Содержание
- Не ходите в университет, или Почему я бросил учёбу
- Мы хотим быть как остальные
- Учёба в университете — это не единственный путь
- Бросил учебу юноша
- Примеры из жизни
- Мнения
- Мой сын — шизофреник
- Как можно вылечить шизофрению у сына 27 лет?
- Хочу бросить учёбу. Бросать или нет?
- хочу бросить учебу!
- Сын хочет бросить военное училище. Как его остановить?
Не ходите в университет, или Почему я бросил учёбу
«Как ушёл? Почему?!» — эту фразу я слышу каждый раз, когда пытаюсь ответить на вопрос о том, почему я сейчас не в университете. «У тебя, наверное, что-то плохое произошло, из-за чего тебе пришлось уйти, да?» Конечно, ведь просто так никто из университета не уходит, верно? Или нет?
Понимая, что, кроме такой реакции, мой уход больше ничего не вызовет, я стараюсь не отвечать на этот вопрос или уходить от дискуссий, ведь каждый считает своим долгом сказать мне, что я поступил неверно. Со временем я понял, что нет смысла стыдиться своего решения, особенно если я считаю, что поступил на 100% правильно.
Поэтому я хочу рассказать вам, почему университет в его теперешнем состоянии — это не то, что нужно мне, вам и вашим детям.
Мы хотим быть как остальные
Вспомните, что происходит в школах с детьми, которые носят очки или стараются хорошо учиться. В лучшем случае их не примут в компанию «крутых», в худшем — главной целью этой компании станет сделать их жизнь невыносимой. Но, конечно, как там любят говорить? «Они же дети, они не понимают». Ну да, не понимают.
Итак, с самого детства мы хотим быть такими же, как остальные. А что делают «все остальные» после школы? Стараются попасть в университет. Желательно на бюджет. Если это удаётся, цель-максимум выполнена. Если нет, то родителям придётся потратить тысячи долларов на ваше обучение или же выбрать учебное заведение попроще — техникум или модный колледж, который, по сути, является тем же техникумом.
Начинается то время, о котором говорят как о самом лучшем времени в жизни человека, подразумевая под этим, конечно же, не учёбу. А скорее то, что вы будете пить (много), общаться с противоположным полом и иногда ходить на занятия, стараясь высидеть хотя бы половину. Перечитав этот абзац, я понял, что звучит он не так уж плохо.
И большинству этого достаточно. Они забывают о том, сколько времени уходит в пустоту, сколько денег тратится на учёбу, которая не приносит никакой пользы. Я, к примеру, учился не в самом дорогом вузе Украины, и за это время только на учёбу было потрачено 7 000 долларов. Думаю, это самая большая инвестиция моих родителей в меня. Оправдалась ли она? Увы.
Учёба в университете — это не единственный путь
Сколько курсов я мог бы посетить на эти деньги? Курсов настоящих профессионалов, которые посвятили своему делу десятки лет, которые обожают то, что они делают, и готовы делиться полезными знаниями. Сколько книг можно было купить? Буду заканчивать с банальными вопросами, вы и так знаете ответ.
Учёба в университете больше не гарантирует профессионального успеха в будущем.
Одна из причин этого заключается в мотивации. Когда мы делаем то, что нам нравится, мы руководствуемся внутренней мотивацией. То есть нам нравится сам процесс. Деньги, поощрение или похвала отходят на второй план. Ведь, согласитесь, гораздо приятнее заниматься делом и получать удовольствие не только от вознаграждения, но и от самого процесса.
К сожалению, университет идёт совсем другим путём. Учёба подразумевает скуку, монотонность и отсутствие интереса, и всё это ради эфемерной цифры в бумажном журнале. А если эти эфемерные цифры будут хорошими, то через пять лет вы сможете получить эфемерную красную пластиковую бумажку. Для этого стоит жить.
Это сродни тому, когда долго пьёшь колу и забываешь, что жажду можно утолять водой. Или когда долго ездишь на машине и забываешь, что дойти от работы до кафе можно и пешком. Так же и с университетом.
Мы забываем, что сам процесс обучения, а потом и работы может быть приятен.
У меня есть друг, который тоже ушёл из университета. Четыре года обучения в вузе дали возможность понять, что ему хочется чего-то другого. В его случае это дизайн. Всего полгода интенсивного самообучения, несколько неудачных попыток устроиться на работу, и он всё-таки работает веб-дизайнером. Это ещё не компания его мечты, но однозначно одна из ступеней на дороге к ней. Такой пример очень вдохновляет.
Самообразование не означает того, что вы должны закрыться в комнате и не контактировать с другими людьми. Семинары, конференции, люди с похожими интересами — у вас есть огромное количество способов общаться с интересными людьми, а главное — учиться. Когда обучаешься не для награды в будущем, а просто потому что это нравится, сам процесс безумно вставляет.
Я наконец смог сформулировать то, что мне больше всего не нравится в университете:
В учёбе в университете нет страсти.
Более того, если ты приходишь туда со своей страстью, у тебя её наверняка отобьют. Университеты в их текущем состоянии убивают желание учиться. Это касается даже медицины, которую так любят приводить в пример защитники стандартного образования. В моём городе медицинский университет уже давно заслужил репутацию самого взяточнического учебного заведения. Вспомните об этом, когда придёте на приём к молодому специалисту.
Разве не будет более логичным самому выбирать интересные предметы? Но нет, финансисту нужно учить философию, медику — историю экономической мысли, а архитектору — химию. Расширяем кругозор — так это называется? Я не хочу расширять свой кругозор бесполезными знаниями, умноженными на субъективизм преподавателя.
Учась самостоятельно, вы можете сами выбирать свой путь.
Хотите выучить английский язык? Можете составить программу, которая будет включать в себя просмотр фильмов в оригинале с субтитрами, чтение английских книг, изучение новых слов из статей в интернете и использование Duolingo. Это гораздо лучше, чем каждый день сидеть с учебником Голицинского, от которого со временем начинают появляться приступы тошноты.
С появлением таких сервисов, как Coursera, становится понятно, что в текущей системе образования нужно что-то менять. Самообразование даёт возможность почувствовать, что ваши знания полезны и пригодятся в реальной жизни. Вы не всегда будете идти вперёд, иногда придётся что-то кардинально менять, но это всё равно в тысячу раз лучше.
Получение университетской корочки — это уже давно не безопасный и далеко не самый интересный жизненный путь. Не пытайтесь быть похожим на других, будьте особенным и забудьте о том, что университет — это единственный путь. Есть и другие.
