Посмотреть популярные тексты песен и переводы Михаил Круг:
- Михаил Круг — Золотые купола
- Михаил Круг — «Кольщик» — крест коли, чтоб я забрал с собой, избавление, но не покаяние
- Михаил Круг — Я ваш, ваши руки я нежно целую. И губы касаются шелковой кожи. Париж. Hа асфальте вас дети рисуют. Мон шер, как вы на королеву похожи.
- Михаил Круг — Еврейский арестант
- Михаил Круг — Кольщик
- Михаил Круг — «Селигер» Играла вода под веслом голубым перламутром Прости, я все это забыл, а вот вспомнил сейчас
- Михаил Круг — Маленький зеленый крокодил
- Михаил Круг — Мамины Подружки
- Михаил Круг — я вернулся,здравствуй мама…
- Михаил Круг — «Ностальгия о будущей любви» — и она — я ему, со слезами — со слезами рассказала, потому что не могла уже молчать, я за дверью целый вечер простояла, плакала и не решалась постучать
- Михаил Круг — Идет этап
Ещё песни этого исполнителя: Михаил Круг (все тексты песен и переводы)
Не знаете кто поет песню «Кольщик» — крест коли, чтоб я забрал с собой, избавление, но не покаяние? Ответ прост, это Михаил Круг. Найти слова к музыке, текст песни и иногда даже аккорды здесь не сложно, обычно чтобы найти песню по словам, нужно ввести в поиске пару слов из песни и нажать кнопку поиск. Можете теперь использовать текст и слова этой песни в караоке или просто подпевать, включив свой mp3 плеер. Не нужно пытатся перевести песню на русский или английский язык, перевод песни Михаил Круг — «Кольщик» — крест коли, чтоб я забрал с собой, избавление, но не покаяние уже есть на текстпесни2.ру, а скачать текст песни т.е lyrics можно выделив его мышкой.
Просмотров за все время у Михаил Круг — «Кольщик» — крест коли, чтоб я забрал с собой, избавление, но не покаяние:
06.02.2020г — День рождения Ксении Петербургской — Арины Родионовны, няни А.С.Пушкина, это одна и та же личность. Этот Род охраняет Асгард — Санкт-Петербург. Поэтому ее так любят, уважают и почитают жители Асгарда — Санкт-Петербурга. Санкт-Петербург февраль, март 2020г! Москва 14-18 февраля 2020г! Приглашаем вас на индивидуальные оздоровительные сеансы: — Восстановление Родовой связи и возрождение Любви в своих Семьях и Родах — Правка энергетического центра — пупа — «золотника» — Родовые божественные целительные послания-стихи-сказки-любовь-былины — Обучение Народному целительству и Родовому знахарству — Обучение ВедРусским-Этрусским Рунам — Консультации ведического семейно-родового психолога — Дистанционные онлайн консультации по возрождению любви в своих семьях и родах Ведущие специалисты: Алтайский старец Олег Геннадьевич Паньков — Родовой Знахарь, Народный Целитель, Преподаватель Академии Народного Целительства в Германии, Австрии, Дании, Швейцарии, России и в других странах мира, Историк-Исследователь летописи Ведической Жизни Руси, Путешественник. Алтай. Екатерина Константиновна Чудиновских — Поэтесса, писательница Родовых Стихов-Сказок-Любви-Былин, ученица Олега Геннадьевича Панькова, Семейно-Родовой Психолог, Ведический Дизайнер, Народный Целитель, Родовой Знахарь. г.Вятка-Киров. Мы используем уникальные древние знания и методики наших предков, переходящие из поколения в поколение. Вы станете здоровым, счастливым, успешным, богатым и научитесь жить в любви. Кардинально поменяется ваша жизнь. Звоните, пишите прямо сейчас! +79091334318 Екатерина Константиновна Чудиновских, звонки, WhatsApp. ! Предварительная запись и предоплата обязательна. Посвещается Вещему Олегу ВедРусу. Возрождение, Сохранение, СоТворение Энергии Любвi в Жизнь. Скитаешься веками, милый, неустанно тропами, Не раз шедшими, одними и теми же – Восполняешь круг обещанный. Срок почти миновал – замкнут будет круг, Миновала стая вьюг. От степи до степи – караваны, Сибирь… Странником одиноким ходишь, в сердце глубокО — Не впускаешь никого. В середине – в центре всех путей – ты, Закрутились они свастикой. Вперед правой шагаешь, а сердце скучает – Стучит… То ли от боли, то ли Любвi ждет. Своей волей уберегаешь – В Дар Любовь возьмешь. Карты раскидал по столу посолонь, Красных больше – валеты… Взглянул, собрал правой, влево, смахнув. Побежал, осмотрелся, дальше бежишь, Встал и стоишь – поля зеленые, глубоко дышишь. Пробежала, мелькнула она, подбежала. Ворота открывает деревянные – там дом деревянный, В саду коровы мычат, колокольчиком звенят, К водопою идут, Любовь и Радость ведут. У дома старушка – это ее Края, сидит песни напевает Голосистая, Душевно разливает – молочком угощает. Сказки рассказывает, обнимает и дальше В Путь отправляет. Пардусом, рыча, вышел из круга – С него вода ручьем Бежит. Идешь прямо, вокруг голубого с водой круга – Синева. Прыгнул, рычишь… Обернулся Ведрусом, бежишь Опять, на секунды, передохнув, отдышись. Ура! Ура! Ура! Автор РОДового ПриРОДного БОЖЕственного Послания: Екатерина Константиновна Чудиновских 02.19, 23.08.2019г, 7527 Лето от СМЗХ Горный Алтай Свиток Рода и Матери ПриРоды — Родовые Божественные Сказки-Послания, КАЗ от Нашего РОДА — Возрождение Нашей ВЕДической Руси. В Посланиях открывается информация о Человеке и всем его Роде из настоящего, будущего и прошлого, предназначение в Этой Жизни. Пробуждается память на генетическом уровне ДНК, накопленного, опыта Души в предыдущих жизнях на Земле. Послания очищают и трансформируют Энергетику Человека и всего Рода, Рока, Судьбы, Кармы, Дхармы. Возрождение, Сохранение, СоТворение Энергии Любвi в Жизнь. Божественные Послания принимаем на любом расстоянии и в любой точке Мiра: +79091334318 Екатерина Константиновна
Содержание
- Прот.Дмитрий Смирнов об исповедании помыслов
- Тайна благочестия
- Исповедь — 20 вопросов об исповеди и покаянии
- 26. О Таинстве Покаяния (Исповеди)
- Что такое покаяние?
- Как узнать, есть ли у тебя покаянное чувство?
- Как готовиться к исповеди?
- Как подготовиться к первой исповеди?
- Записывать ли грехи?
- Надо ли исповедовать помыслы?
- Что делать, когда исповедь становится холодной?
- Что делать, если повторяешь грехи, в которых уже каялся?
- Обязательно ли иметь духовника?
- Что такое генеральная исповедь?
- Когда и как приучать ребенка к исповеди?
- Как часто необходимо исповедоваться?
