Распроданные шедевры Ян ван Эйк. Благовещение
Ян ван Эйк. «Благовещение».1435г. панель, масло. 93 ; 37 см Теперь — в Национальной галерее искусства, Вашингтон
Из воспоминаний бывшего директора Эрмитажа Б. Пиотровского:
Изыскивая валюту для социалистической реконструкции СССР, правительство в начале 1930 г. распорядилось пустить на продажу часть экспонатов музея. Отобрано было 250 картин, стоимостью в среднем не ниже 5 тысяч рублей золотом каждая, а также оружие из арсенала на 500 тысяч рублей, скифское золото из Особой кладовой. На эту же тему поступило письмо Главнауки об изъятии для распродажи предметов античного искусства, Ренессанса, Готики, в основном изделий из золота, драгоценных металлов, слоновой кости и т. п. Письмо подписал зам. заведующего Главнаукой «товарищ Вольтер». Сперва секретно, а потом в открытую помещения музея обследовались спецбригадами по отбору ценностей «экспортного значения»
Отныне судьбы музейных собраний решали не опытные профессионалы-искусствоведы, а люди весьма далёкие от проблем сбережения и изучения произведений искусства.
Первенствующую роль играли теперь особоуполномоченный Наркомторга и директор-распорядитель „Антиквариата“ А. М. Гинзбург, уполномоченный по Ленинграду — Простак, по Москве — Н. С. Ангарский. А предрешил именно такой ход событий Я. Э. Рудзутак.
ОПИСАНИЕ КАРТИНЫ
Ян ван Эйк. «Благовещение»1435г.
Работа была выполнена в период проживания в Брюгге, где в 1431 году художник купил дом и мастерскую, в которой работал до самой смерти.
Триптих «Благовещение» был выполнен в подарок герцогу Бургундии из династии Валуа — Карлу Смелому. Свою работу Якоб ван Эйк отправил в монастырь Шанмоль в Дижоне, что в те времена служил одновременно местом проведения церковных месс и столицей Герцогства Бургундия.Подарок представлял собой большой триптих на религиозный сюжет. К большому сожалению, до сегодняшнего дня «дожил» лишь один фрагмент довольно масштабного произведения – левая створка.
Картина «Благовещение» написана Яном ван Эйком в период расцвета его таланта. По существу, сцена понимается и как событие, и как предстоящее действие. На картине художником изображен благовествующий ангел и молящаяся Мария, на которую снисходит Святой Дух.
Картина отличается лиризмом и внимательным отношением к деталям. Зритель видит Деву Марию и архангела Гавриила, но здесь они изображены не как реальные личности. Сопоставив размеры фигур и архитектуру фона, можно заметить, что Дева Мария и Гавриил изображены великанами – головы почти достают до капителей.
Колоны за спиной действующих лиц заметно закругляются, так, что можно предположить — ван Эйк изобразил алтарь. Возможно, утерянная часть триптиха изображала священника, а гигантские фигуры Марии и Гавриила являются плодом его воображения, неким видением.
В техническом плане, поражает детальная прорисовка всех элементов. Блеск витражей, лепнина на колоне, убранство героев, разнообразие и одновременная гармоничность и насыщенность красок (достаточно взглянуть на платье Марии) – всё это создаёт возвышенную композицию, полную цвета и трепета.
Полотно наполнено тонким лиризмом: тихой радостью ангела, душевным трепетом и волнением Марии. Разноцветное сияние стекла, блеск металла, глубокие переливы бархата и эмалевое сияние небес более, чем что-либо другое, передают красоту, которой напоен мир, необычность, драгоценность любой частности и всей вселенной в целом.
До 1930 года картина находилась в Эрмитаже. Жаль ,что такое полотно ушло из страны.Даже иностранцы понимали,что этого делать нельзя.