Бросил учебу юноша
Примеры из жизни
Дочь взяла академку
Учиться в медицинском училище ей не интересно, как неинтересен сам процесс учебы в принципе (к великому моему сожалению и огорчению), хотя профиль выбрала удачный — массаж, и сама это понимает. Понимает, что в жизни надо рассчитывать на себя, а не на поддержку со стороны мужчины.
Помогите разобраться, что делать дальше, как повысить мотивацию к учебе… стоит ли продолжать давать деньги «на жизнь», или уж, раз такая взрослая и сама все решает, пусть сама и добывает себе пропитание. Как себя с ней вести?
Я считаю, что иметь образование почти равно иметь нормальную работу (в том числе и массажистом, все-таки «бумажка» нужна).
Мнения
Помогать материально, пока учится
Я Вам просто расскажу, как живут мои дочери 21 и 16 лет, старшая учится в институте живёт отдельно, получает от нас деньги: 1 раз в месяц определённую сумму и ни копейкой больше. Сама учится, сама нашла подработку, сама решает личную жизнь и возникающие проблемы. Младшая тоже достаточно свободна, пока подрабатывала насобирала хвостов теперь подтягивает, сидит без стипендии, денег даём мы (родители). И опять таки контроль за учёбой отсутствует. Но мои девушки знают пока они учатся, я их поддержу финансово, бросят учёбу/закончат — вперёд во взрослую жизнь.
Изменить внутреннее отношение к ситуации
Разве не родитель, как близкий человек, должен помочь понять и разобраться, если у самой не получается?
Бесспорно. Но бесспорно лишь для одного случая — когда ребенок сам приходит и сам просит помощи в том, чтобы разобраться. У Вас же, как я вижу, ситуация иная — дочь уже сама разобралась, сама приняла решение (плохое оно было или хорошее — сейчас не суть важно, оно уже принято и воплощено в жизнь, обратно время не отмотаешь, заново не проживешь).
И все, что Вы можете сделать сейчас — это пережить ситуацию разрушения своих ожиданий. Переработать ее внутри себя. Принять тот факт, что — да, сейчас дело обстоит вот так и от этого Вам грустно, обидно, возможно, больно… и постараться, даже будучи в таких сильных переживаниях, сохранить контакт с дочкой.
Что касается средств повышения мотивации к учебе. Я думаю — никак. Старшеклассник — это тот возраст, когда мотивация к учебе уже либо есть, либо ее нет. Если она есть — ее повышать незачем. Если ее нет — то повышать нечего.
Учиться никогда не поздно
Моему мужу 35 лет. И он два года учится в университете. По сути дела, он учится всю жизнь, но в университет за степенью пошел впервые. До этого были всевозможные курсы, колледжи (включая медучилище в Москве), которые он с успехом заканчивал. Раньше ему этого хватало, а сейчас САМ почувствовал необходимость в университетском образовании, и САМ решил куда ему идти. Думаете, поздно?
Его начальнице почти 50 лет. Она только год назад начала учиться в университете. У нее замечательная семья: муж и трое дочерей. Как видите, всё возможно. И быть успешным и счастливым по собственному усмотрению, а не по плану родителей: школа — армия — университет — правильная работа — женитьба — дети (у кого-то, возможно, другие варианты).
Примечание: будет необходимость – ребенок сам выучится тому, что ему нужно. Это справедливо в том случае, если юноша активный и ответственный. Такой сам себе пробьет путь в жизни. Если юноша бросает учебу от безволия (cм. Безволие (юноша)) и дури, то это повод для родителя вмешаться.
Всем ли нужно высшее образование?
Есть у меня близкая знакомая. У них с её мужем есть дочь-школьница и сын, которому 17 с небольшим лет. Оба родителя получили высшее образование еще в России. Мало того, у самой этой моей знакомой, первое образование филологическое, второе — юридическое. Уже под 40 лет. Она училась всю жизнь. Естественно, как и все мы, мечтала, чтобы и дети получили высшее образование и стали успешными. НО!! Её сын увлекся бильярдом. Да так сильно, что в настоящее время входит в юношескую сборную страны. Мотается по «заграницам», занимает призовые места…. Это всё сейчас, а еще три года назад, когда мальчик с трудом тянул школьную учебу, сбегая на тренировки, дома были страшные скандалы. Родители сходили с ума, сын — тоже. И все это продолжалось до тех пор, пока мальчик не сказал матери: «Я понимаю, что все в нашей семье имеют высшее образование: и вы с папой, и все остальные родственники. Но МНЕ это не интересно. Я люблю бильярд. И не говори мне, что я должен учиться, чтобы в будущем зарабатывать себе на достойную жизнь. Я смогу заработать и без университета, а вот за знаниями пойду тогда, когда почувствую в этом необходимость. Знаю, что тебе это трудно понять. Но посмотри — ты проучилась всю свою жизнь в погоне за карьерой и степенями, а тебе это принесло счастье? Даже если вы не станете мне помогать, я все равно буду играть в бильярд, но мне будет очень трудно…»
Всем ли нужно высшее образование — 2?
Моя мама считала, что я не стану человеком не просто без высшего образования, а и без кандидатской степени. Во как! Будучи беременной, после окончания вуза поступила в аспирантуру. Даже диссер написала. Хотя четко понимала, что делаю это для мамы больше, чем для себя. А для себя я работала с третьего курса по другой специальности, близкой, правда, к моей — училась на филфаке, а работала журналистом. В редакциях ни разу никто не возжелал посмотреть на мой диплом. Интересовало только умение писать и добывать информацию. Недавно я пошла на собеседование в одну очень приличную контору. И в моем резюме их больше всего порадовало место моей последней работы как корреспондента — я трудилась в региональном представительстве одной из самых влиятельных газет нашей страны. А то, что у меня закончена аспирантура, их не тронуло совсем.
Я «забила» на защиту диссера, потому что он мне никак не пригодится в моей работе, а лишних денег, которые нужно выложить для защиты у меня нет. Но моя однокурсница недавно защитилась. Сейчас она не может устроиться на работу, потому что человеку 26 лет, а стажа нет. Не работала нигде, занималась образованием. Не берут даже секретарем. А с «бумажками» у нее все о’кей, между тем.
Мой сын — шизофреник
Мой сын — шизофреник. Я не думаю, что вы знаете, что это такое. Ваше счастье.