Прот.Дмитрий Смирнов об исповедании помыслов
— На Православной ярмарке, которая проходит на ВВЦ, пропагандируется имя епископа Романа Попова, и устраиваются встречи с ним. Вы что-нибудь о нем слышали?
— В Русской Православной Церкви такого епископа нет. Пропагандисты разных течений, незаконных с церковной точки зрения, часто используют собрание православных в своих целях. Я вот что вам советую. Подойдите к организатору выставки и сообщите об этом, потому что это, скорее всего, волки в овечьей шкуре.
— Моей сестре 60 лет. А жизнь сложилась так, что она будет первый раз исповедоваться и причащаться. И как человеку новоначальному, ей трудно будет вычитать все правило к причастию. Что Вы могли бы посоветовать?
— Если она никогда не читала Молитвослов, можно прочесть какую-нибудь одну молитву. Выберите, которая покороче, из «Последования». Если и это будет трудно, то хотя бы «Отче наш». Я думаю, для начала будет достаточно. А в дальнейшем, если она женщина достаточно образованная, то можно попытаться и с карандашиком разобрать. Молитвы отметить и с благоговением прочитать.
— Батюшка, я хотела спросить о помыслах самомнения. В поучениях Амвросия Оптинского я прочитала, что их надо исповедовать конкретно. Приводится пример, что один монах, который не исповедовал эти помыслы, даже застрелился. Но батюшка, у которого я исповедовалась, сказал, что для мирян достаточно просто сказать: согрешил помыслом самомнения. Как мирянам правильно исповедовать эти помыслы?
— Если у вас есть пистолет дома, тогда надо обязательно исповедовать каждый раз. Если пистолета нет, можно следовать советам вашего батюшки. Преподобный Амвросий это писал конкретному человеку, по конкретному делу. А вам нужно прислушиваться к совету вашего духовника. Исповедовать помыслы — это все-таки удел монашеский. На приходе, когда десятки и сотни людей хотят исповедоваться по поводу помыслов, это сильно препятствует всему строю приходской жизни. А в монастыре монахов мало, из них половина, либо третья часть — священники. Там это сделать легко.
-Есть мнение, что старец Федор Кузьмич и император Александр I — одно и то же лицо. А что Вы думаете на этот счет?
— Да, конечно, было бы приятно, если бы император Александр Благословенный оказался Федором Кузьмичом. Но, у императора были в молодости уклонения в мистицизм. Жизнь Федора Кузьмича тоже не являет пример строго церковной линии. Он освоил какой-то особенный путь. Отвечаю на ваш вопрос. Если это одно и то же лицо — то слава Тебе, Господи. Однако его прославили как местночтимого угодника Божьего и почитают как Феодора, а не как Александра Романова. Поэтому мы стараемся следовать в русле церковного восприятия личности подвижника. Это наиболее безопасно.
— Я читаю Псалтырь, и «враги» в моем представлении — это наши враги, нечистая сила. Но вот я решила почитать «Толковый псалтирь» архиепископа Иринея Псковского, а там враги — это действительно земные враги Давида. И я в недоумении теперь. Может быть, мне не читать больше «Толковый Псалтырь»?
— Ну, если вы приходите в ужас, теряете сон и пропадает аппетит, повышается давление — тогда не надо. А если сумеете как-то трезво к этому относиться, то можно и читать. У древних отцов было принято символическое толкование Псалтыря. В нем врагами именовались действительно наши страсти, наши грехи, бесы, или вот как вы изволили выразиться, нечистая сила. Поэтому то, что вы думали, совсем не отменяет самого текста. Когда царь Давид писал, составлял псалмы, пел их, аккомпанируя себе, он имел в виду конкретных врагов своего народа. Мы почитаем и знаем царя Давида именно как пророка. Это мы его слова насыщаем новозаветным содержанием. И тогда текст будет более приемлемым для нас. Нам трудно внутренне придти к тому, чтобы разбивать младенцев о камень. Это для христианского сознания невозможно. Но нужно применять толкование древних. Они говорили, что эти младенцы изображают собой начальные помыслы. Что нужно их разбивать о камень веры в самом начале их появления. Тогда это для нас приемлемо.
— Я пожилой человек, мне седьмой десяток. Я много лет не хожу, и ко мне приходит священник, которого я знала с девятилетнего возраста, совсем юной. А меня на старости лет вдруг посещают такие помыслы и чувства греховные, которые мне стыдно, как старой женщине, ему, ребенку, сказать, потому что я его знаю с младенчества. Как мне быть?
— Стыд как горчичник. Жжет, но лечит. Поэтому ничего в этом особенного нет. Как перед врачом приходится раздеваться и рассказывать о своих болячках, так и здесь. Для многих людей это довольно серьезный барьер. Но надо это преодолевать. Возраст тут ни при чем. Ведь главное все-таки исцеление. Понимаете, если Вас это мучает, так лучше приложить к этому пластырь. Поэтому я бы вам советовал помолиться покрепче, и, как говорится, в бой, Бог Вам в помощь.
— Как Вы относитесь к проекту «Россия выбирает» ?
— Обычный телевизионный проект. Какая от него польза? Люди начинают задумываться об исторических персонажах, у многих воскресает историческое сознание. Люди к книжкам обращаются. Начинают читать.
Я видел одну передачу. Владыка Кирилл всегда говорит прекрасно. Блестящее знание предмета, великолепная память, и все это на замечательном русском языке. То, что есть возможность слышать людей такого уровня, что в России, в Церкви есть такие замечательные люди — это радует. В передаче, которую я видел, речь шла об Александре Ярославиче Невском. Конечно, в нашей истории это фигура исполинская. Но все-таки руку даю на отсечение, что есть и более значительные персонажи, которые в большей степени определили развитие нашей земли. Например, равноапостольный князь Владимир. То, что мы православные, и есть фундамент нашей жизни, даже для людей совершенно неверующих, а уж из этого выросли и Александр Невский, и преподобный Сергий Радонежский, и другие ключевые фигуры нашей истории. И в общем, даже если бы Петр Первый не был православным, то история наша пошла бы совсем по-другому. Православие все-таки удержало его безумие в каких-то рамках. То, что мы православные, дало возможность даже Сталину, который тоже упоминался среди персонажей, вспомнить о своем половинчатом семинарском образовании. Под влиянием православия он во многом ревизовал марксистское учение.
А вот преподобный Сергий в проекте как-то не звучал, а ведь он спаситель России. Не будь преподобного Сергия — нас бы не было. Мы были бы мусульмане, как какие-то боснийцы. Они по крови славяне, однако исповедуют ислам. Или там часть болгар, или турки, особенно которые северную часть населяют — это все бывшие славяне, армяне, греки, незнамо кто. По своему сознанию, по вере, они турки, так и мы бы были какими-нибудь турками или крымскими татарами. И никакой бы русской культуры не было.