Вот что писал Галуст Гюльбенкян,основатель Iraq Petroleum Company, торговавший с Советской Россией нефтью. Г. Л. Пятаков, налаживавший с ним торговые контакты, за несколько лет до этого предложил коллекционеру приобрести некоторые картины. Из письма Пятакову. 17 июля 1930 года: «Торгуйте чем хотите, но только не тем, что находится в музейных экспозициях. Продажа того, что составляет национальное достояние, даёт основание для серьёзнейшего диагноза.
Если, несмотря на все сказанное, Вы все же решитесь на продажу ценностей из Ваших музеев (а я настаиваю на том, что этого делать Вам не следует), то вместо того, чтобы их продавать посредникам, пустите все в открытую продажу на рынке, ибо наивная игра в прятки, практикуемая сейчас, принесет только убытки. Те, кому поручены эти операции, не отдают себе в том отчета, игнорируют огромный косвенный вред, причиняемый ими же. Я рассмеялся, когда один из них заявил мне, что во время Французской революции так же распродавались собрания Версаля. Что за наивное простодушие, что за незнание эпохи и обстоятельств»
Его СВЕТлость ван Эйк
Ян ван Эйк открыл жанр ню в североевропейском искусстве. Фото © David Levene/MSK Gent
Ян ван Эйк совершил свою оптическую революцию в XV веке, а в начале XXI мы впервые видим первозданные краски Гентского алтаря, который реставрируют с 2012 года и завершили этот процесс на две трети. Оказалось, после «реставрации»-поновления XVI века алтарь был записан фактически на 70 %. Нынешний год в Генте — год ван Эйка. Ему посвящают свои работы художники — композитор Арво Пярт пишет произведение для хора и органа «Агнец Божий. Поклонение Агнцу», Мэт Коллишоу делает мультимедийную инсталляцию в церкви Св. Николая. Ван Эйку посвящают туристические маршруты — с дизайнерскими сувенирами, реконструкцией кухни XV века, высадкой цветов, идентифицированных на Гентском алтаре. Но сердце этого оммажа — открывшаяся в Музее изящных искусств выставка «Ван Эйк. Оптическая революция» (см. интервью о ней в «НГ» от 03.02.2020). На самой крупной в истории ретроспективе мастера собрано со всего света 13 из 20 (или 23) его сохранившихся работ и больше сотни произведений современников и последователей ван Эйка.
Герцог Филипп Добрый, при котором процветала Бургундия, ассоциировал себя с Александром Македонским. Придворным художником Александра Македонского был легендарный Апеллес, чья живопись известна по восхищенным описаниям. В 1425 году Ян ван Эйк (ок. 1390 — 1441) стал придворным художником Филиппа Доброго. Около 1420 Губерт, так и остающийся полумифическим братом Яна, начинает работу над Гентским алтарем «Поклонение мистическому Агнцу» (впрочем, его живописный вклад не вполне ясен), которую завершит Ян.