…Он был долгожданным. И когда он родился, нам казалось, что весь мир разделяет с нами эту радость. У нас теперь есть сын! Как и все родители, мы ловили его первую улыбку, ждали появления первого зуба, не спали ночами, когда он заходился в плаче, беспокоились о нем, тревожились, любили.
Знакомые и родственники, заглядывая в его чудное личико и умиляясь, увлеченно искали сходство: «Папин носик, мамины глазки, а вообще — вылитый дедушка!»
Он с самого начала был особенным, и неудивительно — это же был наш сын! Книжки с самого раннего детства стали его друзьями, он их листал, грыз, потом читал — с упоением, отключаясь, казалось, от всего мира. Он знал так много обо всем, чего совершенно не знали дети его возраста. Мы считали его очень умным. Гордились им и продолжали любить.
Постепенно в то время, когда мы с ним стали выходить гулять, меня начала охватывать какая-то смутная тревога: его очень интересовали дети нашего двора, он подходил знакомиться, так хотел играть с ними, но что-то происходило, я даже не успевала заметить что, и он опять оказывался один. Я злилась на них: эти бестолковые дети не хотят играть с моим сыном! Мое сердце разрывалось от жалости к нему, злости на них и все возрастающей тревоги.
Не помню, когда я стала злиться на него — за то, что не может, за то, что у него не получается. Он же мой сын — он должен уметь такие простые веши! Тревога, раздражение, обида варились во мне, и я даже не понимала, что они копятся и не дают мне радоваться жизни. Я не помню того момента, когда радость совсем покинула наш дом. Муж стал приходить все позже, я становилась все более усталой, сын все более странным. Я была уверена — мой мальчик любит меня. Но временами он становился таким отстраненным, что даже рассказывая о своих любимых галактиках, он как будто был не со мной, как будто я была не нужна ему. Совсем. Иногда на него находили жуткие приступы злости, и тогда он колотил все, что попадало под руку, в том числе и меня.
Моя тревога перешла в полное смятение, раздражение — в едва сдерживаемую злобу, которая прорывалась в криках, резкости, шлепках. В такие моменты мне казалось, что я — худшая мать на Земле. И Бог, если он есть, краснеет от стыда на небесах, видя все это. Вина выливалась в редкие слезы по ночам, а наутро снова превращалась в злость. Каждый раз после бурных разборок я чувствовала не просто упадок сил — полное опустошение, в которое неумолимо заползала вина, заполняя всю меня до самого горла. Хуже всего было то, что мне периодически казалось, что я перестаю его любить. Моего замечательного сына — перестаю любить! Эта мысль была самой невыносимой, и я старалась, чтобы она больше никогда не проникала в мою измученную голову.
Как-то ночью я проснулась от кошмара — вся в поту, сердце выскакивает из груди. Я больше не могла заснуть, а наутро взяла справочник и к вечеру договорилась с психологом о встрече.
Я боялась ужасно, меня трясло так, как никогда прежде, ни перед каким экзаменом я не волновалась так, как в то утро. Мой сын, на удивление прилично вел себя в кабинете: что-то рассказывал, отвечал на вопросы, описывал разные картинки, был вполне даже мил с этой девушкой, которая почему-то становилась все беспокойнее.
— Что вы скажете про него? Может, нам с ним чем- то позаниматься? Может, я что-то не то делаю? — Я засыпала ее вопросами, надеясь, что сейчас она даст простой совет и все станет понятно, все станет хорошо.
— Вы знаете, мне кажется, что вам надо показаться еще одному специалисту — психоневрологу вашей поликлиники. А лучше обратиться в детскую специальную больницу для обследования.
— Что значит к психоневрологу? Он что, болен? А вы разве не скажете, как нам заниматься? И почему в больницу? — Я задавала вопросы, ответы на которые не хотела знать. Но они спасали меня от самой себя, заслоняли мою тревогу.
— Вы — мама, вам решать. Вас никто не может заставить это сделать. Но мне кажется, вам самой будет спокойнее, если вы будете точно знать, болен он или нет. Я не врач и не могу решить это вопрос. Если он болен, ему потребуются лекарства, лечение, помощь…
— Хорошо, я все поняла, спасибо! — Я не ушла оттуда, а вылетела, точнее, меня вынесло, и я не помню, как мы оказались на улице.
«Это все глупости! Она — молодая девчонка и ничего не понимает в детях! Причем тут врач? Психоневролог! Она что, имеет в виду, что мой ребенок псих? И причем тут больница, обследование?! Это определенно ошибка, полная глупость, ерунда, бред! Он же умный парень! Это же наш сын! Конечно, он не похож на многих детей из двора. Но он читать научился в три года! Нам же в школу осенью! Какая больница?!» — кричало все во мне. Я еле дождалась вечера и после чая, оставшись наедине с мужем, стала рассказывать ему эту ужасную историю.
Муж, казалось, слушал вполуха, как-то странно пряча глаза.
— Ты зря это сделала. Зачем ты пошла к какому-то психологу? Конечно, они наговорят черт знает что. Сами психи, поди, что они понимают в людях? Ты тоже — нашла, кого слушать!
— Но я же волновалась! Мне же так трудно с ним!
— Чего трудно-то, ты же дома все время, не работаешь… Давай спать, мне завтра вставать рано.
«А и правда, я так и предполагала, что все это — глупости. Вот и муж говорит», — думала я с некоторым облегчением, надеясь на то, что сейчас придет освобождающий, крепкий сон. Но сна не было. Опять что- то заволновалось внутри: «Наверное, я точно плохая мать — ною, с ребенком не могу справиться, хотя не работаю. Все матери успевают. Только я такая! Не успеваю, волнуюсь, злюсь, не люб… Нет! Я очень его люблю! Он самый лучший ребенок на свете! Вот он вырастет, будет учиться в школе на одни пятерки, а потом откроет что-нибудь великое, и тогда все узнают, что я права — он лучший!»
— А как же мы? Как же мы с сыном? Ему же в школу! Как же?
— Я дам вам денег… с будущей зарплаты, — бросил он через порог, выволакивая свои чемоданы. Захлопнулась дверь. Мы остались одни. Как часто оставались раньше. Но теперь совсем одни, совсем по- другому.
Я не хочу вспоминать, что было потом. Отупение, боль, страх, злость, ужас, снова отупение. Не хочу вспоминать. Самое худшее, что все это было только начало!
Вы можете представить, что чувствует мать, когда понимает, что ее сын сходит с ума? Когда он делает то, что нормальные дети не делают! На самом деле вы не можете себе этого представить. Ваше счастье. И не дай Бог вам когда-нибудь пережить это.