То, что имя равноапостольного князя Владимира мало упоминается — просто печально, это говорит о том, что народ не понимает строя нашей жизни. И я бы в любом споре взялся доказать, что князь Владимир — звезда первой величины. То есть даже не звезда, а как его именует народ, «Красно солнышко». Это — солнце. Самая близкая, самая огромная и самая лучезарная звезда. Из всех звезд самая крупная, она превосходит многократно все другие звезды, потому что те удалены от нас гораздо дальше.
У нас историческое сознание было крайне искажено советским воспитанием, потому что о князе Владимире говорилось чуть-чуть. О преподобном Сергии, когда я учился, вообще речи не шло. Фильм «Александр Невский» все смотрели. Была создана немеркнущая фигура для народного сознания. Фильм прекрасный — и режиссерские приемы, и тексты, и актеры. Нестареющий шедевр. Именно поэтому, я думаю, что Александр Ярославович вышел на первое место, а не потому, что люди реально понимают его роль в нашей истории. Именно благодаря этому гениальному фильму.
— Несколько лет назад я ушла от своего духовного отца. Было пристрастие, искушение, и я решила, что с ним я не буду духовно расти, хотя батюшка духовно очень сильный. Вот недавно стою на исповедь к другому священнику. Проходит прежний мой духовник — и через некоторое время чувствую очень сильную молитву. Меня к нему потянуло опять, но внутри все протестует. Вот как понять, Божия это воля, или того, кто не хочет нашего спасения, и может ли чувствовать человек, что о нем молятся?
— Вы сразу задали целую кучу вопросов. Но они, не в обиду вам будь сказано, выдают вас с головой. Вы сказали о духовном росте. На самом деле, никакого духовного роста нет, потому что духовный рост состоит в том, чтобы умаляться, а не расти, не пухнуть. Чем человек считает себя меньше, хуже, тем больше он растет. Духовный рост — это возрастание смирения. А в вашем поступке никакого смирения нет. Вы как бы совершили некий суд: это лучше, это хуже. Вы считаете, что в ваших чувствах проявляется воля Божия. Да ничего подобного, обычные женские чувства. И ничего в этом нового нет, ничего духовного. И я даже не знаю, что вам посоветовать.
Молитва другого человека за нас может быть ощущаема. Но не физически, что, например, поднялась температура тела, или началось какое-то волнение. А только по результату. Сказал горе сей: двигнись и ввергнись в море. Гора пошла и в море утонула. Значит, молитва была хорошая. А если гора стоит на месте, а я что-то такое испытываю, прямо весь дрожу, с меня пот идет — то никакая. Тем более, вот вы говорите: он такой сильный, духовный. Это какой-то термин, скорее всего, из занятий штангой. Как человек может быть сильным духовно? Это даже как-то странно звучит, потому что вся сила только в немощи бывает. Причем не человеческая. Как человек может быть духовно силен? А где тогда Бог? Получается как бы вне Бога. Мы вот условно называем некоторых людей, например, святителя Николая, «преславным чудотворцем». Но ведь не он же чудотворец! Человек не может чудеса творить. Творит чудеса Бог. Мы же не экстрасенсы или колдуны какие-нибудь. Мы можем просить, и Бог по нашим молитвам может творить чудеса. Но каждое исполнение молитвы — это чудо. Мы обращаемся к святителю Николаю — «Помоги!». Это действует. Но ведь не он же помогает на самом деле, а Бог, по молитве святителя Николая. Поэтому мы не можем сказать, что святитель Николай вот такой сильный. Да ничего он не сильный. Просто очень смиренный, кроткий и любящий. И Господь, как мы знаем на примере Иоанна Богослова, тоже таких любит и скорее слышит. Хотя Он, конечно, всех слышит, но Сам знает, как распределять Свои дары. Поэтому должен вас огорчить. Вы совсем запутались. И не понимаете, в чем состоит духовная жизнь и христианство. Надо вам с этим разобраться. Почитать книжки, с толковым человеком побеседовать. Потому что, если вы будете оставаться в таком устроении, в каких-то женских переживаниях находиться: любит — не любит, хочу — не хочу, приду — уйду, то это никакого отношения к духовной жизни не имеет. Хотя, в жизни, бывает, и духовника приходится менять. Лишь бы это не было по какой-то неразумной причине, от каких-то глупых обид. Чтобы имелось какое-то серьезное обоснование. А так, знаете, прошел человек мимо — а она изменяет сразу курс. Ну, я понимаю, когда какая-то глупая комета летит по небу мимо Луны и изменяет свою орбиту. Но это же все-таки материальные объекты! Мы же люди. Мы должны как-то своим разумом пытаться действовать, хотя не всегда это возможно. Чувства бывают в нас столь сильны, что никакие слова разума не могут нас остановить. Но тогда нужно к Богу обращаться за помощью. Если человек просит: Господи, ты меня останови — такого случая быть не может, чтоб Он не смилостивился и не явил Свою силу, благодать Божью, и она нас остановила бы. Вот это и есть духовная жизнь. Это общение с Богом. А там духовник, там прочие — это хорошие вещи, но все-таки не определяющие. А определяющие это вот вы и Бог. Вот эти отношения и надо налаживать.
— Вот Евангелие от Матвея, глава 15, Господь говорит: «Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам». Она отвечает: «Да, Господи. Но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их».
Разъясните, пожалуйста, это высказывание Господа. Почему Он именно так ей ответил. И, поверив ей, помог, исцелил ее дочь.
— Удачно получилось, по милости Божьей, что Вы привели пример к тому, о чем мы говорили с предыдущей женщиной. Почему Он так сказал? Он ее испытывал. Может быть, для нас с вами. Потому что Господь, конечно, знал, что произойдет. Знал, что в дальнейшем ученики это запишут. Знал, что мы с вами будем это читать. Знал, что вы позвоните на «Радонеж», что я буду отвечать, что нас будут слышать 10-30 миллионов человек — Господь все это знал. И поэтому Он ответил не только для нее, но и вообще для всех нас. Он ее, практически, сравнил с собакой. Потому что, говоря теперешним языком, позиционировал себя как иудей. Женщина хананеянка для иудея кто? Пес смердящий, потому что иудеи не общались с хананеянами. Те были как бы полуязычники. Он увидел, что она его исповедует Мессией, потому что взывает к Нему: «Сын Давидов». А сын Давидов как раз и есть Мессия. Спаситель. Она к Нему обратилась: » Дочь моя жестоко беснуется». Он ей не отвечал ни слова в силу того, что иудеи с хананеянами не обращаются. Ученики попросили за нее: «Вот она кричит, ты ее успокой». И Он тогда им говорит, что послан только к погибшим овцам Дома Израиля. Потому что если человек не исповедует Единого Бога — с ним говорить еще не о чем. Вот и далее. Она, подошедши, кланялась ему и говорила: «Господи, помоги».
Он опять ей не помогает. Говорит, нехорошо взять хлеб у детей, то есть сынов Израиля, и отдать псам. А она в ответ: » Да, Господи, но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их».
Действительно, мы знаем, что собачки, дурно воспитанные или очень любимые хозяевами выстраиваются вокруг стола, смотрят, и, если что упадет, тут же подхватывают. То — есть Он говорит ей: ты — пес.