Ян ван Эйк — один из революционеров в истории живописи, в наших знаниях о биографии которого до сих пор много лакун. Он усовершенствовал технику письма маслом, добавив сиккативы, что позволило совершить невероятный технический рывок. А в сочетании с ванэйковскими остротой зрения, наблюдения и теоретической подкованностью открыло живопись, беспрецедентную по детализации, отношениям цвета и света и передаче фактур. Его искусство — это падающие в фонтан (источник жизни) капли воды, которые его стараниями мы видим так, будто это макросъемка, это имитация живописью каменной скульптуры (и, в частности, разных видов мрамора), это отражение света на драгоценных камнях так, словно он отражается по-настоящему, здесь и сейчас, это пряди волос Евы (и вместе с Евой — открытие ню в североевропейском искусстве) и полуоткрытые губы Адама, это кожа молодых и не очень молодых моделей ван Эйка, это бесконечное многообразие тканей, включая тяжелые драпировки одежд Мадонны. Это живопись, ставшая осязаемой и будто бы приобретшая звуковое измерение со всем этим шуршанием тканей и всплесками воды…
Наконец, это цвет, увиденный так, будто бы дали свет. И это особенно поразительно, когда видишь отреставрированные створки Гентского алтаря, частично выставленные на выставке, частично оставшиеся в соборе Св. Бавона. После реставрации (проект стоимостью 2,44 млн долл.) открылась первоначальная, несравнимо более пластичная живопись, краски стали мягче, рисунок изысканнее, пространство объемнее. Согласно теории исследователя и сокуратора выставки Максимилиана Мартенса, «оптическая революция» Яна ван Эйка — это, помимо усовершенствования техники живописи маслом и необыкновенной зоркости мастера, его теоретические знания в оптике (и, в частности, в катоптрике и диоптрике) и изучение древних трактатов — Плиния Старшего и Альхазена, что заставляет посмотреть и на ван Эйка, и на его эпоху по-новому. XV столетие в Бургундии, называть ли его ars nova, Северным Возрождением или вслед за Йоханом Хёйзингой «осенью Средневековья», несмотря на то что не занималось еще математически выверенной линейной перспективой, как Возрождение в Италии, и показывало не вполне классические, не антикизированные идеалы строения человеческого тела, — тоже было открытием и мира, и человека. Это видно в каждом ванэйковском портрете и в каждой его пантеистической пейзажной панораме, где второстепенных деталей как будто бы нет. Это видно и в его любимой подписи als ich can, «как смог», отражающей одновременно и еще средневековую скромность мастера, и горделивость художника новой эпохи.
Конечно, с появлением сайта closertovaneyck из любой точки мира можно рассмотреть в мельчайших подробностях ванэйковские работы (и не привезенную в Гент «Чету Арнольфини» в том числе). Но только оказавшись в ними лицом к лицу (а в музее разрешают подойти близко), вы ту самую вещественность его картин ощущаете иначе. Что физический размер (часто альбомного и даже открыточного характера) этих досок, что связанную с ним религиозную составляющую — движение нового благочестия, обусловившее заказ религиозных образов для частного поклонения.
Створки Гентского алтаря — с Адамом и Евой, Благовещением, донаторами — красной нитью «сшивают» композицию выставки. Ретроспектива разделена по темам, где будет «Грех и Спасение», «Мадонна с младенцем», «Святые в пейзаже», «Архитектура» и т.д. Бесспорные ванэйковские произведения оказываются бок о бок с продукцией мастерской, с копиями его утраченных работ, с картинами и рисунками современников (среди них итальянцы, конечно, часто отличаются правильной перспективой, но кажется, за исключением Мазаччо, работы из Италии сейчас выбраны так, что проигрывают северной живописи), с иллюминированными рукописями и скульптурой того времени. «Оптическая революция» начинается с панорамы эпохи, рассказа о процветании урбанизированной бургундской культуры, переходит к мифам о ван Эйке, затем — на вещный уровень, показывая заморские предметы, встроенные в ванэйковские картины, потом — на вечный — к грехопадению, к святым.
От них выставка приходит к человеку, т.е. от Адама и Евы в начале ведет вас к створкам с заказчиками алтаря Йосом Вейдтом и его женой в конце, они тут -в окружении других современников, включая прелестную ванэйковскую супругу Маргариту (она приехала из Брюгге до 9 марта — с 12-го в Музее Грунинге откроется выставка «Ван Эйк в Брюгге», где покажут «Мадонну каноника ван дер Пале», которую не пустили в Гент). А вслед за всем этим, вполне в духе той эпохи, «Оптическая революция» поднимается на божественный уровень. И вот здесь остается еще одна тайна ван Эйка: его образ Христа, т.н. Vera icon, не сохранился. Его мы можем воОБРАЗить лишь по более поздним репликам. О чем эта выставка? Об отражении знания, о попытке познания и теперь уже о том, что остается (не)познаваемым. Надо ли говорить, что ван Эйка сравнивали с древнегреческим Апеллесом?..
Гент-Москва