Он попал в ту самую детскую специальную больницу, а я — в клинику неврозов. Постепенно мне становилось легче, но от чувства вины, пропитавшей все клетки моего организма, я по-прежнему не могла есть и спать, только когда дозы таблеток становились такими, что ими можно было усыпить стадо слонов, меня выключало, как телевизор. «Я — одна. У меня нет денег, нет помощи. Мой сын болен. Он в психиатрической больнице». Каждая из этих фраз, казалось, могла убить меня. Но не убивала. Что-то внутри не давало: «Ты должна жить! Иначе как же он? Он же твой сын, твой ребенок, твой любимый маленький мальчик!»
…Он пошел в школу, конечно, в специальную школу, с которой на самом деле я никак не могла смириться и где-то в глубине души говорила сама себе: «Это временно. Он поправится, и тогда все поймут, какой он умный, и еще будут уговаривать его пойти на самую лучшую работу. В конце концов, учеба не главное».
Все наши знакомые и родственники постепенно поисчезали, как будто и не было их вовсе. И мы почти все время были одни. Муж давал деньги только тогда, когда я приходила к нему на работу и ловила его возле проходной. Он, как всегда, напряженно изучая неприхотливые рисунки на мраморном полу, совал мне мятые купюры и, явно стыдясь, удалялся от меня как-то боком, чтобы, не дай Бог, никто не заподозрил, что мы знакомы. О сыне он не спрашивал, хотя знал все. После его фразы: «Сама виновата, надо было лучше воспитывать», я все поняла и еще раз ужаснулась собственной наивности и глупости — с каким человеком я жила! Уму непостижимо! Теперь мне от него нужны были только деньги, чтобы выжить, покупать лекарства, еду, учебники, одежду. Я ненавидела его самого и его деньги, которые были мне так нужны, от которых я никак не могла отказаться!
Но я все равно не понимала, не верила до конца, что он может до такой степени не интересоваться собственным ребенком. Ну ладно мной. Но сыном? Он же любил его когда-то! Этого я не могла понять. Все ждала, когда он одумается. Не дождалась, подала на алименты.
Наша жизнь не была адом, конечно, нет. Когда сыну становилось лучше, наш дом как будто наполнялся надеждой, солнцем, воздухом. Становилось легче дышать, появлялся смысл жить. Потом ухудшение, приступ, больница, вина, злость, боль, стыд. «Почему со мной? С моим ребенком? Как это могло случиться? За что?» — навязчиво звенели во мне вопросы. Ответов не было. Никогда, ни разу, никто не ответил мне ни на один из них. Иногда мне начинало казаться, что я сама могу сойти с ума, еще чуть-чуть — и не поможет даже клиника неврозов. От усталости, боли, тревоги все во мне начинало разрушаться и умирать.
К счастью, мне встречались замечательные люди — психологи, врачи, такие же, как я, переживающие горе родители. Они объясняли, утешали, поддерживали, вселяли уверенность в том, что мы справимся, что мы — не одни. Они и подсказали: «Переключись. Он справится без тебя, он уже не такой маленький. Попробуй».
И я попробовала. Ненадолго, няней, к чужому здоровому малышу. Это было спасением, причем для нас обоих. Денег стало больше, а усталости меньше. Мой сын смог делать сам то, что раньше, как мне казалось, было ему совершенно не под силу. И хотя временами нам по-прежнему бывало очень трудно, в нашем доме хотя бы иногда появлялась радость.
Я даже стала мечтать о том, что когда-нибудь случится чудо и у нас гоже будет мужчина в доме, ему — отец, мне — муж, человек, который полюбит нас и будет уважать, ценить, поддерживать. Что будет семья, как у всех, даже лучше. Потому что мы сможем оценить то, что подарит нам судьба — еще один день нашей жизни, еще один день вместе.
А пока… Пока мой сын — шизофреник. Я говорю это уже без ужаса, боли и стыда. Я люблю его, такого особенного. Люблю. И я мама — самая лучшая для своего сына. Я мама шизофреника. И дай вам Бог никогда не узнать, что это такое.
Яна Сергеева
Тамара Ивановна живет вместе с сыном Владимиром, которому под пятьдесят. В 90-е он учился в институте, а в девятнадцать лет попал в секту. Потом — в психоневрологический диспансер, откуда вышел с диагнозом «шизофрения». Исчезли друзья, на работу не устроиться. Как вернуться к нормальной жизни, непонятно. Порочная карусель: больница — четыре стены квартиры, квартира — больница. В европейских странах таким людям помогают по возможности прийти в себя, восстановиться. В Беларуси Владимиру как взрослому инвалиду положена только пенсия в 240 рублей. Всё остальное на плечах мамы, которая тоже недавно вышла на пенсию. И теперь особенно остро встал вопрос: что будет дальше? Вернуться к жизни людям с диагнозами, которых боится работодатель и обыватель, помогает минский Клубный дом. В феврале после долгого перерыва он наконец «заселяется» в новое помещение.
С Тамарой Ивановной (имена героев изменены по просьбе матери — примечание редакции) встречаемся «на нейтральной территории». Говорить о сыне дома, то есть в его присутствии, она не готова — Владимир отрицает болезнь. Ему 47, большую часть жизни проводит в квартире. Выбирается разве что в магазин за сигаретами да в поликлинику на уколы. Пока мама не вышла на пенсию, заходил к ней на работу.
Когда-то Владимир учился в институте. Еще раньше, в школе, увлекался радиотехникой, получал медали на технических конкурсах. В девятнадцать лет попал в секту «Трансцендентальная медитация». А в двадцать ему поставили диагноз — «шизофрения».
Тамара Ивановна просит на называть ее настоящее имя и фотографировать так, чтобы было не очень узнаваемо. Люди с психическими заболеваниями и их родственники боятся публичности — чувствуют осуждение окружающих. Фото: Татьяна Ткачёва, «Имена»
До больницы: «Что плохого может случиться в государственном учреждении?»
— Помните, что было в 90-е? На всех столбах — реклама школ духовных практик, — говорит Тамара Ивановна. — Они снимали залы в кинотеатрах, в школах, в детских садах — везде! Казалось тогда советским людям: вот это духовность пошла, вот это свет. Сын попросил абонемент на занятия по «Трансцендентальной медитации» во «Дворец юношества». Мы доверяли, ведь это государственное учреждение. Раньше был контроль: кто приходит, чему там учат. Что плохого может случиться в государственном учреждении?