А она отвечает: Да. Но дай хоть кроху с твоего стола.
Что она проявила? Смирение. И больше ничего. Причем смирение новозаветное. Проявила любовь к дочери. Полное отсутствие гордости. При этом, будучи наполовину язычницей, женщиной, которой вообще тогда на Востоке рот открывать не полагалось. Может быть, из-за беснования собственной дочери она настрадалась, через страдания многого достигла, но она практически по своему устроению была уже христианкой. Поэтому Господь ей так и сказал: «О, женщина, велика вера твоя. Да будет тебе пожелание твое». Исцелилась ее дочь тут же. Вот она, духовная жизнь, которая привлекает благодать Божию! От чего дочка исцелилась? От благодати Божией, которой ее наделил Христос. Почему? По молитве женщины к Богу, к нему, к Сыну Божию, к Мессии. То есть все совершилось Богом, хотя другие могли бы сказать: за молитвы матери. Но мать-то обращалась к Богу! Вот и результат. Но если бы у этой матери имелась гордыня, она сказала бы: «А чего ты меня сравниваешь с собакой? Я не собака, я человек». На этом разговор бы и закончился, а дочка бы продолжала бесноваться. Потому что болезнь дочери была попущена Богом. Ни с того ни с сего даже волос с головы не упадет. Так что это лучшая иллюстрация того, что если ты будешь подходить к Богу, как она, кланяясь, признавая, что она псина смердящая, соглашаясь с этим — Господь тебя услышит. Подходить, как мытарь, со словами: «Боже, будь милостив ко мне грешному», будь милостив ко мне как ко псине, которая недостойна еды, а вот кусок колбасы упадет со стола, я его съем и буду счастлива. Как Лазарь. Почему Господь исцелил Лазаря? Да очень просто. Потому что он не говорил, что богатые на мерседесах ездят, зажрались, почему меня за стол не сажают? Ничего подобного. Он мечтал, чтобы, когда то, что не дожрали, будут выносить в помойную яму, ему из этого немножко уделили. Вот что он хотел-то. Достиг он смирения? Достиг. И был взят на лоно Авраама. Поэтому речь идет исключительно о стяжании смирения. Так что это очень хорошо, удачно, что вы так вовремя нам позвонили.
— Я вчера слушала о батюшке Владимире, который практикует учение такое, чтобы через рок учить молитве. Передали эту музыку, и я ее послушала. Потом высказали мнение отца Андрея Кураева, что он это одобряет. Не хватаемся ли мы за соломинку? У меня самой в семье есть, среди моих великовозрастных внучков такие, которых надо чем-то выправлять, а как выправлять — Бог их знает. Как Вы скажете мне, старой, права я или нет? Можно ли через рок молитву передавать?
— Куда передавать?
— В эфир, конечно.
— Молитва — это же не для эфира! Это беседа человеческого сердца с Господом. Понимаете, есть наша церковная жизнь, в ней есть церковное искусство. Молитвы тоже относятся к области церковного искусства, потому созданы такими великими людьми и поэтами, как Иоанн Дамаскин, Григорий Богослов. Если с помощью рок — музыки кто-то задумается о вещах духовных — слава Богу. С другой стороны, сама эта музыка разрушает душу. Она воздействует на человека наркотически. Есть русское выражение: «палка о двух концах». Как показывают многолетние наблюдения, интерес к рок-музыке обычно заканчивается в 25 лет. Потому что, при всей забористости этой музыки, на взрослого окрепшего человека, на его психику она уже воздействия не оказывает. И те люди, которые нуждаются в подобных допингах, переходят на наркотики или водочку. Поэтому рок-музыка — это, так сказать, для детей. Сомневаюсь, что многие задумаются о духовном, слушая ее. Потому что она замешана на английском языке, на котором ее поют во всем мире. Люди слушают — и ничего не понимают. Главное — не слова, а ритм, который на них такое воздействие оказывает, что они руки поднимают, что-то там безумное орут, раскачиваются в такт, а уже когда все кончилось — начинают что-нибудь ломать и бить друг друга. Поэтому вряд ли через это можно что-то посеять. Правда, я никогда в жизни не был на рок-концертах. Не знаю, что там творится в душе человека. У меня такого опыта нет. Это надо у Кинчева спросить, есть такой музыкант. Он стал в церковь ходить и немножко изменился, говорят, у него тексты стали близки к христианству. Но, в общем, рок-музыка вне сферы моих интересов. Я уже для нее стар. Конечно, поменьше вашего, но мне это как-то не очень.
— Мой зять живет с нами. Они с дочкой венчались. Уже 20 лет в браке. Он был верующий, как говорится, не прихожанин, а захожанин. И вроде бы не отрицал ничего, сам купил распятие, иконку Троицы. А вот несколько месяцев назад снял с себя крест, убрал Распятие, и иконы и стал так богохульствовать, что страшно слушать. Можно ли за него молиться, и нужно ли? Я как-то была в Сретенском монастыре и подала за него записку. И мне один монах сказал, что не надо за него молиться, раз он отпавший. Но я хотела бы слышать ваше мнение.
— Зачем мнения-то собирать? Тут же все очень просто. По всему видно, что у Вас, наверное, не столько за него, сколько за дочку сердце болит. То, что вы в Сретенский монастырь ходили — свидетельство о том, что вам охота молиться. Ну, а тогда почему этому надо препятствовать? Церковь молится о некрещеных, о заблудших. Даже такие молебны, где есть слова об отпадших от веры православной. Мы же молимся о мире всего мира. Человек попал в беду, скорее всего на Бога обиделся. А может быть, в какую-то секту попал. Ну, я не знаю, в чем причина. Может, причина была психологическая. Чтобы сделать неприятность другому человеку, для которого вера — это святыня. Тут вариантов много. Но почему не молиться, я не знаю. Если есть желание молиться, то, как это можно остановить? По-моему это все равно произойдет, может быть, не обязательно в форме подачи записок на литургии, а так, самой. Молитва родителей укрепляет основание домов. Дом вашей дочки затрещал. Но если вы хотите фундамент укрепить — молитесь. Я не знаю, почему это монах сказал, может быть, он подумал из своего опыта, что это бесполезно. Но, во всяком случае, проверить это нельзя. Мы не можем поставить опыт, что будет, если молиться за человека, а потом не молиться. И сравнить, понимаете. У человека грипп, он пьет лекарства, антибиотики, и вылечивается за 12 дней. А потом во второй раз заболел, не стал лечиться, само прошло через 12 дней. Ну и что? Надо лечиться, или не надо? Это невозможно проверить. Потому что если в тот раз он не лечился, может быть, болел бы 24 дня. А если бы во второй раз лечился, может, за три дня все прошло бы. Мы не знаем, два раза прожить нельзя. Такого нет, можно или нельзя молиться — а кто мне может запретить? Я все равно буду! Ни монах, ни белый священник, никто не может запретить человеку молиться. Поэтому что это стремление нашей души. Охота вам молиться — ну и молитесь. Бог вам в помощь!
