куда девалось золото России?», где он подробно пишет: сколько мы перевели золота Англии, США в годы Первой мировой. И ничего они не вернули нам потом.
— А знаете, почему? Они не вернули, потому что Ленин заявил — мы царские долги не платим. Он сделал то, что ему было велено. И они бы любому, кого они двигают, поставили это условие, понимаете? Это сделал Ленин, а мог сделать Троцкий, если бы был попроворнее.
— Но всё-таки, Елена Николаевна, есть одна объективная причина успеха революции, без которой вся эта мировая закулиса не смогла бы так эффективно орудовать. Это не экономика, не аграрный вопрос. Это духовный кризис России, поразивший в первую очередь верхи империи. Вот вы в фильме «Западня для России» упоминаете о Николае Буренине, это специалист по нелегальным операциям, член «боевой технической группы большевиков», он сопровождал, как вы уже рассказывали, Горького в Америку. Сын богатого купца, красавец, брат гвардейского офицера, блестяще образованный… И служит демоническим силам. А сколько предателей было в окружении Николая II, сколько русских отреклось от веры, царя и Отечества…
— А сейчас? Посмотрите, что сейчас…
— Кстати, вот вы изучаете эти деструктивные технологии, сняли несколько фильмов на революционную тему. Что вы можете сказать в связи с этим о сегодняшнем дне?
— Повторю снова: никакие перевороты не происходят в результате социальных и экономических причин. Это меняют элиту для того, чтобы страна, которая на подъёме, обрушилась.
— Слава Богу, сейчас нет войны, которая необходима для революции по рецепту Парвуса.
— Но её пытаются разжечь. Вы посмотрите, то там, то сям провокации, Кавказ, Дагестан, была Чечня, вот поэтому Кадыров их больше всего не устраивает, потому что он смог остановить это. А ведь как полыхало, поэтому честь и хвала нашему главе государства, который понял вот эти механизмы, и то, что действительно у России союзников нет. Сегодня, спустя 100 лет, мы уже научены опытом, но тогда Россия впервые столкнулась с таким коварством, до этого войны вели ещё по-другому, более честно…
— Мне кажется, в ваших фильмах есть такой посыл: перестанем, наконец, быть наивными…
— Это не наивность была со стороны государя. Как у нас в фильме писатель Святослав Рыбас говорит: он был благороден, он по себе мерил, понимаете?
— Но мы же и сегодня не можем воевать по их омерзительным методам: скажем, когда один снайпер-наемник бьет по одной стороне, затем по другой, чтобы стравить их, разделить кровью.
— Надо знать эти методы, чтобы им противостоять. Думаю, сегодня у руководства страны есть некая трезвость.
— Что ж, Елена Николаевна, будем смотреть ваши новые фильмы, а также в эти дни 100-летия Октября пересматривать старые. Ждем следующие серии «Западни». Жаль только, что показывают их в первом, а то и втором часу ночи, накануне рабочего дня. Надеемся, руководство телеканала «Россия», с которым вы сотрудничаете, пощадит зрителей, тем более, что интерес к таким документальным фильмам, как нам известно, растет.
Беседу вел Алексей Тимофеев
В программе телеканала «Россия»: «Кто заплатил Ленину? Тайна века» (6 ноября, 23.00); «Штурм Зимнего. Опровержение» (8 ноября, 23.00); «Лев Троцкий. Тайна мировой революции» (9 ноября, 23.00).
Источник: Столетие.Ru