По выходным к девяти часам Владимир уходил на занятия, возвращался после обеда. Родители спрашивали, почему так долго?
Тамара Ивановна вышла на пенсию и теперь особенно остро встал вопрос: что будет с ее сыном потом, когда ее не станет. Фото: Татьяна Ткачёва, «Имена»
— Он рассказывал, как там хорошо, какая там космическая музыка. Они читали мантры и вращались под них. А после он начал странно реагировать на замечания. Чуть что — начинает вращаться и читать мантры. Перестал есть пищу, которую я готовила. Варил овсяную кашку. Ел только ее и сухарики. Я забила тревогу, — рассказывает мать.
Владимир учился хорошо, но из института его отчислили — пропускал занятия на военной кафедре. Мама говорит, что сын думал отслужить год после учебы, поэтому военным занятиям внимания не уделял. Но потом стало хуже:
— Сын читал книгу «Бахагавад-гита как она есть». И начал устраивать свою жизнь так, как он сам понял из этого учения и исходя из занятий, которые он посещал. Охотился за фотографиями, рвал и выбрасывал. Избавлялся от вещей, оставлял всего по одной паре — носки, рубашку. Остальные вещи прятал под кустами. Я ему гитару подарила — отдал кому-то. Такой вот минимализм, — рассказывает Тамара Ивановна о пути сына. «Аскеза» должна была избавить его от «болезненности последующих реинкарнаций».
Тогда услышать «шизофрения» было то же самое, что услышать «рак»
Владимир стал обвинять мать в «вещизме», указывая на несколько хрустальных вазочек в серванте:
— Мы богато никогда не жили, обычная семья, но и не бедствовали. Говорю ему: «Посмотри на обложку своей книги, ваша богиня сидит, обвешанная золотом, на коне, украшенном драгоценностями. А у меня несколько вазочек».
Владимир продолжал свой «пост» и «освобждение от связей с семьей». А через некоторое время попал в психиатрическую клинику.
Лечение: «Спит себе и спит. Всем удобно. А ему?»
— Из больницы ко мне вышел человек подавленный, с пустым взглядом. Мне объяснили — это воздействие лекарств. Врачи назвали мне диагноз и пожелали терпения. И я набралась терпения, и оказалось, что оно спасительно, — вспоминает Тамара Ивановна. Говорит, что тогда услышать «шизофрения» было то же самое, что услышать «рак».
В больнице женщина пыталась объяснить доктору, что считает, что на поведение сына повлияли духовные практики. Принесла книги, просила изучить их, но врач сказал: «Глубоко верующий человек — это уже ненормально».
«Когда он родился, в тот момент родилась мать. Глядя на других детей, я чувствовала умиление, но это не сравнимо с тем, что испытываешь, глядя на своего. Я никогда его не оставлю!» Фото: Татьяна Ткачёва, «Имена»
— По действием больничных лекарств человек спит, — говорит Тамара Ивановна. Больные и их родственники сравнивают действия этих препаратов со смирительной рубашкой. — Он спит себе и спит. Всем удобно. А ему? Он же человек, но он живет ненормальной жизнью. Раньше вообще был только галоперидол, сейчас и в Беларуси появились другие лекарства. В прошлом году впервые за все время в больнице Владимиру разрешили принимать витамины и минералы. Даже обычным людям они нужны для активизации работы мозга. Врач позволил — и я впервые за 20 лет увидела эффект от лечения.
Реабилитация. «Никто не пробует вернуть их к жизни»
Тамара Ивановна считает, что с такими больными не достаточно работают психологи. Считается, что медикаментозного лечения достаточно. Самое тяжелое начинается после больницы. Социальные контакты сокращаются до минимума, родители и больные не получают поддержки или получают ее мало. Они просто не знают, как восстанавливаться после диспансера. Всё на плечах близких.
Друзей у Владимира не осталось. Мама единственный человек, с которым он общается.
В церкви. Храм в честь иконы Божией Матери Всех скорбящих Радость. Фото: Татьяна Ткачёва, «Имена»
— Моя роль — поддержание его жизни. Это то, с чем я, как я человек, который недавно ходил на работу каждый день, как-то справляюсь. С остальным — сложнее. Интеллект у сына сохранен. Но нужна коррекция поведения, нужно восстановить навыки. Всё это, наверное, может быть успешно, если этим будут заниматься профессионалы. Пока у нас людей с ограниченными от рождения способностями и тех, что заболели психически потом, рассматривают одинаково. Лечат по-разному, но в плане реабилитации не разделяют. Причем для первых развивается система помощи, а для наших детей не сделано почти ничего. Открываешь журнал со статьями о помощи людям с ограниченными способностями. Видишь деток с синдромом Дауна. Он идут на контакт, улыбаются, где-то их устраивают на работу. Те люди, которые с ними занимаются, чувствуют себя востребованными. Это хорошо! А вот взрослые люди с таким диагнозом, как у моего сына, менее коммуникабельны, достучаться до них тяжелее. И почти никто и не пытается. С ними всё было хорошо, но однажды они заболели — и оказались никому не нужны. Никто у нас не пробует вернуть их к жизни, помочь устроится на работу. Целая группа людей — обездолена.
Мне хочется, чтобы он остался в своей квартире
Сейчас Владимир мало приспособлен к жизни. Но Тамара Ивановна уверена, что таким больным можно помочь:
— Было бы хорошо, если бы лечение больных шизофренией было схоже с лечением обычного заболевания. Вывели из острого состояния — перевели в обычную палату. Если сломана нога, потом назначают реабилитацию, где сросшуюся конечность разрабатывают. А в случае с шизофренией просто снимают острое состояние, прописывают таблетки и отправляют домой на диван. Там он и остается, лишенный контактов с людьми.
«Сейчас в Беларуси у тех, кто учится на социального работника, в курсе 30 часов психиатрии. Всего 30 часов! Что человек за это время узнает?» Фото: Татьяна Ткачёва, «Имена»
Идут годы, новые навыки не приобретаются, старые — теряются. Тамара Ивановна сама пробует научить сына правильно питаться, пользоваться карточкой, как-то планировать бюджет. Сейчас у него выходит около шести рублей на день — такая пенсия. Наиболее вероятная перспектива для таких взрослых больных без родственников — интернат. А у Владимира Тамара Ивановна одна.
— А мне хочется, чтобы он остался в своей квартире, — говорит мама. Она объясняет, что разрушить изоляцию могли бы психологи и социальные службы. Профессиональные.