— Я во время своей поездки исповедалась у местного батюшки. Сказала, что читаю молитвы после 12 ночи. Он спросил: а есть ли у вас благословение на это? А нужно ли было брать благословение читать молитвы ночью? И второй вопрос. У меня дочь, ей 22 года, она ищет смысл жизни. Бога то ли признает, то ли не признает. О чем мне с ней говорить?
— Что-то вы запоздали. Когда к Макаренко пришли родители, говорят, у нас ребенок тут родился, ему уже 8 месяцев, как его воспитывать? Он ответил: вы уже на 8 месяцев опоздали. А тут 22 года! Это уже взрослая дама. И я не знаю, что ей говорить. То, что Вы передали — эти ее речи просто списаны с телевизора. У современного русского человека в голове то, что ему с телевизора напели. Тут ничего оригинального. У каждого поиск какой-то, путь, а чего там Бога искать? Пришел на кухню, выключил свет, сел на табуретку, подождал, пока чувства успокоились, и говоришь:
— Господи!
И вот он рядом. Чего Его искать-то? На Луну, что ли лететь? Если хочешь услышать, что Господь тебе говорит, открой Евангелие и почитай. Вот слова Господни. Если хочешь узнать, что такое есть духовная жизнь, прочти житие любого святого, узнаешь, как вообще христиане живут, и что они вообще делают. И потом, интересно, как же это она ищет? По магазинам, что ли ходит? Или по концертам? Где искать Бога? В книгах? О Боге сказано только в очень определенных книгах. И их так с ходу не прочтешь. Это должна быть известная подготовка. Был такой у нас в России деятель Дмитрий Лихачев, специалист по древнерусской литературе. Что это значит? Что он прочел весь корпус древнерусской литературы за 700 лет ее существования. Не только прочел, а глубоко знал. И остался не церковным человеком. Вся древнерусская литература только об одном и говорит — и все-таки он устоял. Поэтому даже в книгах Бога не найдешь. Бога можно найти только в молитве. В домашней и церковной. Церковный путь наиболее прост. Поэтому так и говорят: «Одно «Господи, помилуй», сказанное в Церкви, стоит тысячи Господи, помилуй», сказанных дома». Если человек начинает тупо ходить в церковь по воскресеньям — через полгода его сердце обязательно отзовется. Если он просто воскликнет: Вот, Господи, хочу быть верующим, буду ходить в Церковь, а Ты мне откройся! — это обязательно произойдет. Обычно даже скорее, чем через полгода. Расскажите дочери о себе. Как вы к Богу приходили. Какие у вас на этот счет мысли. Какие у Вас, вот книги к Вам приходили, где Вы были, с какими людьми беседовали. Ваш опыт очень важен для нее. Опыт каждого человека уникален, и ваш путь не похож на путь другого. Вы не смолоду в Церковь ходите, церковного воспитания не получили. И пробираетесь к истине. Об этом опыте расскажите. Может быть, ее это заинтересует. Ну, а пока, к сожалению, только телевизионная глупость присутствует в ее юной головке. Ну, с этим ничего не сделаешь. Это теперь главный воспитатель в народной жизни.
— Батюшка, я смотрю, молодежь до 45 лет все бегает. Как ближе к старости, пошли болячки, набираются грехи — так в церковь. Это что Богом специально отмерен какой-то отрезок времени?
— Ну, почему, и в 60 грешат. Седина в бороду, бес в ребро, слыхали? Но, то, о чем вы говорите, замечено людьми церковными. Мы же поем в церкви: » От юности моея мнози борют меня страсти». Потому что разум отстает от физического развития и т.д. Молодой человек плохо слушает, что ему говорят. В больших городах соблазнов много. Нужны альтернативы. Чтобы человек рок-музыку не слушал, ему нужно прививать любовь к классике. Потому что, если он вкусил Моцарта, Баха, Генделя, то он уже не будет эту примитивную жвачку слушать. Вся наша эстрада в смысле текстов — это, как молодежь теперь говорит, отстой полный. Это даже не для дегенератов, просто для шимпанзе. Так что нам нужно детьми заниматься.
Теперь о сроках жизни. Бог специально ничего не устраивал. Врачи кто говорит — по тысяче, кто по 250 лет может человек жить. Вот, художник Борис Ефимов 108 лет прожил, несмотря на многие жизненные перипетии. Но опять же, естественно, изнашивается организм. Неизвестно, чем дышим, неизвестно, что пьем. Это не Бог так устроил. Бог-то человека создал бессмертным. Мы стали болеть и умирать в результате греха. Адам же в раю ничем не болел. Если бы он был в послушании у Бога — никаких бы у нас с Вами проблем бы не было.
— У меня сын наркоман и внук есть, 11 лет. Мы с ним молимся за сына моего и его отца уже 10 лет. Он периодически лежит в больницах, очень тяжелый. Внук спрашивает: бабушка, что мы все время с тобой молимся, а Боженька нам не помогает?
— Как же так? Наркоман обычно живет 5 лет. За ваши молитвы он живет уже 10. Разве это не чудо? Только и жив-то благодаря Вашей молитве. А если перестанете молиться, можете с ним уже распрощаться. Потому что, по моему опыту, наркоман, если он на героине, живет пять лет, не больше. Поэтому тут налицо чудо, вы молитесь — и вот результат. Причем очень существенный. Ваше усердие как раз и продлевает ему жизнь.
А вообще, чтобы сохранить жизнь наркоману, лучше всего, чтобы он сел в тюрьму. Насколько срок ему дадут — настолько жизнь продлевают. Потому что там с наркотиками не очень. Достать их могут только блатные. А остальные — нет. В некоторых тюрьмах администрация договаривается, что тех, кто в зону пронесет наркотики, лупят так, что это хуже всякой абстиненции. И все проходит.
Тайна благочестия
В сентябре 2013 года был опубликован проект документа «О подготовке ко Святому Причащению», подготовленный Межсоборным присутствием. Он вызвал оживленную и даже весьма резкую дискуссию в православных СМИ и блогосфере. Прежде всего обсуждается вопрос: должна ли исповедь быть частью этой подготовки, то есть обязательно предшествовать Причащению? Однако в этом обсуждении выявился и еще целый ряд вопросов, связанных преимущественно и непосредственно с исповедью. Нужно ли мирянам каяться в помыслах? Лучше исповедоваться регулярно или ждать особого покаянного чувства? Как часто должен исповедоваться священник?
На эти и другие вопросы мы попросили ответить Митрополита Саратовского и Вольского ЛОНГИНА, в продолжение темы, затронутой в одном из наших предыдущих номеров (см.: «В отношении к Таинствам крайности неуместны» — № 25).
— Владыка, в дискуссии, связанной с проектом документа «О подготовке ко святому Причащению», поднимается много вопросов, связанных с Таинством Исповеди. Оказалось, что в среде духовенства, причем, как правило, молодого и образованного, есть принципиальные противники частой исповеди. Они говорят о том, что нельзя заменять исповедь мирян откровением помыслов, как в монастыре. По их мнению, частая исповедь (раз в одну-две недели) перестает быть исповедью в полном смысле этого слова. Но так ли это? Может быть, тут имеет место недопонимание — что же такое откровение помыслов, что оно представляет собой на самом деле?
— Действительно, монастырское откровение помыслов несколько отличается от исповеди. Откровение помыслов в благоустроенных православных обителях, в которых сохранились правильные традиции монашеской жизни, — это попытка исполнить Евангельскую заповедь: солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4, 26), — причем не только во гневе, но и в любом другом грехе. Поэтому в конце дня монах или монахиня открывает старцу или старице все свои греховные мысли, слова и поступки, совершенные в течение дня. Именно откровение помыслов созидает братство в монастыре, потому что оно не дает возможности укорениться в сердцах иночествующих каким-то недобрым помыслам и чувствованиям по отношению друг к другу.
В принципе, нечто похожее мы имеем в нашем вечернем правиле — «Исповедание грехов повседневное». Предполагается, конечно, что человек не просто произносит заученное: «…делом, словом, помышлением… объядением»,— хотя он, может, сегодня вовсе и не объелся. В идеале человек должен в этой молитве называть именно те грехи, которые он видит в себе. Такое исповедание перед Господом является неким аналогом монастырского исповедания помыслов. Но ни одно, ни другое не заменяет собой исповеди.
— В вечерних молитвах мы просим Бога простить наши грехи, совершенные делом, словом и помышлением. Многие страсти проявляются в нас именно в виде помыслов — например, зависть. Далеко не всегда зависть приводит к тому, что человек реализует ее на деле, пытаясь отобрать у субъекта своей зависти то, что «принадлежит ему не по праву», или причинить ему зло другим каким-то образом, как в телесериалах. Так должен все-таки мирянин исповедоваться не только в грехах, совершенных делом, но и в помыслах? И если да, то когда?
— Бывает так, что какой-то помысел у человека становится навязчивым, и тогда обязательно нужно его исповедовать. Скажем, недоброе отношение к другому человеку, зависть, гнев на него. Иногда человек не может остановиться: изо дня в день он думает об этом, разговаривает на эту тему с другими людьми. Такой помысел нужно нести на исповедь и просить Бога о том, чтобы Господь избавил от него.
— Все ли свои грехи нужно исповедовать священнику в храме или в большинстве случаев достаточно попросить у Бога прощения тогда, когда согрешил, или вечером, подводя итоги своего дня, читая то же «Исповедание грехов повседневное»?
— Здесь, наверное, тот же принцип. Как только человек осознал, что согрешил, необходимо попросить у Бога не только прощения, но и помощи для преодоления этого греха. Это обязательно надо делать и сразу же, и подводя итоги своего дня. И если этот грех повторяется, если душа болит о нем или какой-то помысел не отступает — вот о них надо сказать на исповеди.
— Опять-таки многие участники дискуссии говорят о том, что мирянам, которые ходят в храм регулярно, достаточно исповедоваться раз в месяц. Может ли все-таки быть такое, что человеку не в чем исповедоваться — ни раз в неделю, ни два раза в месяц? Что это значит? Что мы действительно можем жить какое-то время без греха или что мы не видим своих грехов?
— Церковь говорит: «Несть человек, иже жив будет и не согрешит». Могу предположить, что каких-то грубых грехов за неделю человек не совершит. Дай Бог, чтобы не только за неделю, но и за месяц. Но совсем без греха жить очень трудно, особенно тем, кто живет в миру. Какими-то грехами мы неизбежно связываемся. Если человек живет внимательной жизнью, думаю, вряд ли у него возникнет такая ситуация, что ему не в чем исповедоваться.
— Нужно ли исповедоваться, если при этом нет острого покаянного чувства?
— Видите ли, в чем дело: сила покаянного чувства зависит от напряженности внутренней жизни человека. Надо «внимать себе» не просто время от времени, а постоянно. То есть человек должен жить постоянно в трезвенном внимании к самому себе, к своим поступкам, к движениям своей души, к тому, что он говорит, что делает. И это внимание должно обязательно сопровождаться сверкой с Евангелием: насколько я сегодня далек от Евангелия, от того, чего ждет от меня Господь,— или, наоборот, насколько по милости Божией удалось как-то приблизиться к нему, что-то сделать доброе. Если будет такой постоянный навык, будет и покаянное чувство. Так не бывает: живет себе человек равнодушно, а потом вдруг раз — что-то включил сам в себе, и полились слезы…
Дело в том, что покаянное чувство — результат голоса совести, а отношения человека со своей совестью — очень непростая вещь. Если человек слушает ее, старается не идти против голоса совести, то малейший проступок будет вызывать в нем сильное чувство раскаяния. А если человек постепенно приучается — сначала в малом, потом в среднем, потом и в большом действовать против совести, то ее голос становится все глуше и глуше. Помните, как авва Дорофей говорит о совести: «Это те кладези, которые, как толкуют святые отцы, искапывал Исаак, а филистимляне засыпали. <…> Ибо когда совесть наша говорит нам сделать что-либо, а мы пренебрегаем сим, и когда она снова говорит, а мы не делаем, но продолжаем попирать ее, тогда мы засыпаем ее, и она не может уже явственно говорить нам».
И получается так: заглушен голос совести — покаянного чувства и не возникает. А раз оно не возникает, то нет и необходимости в исповеди. Получается своего рода замкнутый круг.
Надо честно признаться, что каждый человек проходит через периоды охлаждения, нечувствия. Почему в Евангелии сказано, что Царствие Небесное нудится (Мф. 11, 12)? Потому что нам нужно постоянно понуждать себя в делании добра. Очень часто современный человек, придя в Церковь, ждет, что что-то с ним произойдет благодаря некоему воздействию извне. А когда ему говорят, что нужно трудиться самому, причем трудиться каждый день и прилагать при этом большие усилия, ему становится неинтересно. Это, кстати, основная причина таких вот дискуссий: «А зачем посты? Посты в супружеской жизни, посты как ограничение в пище? Зачем исповедь?». Это результат невнимательной жизни.
Знаете, есть навигационные системы, благодаря которым командир самолета или капитан корабля, находящегося в открытом море, всегда видит, в какой точке маршрута он находится и по какому пути ему нужно следовать. Для нас таким навигатором должно служить слово Божие. И каждую минуту человек должен твердо себе представлять, где он сейчас находится, в каком состоянии его духовная жизнь. Иными словами, надо воспитывать в себе способность всегдашнего видения своих грехов. Тогда появится и покаянное чувство. А если оно будет, то человек будет бежать на исповедь, стремиться к ней. А если нет, то и исповедь через какое-то время окажется ненужной. Но вот ведь как устроен человек: мало того что ему самому окажется не нужна исповедь, он начнет бороться за то, чтобы и всем остальным она была бы не нужна.
Поэтому, что касается остроты чувств, тут можно сказать только одно: она утрачивается тогда, когда человек впадает в нерадение. Тогда все утрачивается: и чувство присутствия Божия в твоей жизни, и богослужение становится чем-то долгим, непонятным, скучным и ненужным. И всякая борьба с собой начинает казаться «самокопанием». Поэтому когда говорят, что исповедь становится «профанацией покаяния» в силу своей частоты, — это принципиальное непонимание сути Таинства, это совершенно неправильно.