— Сейчас в Беларуси у тех, кто учится на социального работника, в курсе 30 часов психиатрии. Всего 30 часов! Что человек за это время узнает? Это же действительно сложные больные. Небезнадежные люди, нет, но с совершенно особенным поведением, которое нужно корректировать и направлять. В Европе социальный работник, который будет заниматься людьми с психическими заболеваниями, изучает проблему углубенно четыре года, практика — со второго курса. И результаты совершенно другие. Больные восстанавливаются, насколько это возможно. Они не чувствуют себя одни, общество их не боится. Не боится и работодатель слова «шизофрения», например. Думаете, не может такой больной заниматься каким-то спокойным трудом? Еще как может!
«Пока у нас людей с ограниченными от рождения способностями и тех, что заболели психически потом, рассматривают одинаково. Лечат по-разному, но в плане реабилитации не разделяют», — говорит Тамара Ивановна. Фото: Татьяна Ткачёва, «Имена»
Как вы можете помочь
Иногда Владимир приходит в минский Клубный дом. Это место, где помогают людям после психиатрических клиник: бывшие пациенты вместе готовят, занимаются шитьем, фотографией, организовывают сами себе занятия — учебу и досуг. Они при деле, да и родственники могут отдохнуть. Владимир пока не то чтобы очень активный участник жизни Клубного дома. Но, как говорят организаторы, выйти из своих четырех стен и сказать «здравствуйте» — это уже хорошо, это первый шаг. В принципе ходить таким людям особо некуда.
«Мы тут все уже на грани». Как в Минске спасают людей с психическими заболеваниями
В феврале после четвертого переезда и очередного ремонта своими силами Клубный дом начнет работу в полную силу. Пока не было крыши над головой (почти год!), участники Дома собирались в парках, ходили в музеи и на выставки. Это неудобно, не всем подходит. Клубный дом — от ресепшена до кухни — должен быть открыт весь рабочий день.
Сыну Владимиру 47. Сейчас он выходит из дома разве что в магазин за сигаретами да в поликлинику на уколы. Фото: Татьяна Ткачёва, «Имена»
За все время через Клубный дом прошло 150 человек. Им помогают социальные педагоги, психологи, юристы. Кто-то из бывших пациентов становится завсегдатаем Дома, кому-то юрист помогает устроиться на работу — тогда человек появляется в Доме все реже. Неожиданный переезд (не продлили аренду) ударил по Дому. Пришлось искать новое помещение, собирать деньги на электриков, долго согласовывать с коммунальщиками новую проводку. Света пока нет, но скоро будет. Впереди — косметический ремонт, который делают сами участники Дома.
Подпишитесь на «Клубный дом»! Для этого нажмите кнопку «Помочь» и выберите сумму разового платежа или подписку — ежемесячное списание с вашей карточки. На год работы Дому нужно 39468 рублей. В конце года «Имена» публикуют отчет о том, как потрачены деньги. Подписка поможет оплатить работу социальных педагогов, аренду и обустроить бывшим пациентам психиатрических клиник место для себя, где они «репетируют» реальную жизнь.
«Имена» работают на деньги читателей. Вы оформляете подписку на 3, 5, 10 рублей в месяц или делаете разовый платеж, а мы находим новые истории и помогаем еще большему количеству людей. «Имена» — для читателей, читатели — для «Имен»!
Как можно вылечить шизофрению у сына 27 лет?
Шизофрения очень сложное и загадочное заболевание.
Если бы меня спросили, то я бы сказала, что шизофрению лечат любовью и спокойствием.
Ведь это болезнь души.
Но существует ли эта болезнь вообще?
Ведь врачи до сих пор не могут дать внятного ответа о происхождении голосов в голове
и всяких видений, на которые жалуются больные.
Говорят, что древние люди постоянно общались с духами и ничего так, жили-не-тужили.
Может быть, вашего сына мучают духи или сущности потустороннего мира?
Может быть он чудом вышел в астрал и обезумел от услышанного?
Если у человека есть пробоина в его психоэнергетической оболочке(ауре),
то он может начать слышать или видеть То, что обычно недоступно людям.
Подумайте о причинах Того, что вызвало болезнь сына.
Что произошло в вашей семье, были ли преждевременные смерти?
Не увлекался ли кто-то оккультизмом?
Если дело уже дошло до психиатрической больницы, то конечно дело плохо.
Но может быть у сына были проблемы с алкоголем, наркотиками?
Нужно обязательно начать вести здоровый образ жизни.
И в любом случае окружите сына максимальной заботой и спокойствием.
Вы обратили внимание, что все психиатры вкрадчиво вежливы, это ведь не зря.
К психически больным людям нужен особый подход.
Спросите у сына, чего или кого он боится, если конечно он Вас узнает.
Объясните ему доходчиво, что симптомы этой болезни похожи у всех больных,
что нет никаких спецслужб и никто за ним не следит — ни ФСБ, ни ЦРУ, никто его не мучает.
Пусть он изучает информацию о своей болезни, пьет лекарства, которые выпишет врач.
Человек обычно боится неизведанного.
Как только он узнает больше информации о том, что с ним происходит,
то возможно он успокоится и у него наступит отрезвление.
Главное, помните, что надежда на исцеление есть всегда.
Хотя конечно с буйнопомешанными под одной крышей жить не радостно,
а параноидальная шиза лечится крайне тяжело.
Терпения Вам.
Хочу бросить учёбу. Бросать или нет?
В данной статье мы обсудим ситуации, когда стОит продолжить обучение, а когда лучше бросить.
На этот вопрос я уже частично ответил в статье о теории пределов, и сейчас мы обсудим его более обстоятельно – когда стОит продолжить обучение, а когда всё же лучше бросить. Сразу откинем всевозможный форс-мажор, когда обстоятельства непреодолимой силы делают учёбу затруднительной и невозможной. И ещё я сразу оговорюсь, что содержание данного поста ни в коем случае не претендует на какую-то абсолютную истину, и каждый из вас волен сам принимать то или иное решение.
Мысль бросить институт, университет или проф. учебное заведение часто возникает на 1-2 году обучения, и тому могут быть самые разные причины. Но, вне зависимости от причины, я вам советую придерживаться главного правила:
Не нужно торопиться с решением. Бросить, оно всегда успеется 😉 И, тем более, здесь не нужно проявлять активную инициативу, а как раз – откинув эмоции, спокойно проанализировать ситуацию. Какую именно?