— Есть также мнение, оно звучит достаточно громко, что к частой исповеди стремятся невротические личности, занятые оцеживанием комара. Есть ли такая проблема? Или что исповедь без радикальной перестройки жизни является не покаянием, а чем-то ненужным и опасным, приводящим к «духовной шизофрении»?
— С одной стороны, проблема такая есть: и невротические личности, конечно, существуют, и оцеживание комара бывает. Многие святые отцы предупреждали о том, что тонкое различение помыслов не нужно для новоначальных, и для живущих в миру оно тоже ни к чему.
Но наличие этой проблемы не решается тем, чтобы отменить или как можно дальше отодвинуть исповедь: «А давайте-ка отменим регулярную исповедь, потому что есть невротические личности»… Да, есть — и что делать? С такими людьми надо работать, им надо уделить внимание, больше времени потратить на них — но помочь им можно и необходимо.
И что значит «радикальная перестройка жизни»? Сегодня мы все настроены на какой-то конечный результат. Но в жизни человека все по-другому. Он просто живет. Господь дает ему возможность прожить еще один день, год, дает возможность потерпеть самого себя, пережить свои падения, вставать, не валяться в своих грехах, не падать духом, а жить дальше. И это, собственно говоря, гораздо более высокая цель, чем какие-то абстрактные достижения. Не стоит жить по принципу «всё или ничего» или ждать каких-то выдающихся сиюминутных результатов от всего, что мы делаем, включая исповедь.
Исповедь — это Таинство, в котором Господь прощает человеку его грехи. Все другие рассуждения и толкования, которые сегодня часто можно встретить, затемняют смысл исповеди и в полном смысле этого слова «профанируют» Таинство.
— Многие священники говорят о том (и в Интернете, и во время проповеди в храмах), что прихожане заменяют исповедь рассказом или вопросами о своих житейских делах. Сложность в том, что это прежде всего пожилые и малообразованные люди, которых уже не переделаешь. Как тут быть священнику?
— Действительно, бывает, что люди слишком раздвигают границы исповеди как Таинства. Но думаю, не стоит по этому поводу слишком возмущаться. Нужно воспитывать людей, и каждый священник должен этим заниматься. В конце концов, когда к преподобному Амвросию Оптинскому приходила деревенская старуха и рассказывала ему о том, что у нее мрут индюшата, это тоже не было исповедью. Но преподобный Амвросий не отмахивался от нее, а советовал, что делать, чем их кормить, и хоть это не было в строгом смысле слова духовным советом, но было тем, что необходимо человеку, — и утешением, и проявлением любви.
Дело в том, что вообще в Церкви очень трудно провести четкие границы, все классифицировать, нарисовать таблицы, потому что общение человека и Бога — это общение двух личностей. Так же и общение человека со священником — тоже общение двух личностей, принципиально не укладывающееся в строгие рамки. Да и есть ли необходимость так четко все разграничивать? И священник не должен по этому поводу возмущаться и негодовать, обличать таких людей, но с терпением, мягко и ненавязчиво, деликатно учить их исповедоваться, различать исповедь и духовную беседу или просто беседу с просьбой о помощи, поддержке, совете. И сам он не должен бояться того, что что-то из второго «жанра» попадет в первый.
— Владыка, много говорится и о том, что само-то духовенство часто не исповедуется…
— Это очень плохо, причем это особенность в основном нового, молодого сегодняшнего духовенства. Как ни прискорбно, и я это вижу на примере своей епархии и семинарии, многие семинаристы исповедуются редко, а став священниками, исповедуются не чаще. Слава Богу, есть немало замечательных батюшек, которые ездят по монастырям, имеют духовников и часто исповедуются. Есть приходы, где батюшки перед службой исповедуются друг другу. Но в основном, конечно, духовенство исповедуется мало, и это очень большая беда, а не пример для подражания. И уж тем более не аргумент в ведущейся сегодня дискуссии об исповеди. Более того, в этом корень многих серьезных проблем нашей церковной жизни. С этим нужно что-то делать, вот по какому поводу на самом деле нужно открывать дискуссию в наших церковных СМИ. Каждый священнослужитель должен понимать, что принятие священного сана не снимает с клирика тех обязанностей христианина, которые несут миряне, а, наоборот, требует их исполнения в еще большей степени. А использовать в качестве аргумента: «Священники не исповедуются, а причащаются», — мне кажется, совершенно неправильно. Сам я всегда призываю семинаристов исповедоваться чаще, потому что только тот священник, который умеет исповедоваться и понимает значение исповеди, сможет научить этому своих прихожан.
Но вот еще о чем мне хотелось бы сказать. Сегодня принято с праведным негодованием обличать старое духовенство, за разные отступления. Особенно часто вспоминают о том, что в советские годы почти повсеместно не причащали на Пасху. Читали Слово Огласительное святого Иоанна Златоуста «Трапеза исполнена, насладитесь все» — а не причащали… Столько праведного негодования и возмущения излилось за последние годы по этому поводу… Я читал эти обличения и все ждал: вспомнит или не вспомнит кто-нибудь из участников дискуссии о том контексте, в котором возникла данная «традиция»? Знает ли кто из современных обличителей, что такое «раскачивать толпу на Пасху»? А я помню это очень хорошо. Что творилось в советское время в храмах в Пасхальную ночь? В храме толпа народа, а в толпе, взявшись за руки, стоят молодчики, комсомольские активисты, спортсмены — и вот они начинают напирать, всю эту толпу огромную «качать». Крики, шум, причитания, потому что упадешь — затопчут. И топтали. А делалось это для того, чтобы люди начали выбегать из церкви. Бедный хор изо всех сил старается, кричит: «Воскресения день, просветимся, людие…» — а в храме творится что-то невероятное, ничего не слышно, вопли со всех сторон, плотный запах перегара, потому что вся толпа этих комсомольцев-добровольцев для куража хорошо приняла на грудь. И как можно было причащать кого-то в той ситуации, в той «пасхальной» атмосфере? Да еще без исповеди?
Я привел этот пример для того, чтобы, когда мы обсуждаем какую-то сложившуюся практику, прежде чем судить с высоты нашего сегодняшнего понимания, не забыли бы посмотреть, каков контекст, в котором формировалась та или иная традиция. Да, среди них есть и не совсем правильные, сложившиеся «нужды ради», обоснованные только исторической ситуацией, а есть и совершенно оправданные. Как появилась традиция Русской Церкви не причащать без исповеди? Неужели от какого-то злого умысла? Как некоторые сейчас говорят: «Вот, людей ко Христу не пускают, бременами неудобоносимыми связывают, священники сами не исповедуются, не постятся… а нас заставляют». Конечно же нет.