Ситуация первая. Конфликт в коллективе, конфликт с преподавателем, какие либо неурядицы в личной жизни и т.д. Почти всегда – это просто глупейшая причина, для того чтобы прекращать обучение (если банально, то ошибка молодости). Конфликты могут возникнуть где угодно, с кем угодно, и поэтому гораздо конструктивнее попытаться разрулить эти самые конфликты. И ещё есть известная народная мудрость: любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. И ненависть тоже. Особенно глупо прерывать учёбу на старших курсах – постарайтесь во что бы то ни стало закончить учебное заведение, и лучше без академического отпуска.
Ситуация вторая. Слишком много прогулов, слишком запущен материал. Чаще всего так бывает в первом семестре, когда вчерашний ученик сталкивается с новыми условиями, о которых я уже упоминал в статье о форме обучения. В большинстве случаев никто не контролирует, посещает студент занятия или нет, и вне зависимости от причины пропусков – отчитываться всё равно надо.
Однако вернёмся к вопросу, что же делать при таком раскладе? Первое: интересно ли вам ТО, чему здесь учат? Может статься, в институт «затолкали» родители, или вы в него поступили потому что «многие из класса поступили». Но даже и в этом случае не нужно торопиться. Первую сессию я бы советовал закрыть в любом случае. Осталось 2 недели? Успокаиваемся, отбрасываем все метания и системно, по 8 часов в день навёрстываем упущенное. Осталась 5-7 дней? Никакой паники. Работаем по 12-14 часов в сутки и что-то «разгребаем» в период сессии. Не успеваем? Можно (и нужно) кого-нибудь нанять за деньги. Остались долги? Экая невидаль, подчищаем «хвосты».
И это вовсе не умозрительные советы, я сам оказывался в ситуации, когда за 10 дней нужно было «подняться из пепла». Самое трудное было заткнуть куда подальше все эмоции, и начать действовать.
Итак, сессия, пройдена, что дальше? Дальше такого не допускаем – в течение семестра свои дела нужно поддерживать хотя бы на «полуживом» уровне. Но остаётся вопрос: нужно ли мне это всё? С моей точки зрения, ситуация более или менее прояснится к середине — концу 2-го курса; и характерные признаки того, что надо всё же уйти, мы рассмотрим чуть ниже.
Ситуация третья. Трудно учиться. В отличие от предыдущего пункта, мысль «бросить учёбу» может появиться буквально в первые недели сентября. Разбираемся.
Учиться действительно трудно, особенно на «технарских» специальностях. Примите этот факт как данность. В нашем потоке на отделение прикладной математики поступило 28 человек, а дипломы получили 11. Те, кто «выжил», часто сидели в институте до 6-7 вечера, терпеливо и методично осваивая программирование.
Что делать, если на вас «навалилось» много трудных предметов, в которых мало что понятно? Во-первых, налегаем на практику: примеры, задачи, лабораторные, примеры, задачи лабораторные. Практика поможет понять теорию, и, кроме того, полученные навыки могут просто спасти на экзамене – если вопрос решается между «двойкой» и «тройкой». И тут я бы ещё советовал отбросить перфекционизм, а-ля «тут не понятно – целая трагедия». Даже если бОльшая часть материала осталось не понятной – идём вперёд, и еще раз идём вперёд. Учимся дальше.
Второй момент касается доступности материалов. «Много непонятного» – это не случайно. Технические предметы не только трудны для изучения – их очень трудно преподавать. И из своей школы и ВУЗа я могу припомнить от силы нескольких учителей, которые действительно хорошо объясняли физику, химию и математику. Поэтому ищите источники доступной информации: методички, книги, Интернет-ресурсы. Кстати, их тоже не так много, как и доходчиво объясняющих преподавателей.
В частности, если есть проблемы с математическим анализом («вешалка» для многих), то можете обратиться к моей статье Пределы по Коши, где я попытался объяснить специфику этого раздела высшей математики. Кроме того, в рамках блога есть отдельный пост, посвящённый доступной литературе по вышмату.
И в заключение статьи о том, когда лучше уйти. Веской причиной оставить учебное заведение является такое чувство, как тошнота. Это когда не «что-то не понравилось», «учиться не хочется», а когда тошно. От учёбы. Это не когда «я всё запустил(а) и ничего не сдам», а когда тошно. И это не когда учиться ТРУДНО – это когда учиться ТОШНО. Выше я не случайно рекомендовал отучиться 1-2 года, чтобы наверняка разобраться в ситуации и не принять скоропалительное, зачастую ошибочное решение.
Причины тому могут быть самые разные: несамостоятельный выбор специальности или выбор просто не подходящей ИМЕННО ВАМ специальности. Хотелось стать программистом, а на месте усидеть не могу; хотелось стать журналистом, а публичность хуже казни. Кроме того, выбранная профессия может оказаться вовсе не «по зубам»: сижу, сижу, да ничего в СИ++ не понимаю; пишу, пишу, да никто не читает.
В такой ситуации следует самым внимательным образом проанализировать свои интересы и способности, и если всё плохо – уйти. Обратите внимание – не «бросить», а осознанно уйти. Разница большая.
После отчисления жизнь не заканчивается. А только начинается, ибо заниматься не «своим» делом – не есть жизнь. Что делать дальше? Мнение может быть спорным, но я всё-таки его озвучу: возможно, лучшим вариантом будет устроиться куда-то на работу, чему-то научиться. Почему имеет смысл не заново куда-то поступать, а именно работать? Реальная практика поможет вам понять, что нравится, что не нравится, что получается, а что – нет, где можно заработать, а где копейки. После чего уже целенаправленно поступить на «заочку» чтобы получить профильное образование в нужной области.
Спасибо за внимание, и желаю вам успехов!
Вставал давно перед таким же выбором. Чтобы понять, надо оно тебе или нет, надо задаться вопросом «ЗАЧЕМ?». Всегда задавайся этим вопросом в решении задач.
От учебы 3 пользы — корка, знакомства, знания.
1) Знакомства — только для активных. Думай где хочешь работать, если тебе это поможет то польза. Моей девушке помогли знакомства с преподами и большими людьми в универе — сейчас у нее бизнес, заказы идут через сарафан, люди сами к ней тянутся. Без знакомств была бы жопа, мир только так и строится.
2) Знания — в универе дают всякую херь. Что удивительно, когда ты заканчиваешь и идешь заниматься работой или собственным делом, выясняется что без этой хери изучить все остальное не возможно. Первые 3 курса позволяют быть специалистом. Последние курсы — руководителем. Если не хочешь вечно быть нищим — учись до конца. Очень важно для тех кто идет работать, еще важнее для тех кто открывает свое дело.
3) Корка нужна редко, как паспорт, но без нее не удастся работать на дядю. Без работы на дядю ты не получишь опыта. Корка — это замена твоих связей. Если батя не пристроит — пристроит корка и чистая рубашка на собеседовании.
ВОПРОС: Верно ли я выбрал специальность?
ОТВЕТ: Любая (подчеркиваю, любая) специальность дает базу которая тебе интересна, и хитрости, которые не получит другой. Независимо от твоих оценок, та среда в которой ты варишься сделает из тебя худо-бедно специалиста. Учись и не сомневайся — учеба в университете это на самом деле золотая рыбка, которой хитрые люди умеют пользоваться.
ВОПРОС: Мне не хватает времени, что делать?
ОТВЕТ: Всё успевать. Парадоксально, но если ты забьешь на развлечения, друзей, девушку, родителей, компьютерные игры и многое другое, а так же кусочек времени отрежешь от учебы и от бизнеса — ты более менее будешь успевать всё, и от тебя никто не отвернется и не убежит. Девушка еще крепче полюбит, друзья и родители зауважают, а досуг станет куда более насыщенным и богатым. Можно успеть всё, если твое всё — это только учеба и работа. Так что расставь приоритеты.
ВОПРОС: А сам-то ты бросил учебу?
ОТВЕТ: Не совсем, я был отчислен и восстановился, сейчас получаю второе высшее, веду мелкий бизнес, планирую расти, жалею что не придавал в универе значение учебе.
хочу бросить учебу!
Здравствуйте.
Для начала вам следовало бы успокоиться, дабы не принимать решения в спешке и на нервах. Торопиться вам всё равно не куда, потому что вы не знаете куда.
Мы все в этом Мире играем роли. И очень часто с людьми происходит то же что и с вами, потому что люди начинают играть навязанные им роли, а вовсе не те которые хотели бы играть сами.
«хочу бросить учебу, устроисться на работу!» — Учитесь вы для того, чтобы устроиться ПОТОМ КОГДА-НИБУДЬ на работу, причем это КОГДА-НИБУДЬ может вообще не наступить. Особенно учитывая то, что большинство людей работают не по специальности. Если вы можете устроиться итак, то зачем тратить время? К тому же когда вы встретитесь с практикой, вам придется забыть половину изученного, ато и больше, чтобы не мешало работать эффективно. Хотите бросить учёбу и устроиться на работу — бросайте и устраивайтесь. Конечно же это не касается медицины, психологии и особенно хирургии, потому что ответственность очень высока.
«с мамой постоянные ругани! Я НЕ ЗНАЮ САМА ЧЕГО Я ХОЧУ!» — потому что ваша мама думает, что она знает что вы хотите, а вы точно знаете что не хотите того, что хочет мама, но сами для себя определить что вы хотите не пробуете. Попробуйте. У вас получится.
«хочу сдохнуть!» — не спешите, вы еще успеете умереть. Всему свое время. Жизнь дана вам для того, чтобы вы до того как вы умрёте, получили от нее удовольствие и улучшили чем-то этот Мир. И вы можете его улучшить только в том случае, если будете заниматься тем, к чему расположена ваша душа, сердце или как вы это называете. Чтобы найти это, вам следует удобно устроиться сидя или лежа, взять лист бумаги и ручку. И выписать 10-15 дел, которые вам нравится делать. Не важно платят за это что-то или нет. Важно, чтобы вам нравилось это делать.
«на следующий год пойти учиться заного!» — если вы найдете себе хорошую работу, то вам это будет делать незачем.
Ко всему этому хочу добавить, что у меня есть онлайн-тренинг «Хозяин мира», который я могу вам провести. Суть его в том, чтобы люди осознали какой могущественной силой они являются и научились изменять свой Мир так, как им хочется. Чтобы вы смогли формировать события, а не зависеть от них, как это привыкло делать большинство. Подумайте над моим предложением.
Сын хочет бросить военное училище. Как его остановить?
Здравствуйте, Елена. Обратная связь по вашему письму.
Что услышала: мы знаем, не пойму, как убедить, страшно, люблю, заботимся.
Чувствуется ваша любовь, забота и тревога за сына. Хорошо, что вы уже однажды дали ему время подумать, вы мудро поступили.
Со стороны сына: все получалось, понял, стали посещать мысли, утихли, нравится, поговорить не может, хочет, чтобы поддержали.
Вы сами ответили на свой вопрос: что вы знаете? Вы не можете понять, что происходит и в то же время хотите уговорить сына.
1. Надо разобраться. Как? Срочно поехать к сыну! (вы извините, я не пугаю, но в вашем письме чувствуется тревога). Там вы сможете прояснить ситуацию на месте. Самое страшное это неизвестность, она вызывает тревогу и страх.
2. Сколько лет сыну? В 18 лет трудно решить, чем заниматься всю оставшуюся жизнь, но попробовав, он может понять, чего он точно не хочет. Сейчас жизнь так стремительно меняется, что сферы деятельности можно менять несколько раз в своей жизни.
3. Есть ли у него предрасположенность к военной службе? Не всем нужно служить в армии, если нет предрасположенности, то это может покалечить психику.
Спросите сына, что он понял, осознал за время обучения в училище. Чему его научили месяцы обучения? Что он хочет и чего он точно не хочет.
4. Поговорите с командиром, директором училища. Надо собрать как можно больше информации. Но далеко не всегда надо верить тому, что вам скажет директор и командир. В первую очередь доверяйте своему материнскому чувству и своему сыну.
5. Выясните какие причины и какие сложности у сына. Сложности бывают разные: мужской коллектив, дисциплина, далеко от родителей.
А есть и такие, которые вам сын может не озвучить, которые, возможно, не осознает сам.
6. Послушайте свое материнское сердце. Посмотрите на сына, и вы все поймете.
Понятно, что мы все хотим лучшее для своих детей. Но, к сожалению, мы не знаем, что может быть этим лучшим.
В то же время, объясните сыну ваши опасения.
Надо выслушать сына обязательно, и его решение должно быть приоритетным, приоритетным его чувства, а не ваши. Помогите ему осознать его ответственность за данное решение, поговорите о том, как может измениться его жизнь, как это может повлиять на его дальнейшую судьбу.
Но решение, последнее слово должно быть за ним.
Рада, если смогла вам помочь!
Появились ли у вас какие-то вопросы? Удачи вам!
Ваш психолог Костюкова Наталья