Я считаю, что исповедь и Причастие, может быть, не обязательно должны быть так строго сопряжены, как сейчас, но тем не менее связь между ними должна сохраняться. Будет очень плохо, если мы утратим те традиции благочестия, которые существовали в нашем народе на протяжении столетий и, слава Богу, сохранились, несмотря на десятилетия гонений.
Мы очень часто в последнее время умиляемся и восхищаемся практикой Греческой Церкви. А вот греки на самом деле, когда приезжают к нам в Россию, бывают потрясены благочестием русского народа. Многие так и говорят: в России сегодня самый благочестивый народ.
— Владыка, Вы сказали, что досадно было бы потерять многовековую традицию. Очевидно, что она прошла проверку временем. Думаю, что человек, который привык исповедоваться перед Причастием, чувствует в этом необходимость, чувствует пользу для своей души именно в таком подходе. Благодаря практике, без углубления в богословские споры разной степени корректности.
— Конечно! Ведь в этом хоре голосов, который так громко сегодня звучит в Интернете, какая мысль является господствующей, хотя и не всегда прямо высказываемой? «МЫ не хотим исповедоваться, НАМ это не нужно». Поэтому спор неразрешим принципиально. Есть люди, которые не нуждаются в исповеди. И есть те, кто в ней нуждается. Поэтому спор этот совершенно бесперспективный, на мой взгляд.
— Сегодня очень популярна теория Евхаристического возрождения, которая основывается на необходимости частого, еженедельного Причащения. В центре жизни христианина должно быть Причащение Святых Христовых Таин. Вряд ли с этим можно и нужно спорить. Но есть также мнение, что частое Причащение само по себе способно решить многие проблемы церковной жизни — сделать христиан более сознательными и ответственными, объединить приходы.
— У меня двойственное отношение к этой теории. Да, по отношению к практике дореволюционной Русской Церкви, когда принято было подходить к Причастию один-два раза в году, — безусловно, более частое Причащение можно только приветствовать. Но есть и другие крайности. В центре жизни христианина должно быть Причащение Святых Христовых Таин — не собираюсь с этим спорить. Но ведь и к Причастию люди привыкают. И все зависит не только от того, как человек готовится к нему, а от того, как он живет. Может ли человек, живущий обычной суетной жизнью, сказать положа руку на сердце, что его жизнь настолько христоцентрична, что он не нуждается ни в какой подготовке ко Причащению? Понятно, когда афонские монахи причащаются три-четыре раза в неделю: это люди, которые посвятили себя Богу, они живут во Христе. Для них частое Причащение совершенно оправданно, так и должно быть.
Но дело в том, что большинство обычных мирян живут не на Святой Горе, а в современных городах. Если мы согласимся с таким вот облегченным подходом, то постепенно сведем на нет подготовку к Причастию и через какое-то время получим то, что сегодня имеется на Западе. Добросовестный благочестивый католик, идя домой, между работой и супермаркетом заходит по дороге в храм, где совершается вечерняя месса, и причащается между делом — не готовясь, не постясь, не исповедуясь и не читая никаких правил. Потратив на это примерно полчаса, идет домой и дальше живет обычной жизнью. Это и есть идеал? Нужно ли к этому стремиться? Мне кажется, что нет.
— Можно ли все-таки дать рекомендацию: как часто следует причащаться мирянам? Многие священники, в духовной опытности которых нет сомнений, советуют современным христианам исповедоваться и причащаться раз в две недели. Например, об этом часто писал в своих письмах архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Как Вы относитесь к такой практике?
— Невозможно дать рекомендацию, общую для всех. Все зависит от интенсивности церковной жизни того или иного христианина. Более того, один и тот же человек в разные периоды своей жизни испытывает разную нужду в церковных Таинствах, мы говорили об этом подробно в прошлой беседе. Повторю: если человек регулярно исповедуется, очищает свою совесть, если он живет церковной жизнью в полном смысле этого слова, постится все многодневные и однодневные посты, читает молитвенное правило (утренние и вечерние молитвы или, может быть, еще какое-то правило, согласованное с духовником) — думаю, что он вполне может причащаться достаточно часто. Как часто? За каждой Литургией? Мне кажется, не нужно ставить перед собой таких целей, — но достаточно часто, и не всегда перед Причастием исповедоваться. Хотя, если есть возможность и желание, лучше исповедоваться.
Можно причащаться раз в неделю? Можно, если человек живет напряженной внутренней жизнью. Можно причащаться раз в две недели? Наверное, это одно из самых оптимальных решений. Я бы еще прибавил великие и двунадесятые торжества и праздники, которые человек особо почитает. Например, кто-то очень чтит Казанскую икону Божией Матери, а кто-то — преподобного Сергия. И думаю, для современного христианина, который как минимум каждую неделю ходит в храм, причащаться два-три раза в месяц хорошо и вполне достаточно.
Журнал «Православие и современность» № 27 (43)
Беседовала Наталья Горенок
Исповедь — 20 вопросов об исповеди и покаянии
Исповедь — 20 вопросов об исповеди и покаянии
Зачем Церковь заставляет меня каяться? Я прихожу в храм не для того, чтобы все время чувствовать себя ничтожеством или чудовищем», — безосновательна ли такая реакция на призыв к покаянию и исповеди? Действительно, как не «перегореть», когда от тебя требуется постоянно возгревать в себе чувство «я — грешник»? Или Бог ожидает от человека чего-то другого? Покаяние, к которому мы призваны в Великий пост, чем-то отличается от обычного? Что это вообще такое — скрупулезный поиск и перечисление грехов или нечто совсем иное? Беседа с доцентом Московской духовной академии протоиереем Павлом Великановым.
— Отец Павел, современному человеку, наверное, гораздо сложнее воспринять идею покаяния, чем нашим предкам? С тех пор как о покаянии писали, скажем, святые отцы первых веков христианства, условия жизни сильно изменились…
— Говорить сегодня о непрестанном очищении сердца, о котором писали преподобные, мирскому человеку особо не приходится. У нас обычно другая проблема: какими лопатами, какими бульдозерами выгрести из своей души весь тот хлам, который туда льется рекой, сливается в сердце из телевизора, из Интернета, из общения — отовсюду? Современный человек духовно находится будто в некоем «канализационном потоке», и ему невозможно не напитаться всем этим. Поэтому речь идет скорее о минимуме: о поддержании сердца в живом состоянии.
Хотя апостол Павел и говорит: чистому все чисто. И неслучайно святитель Феофан Затворник писал в конце своей жизни: «Чем больше живу, тем больше убеждаюсь, что плохих людей нет». Но чтобы так чувствовать, надо быть Феофаном Затворником, до этого состояния надо дорасти…
Задача, над которой христианин постоянно работает, — жить в миру и оставаться не оскверненным от мира. Плодом этой работы являются покаяние и исповедь. С одной стороны, как свидетельство тех ошибок, тех промахов и поражений, которые происходят в этой борьбе. А с другой стороны, как постоянное повышение планки качества нашей христианской жизни: мы начинаем от себя требовать того, чего раньше не требовали.
— Великий пост называется временем покаяния. Выходит, повышение планки — «сезонное»?
— Жизнь в Церкви, как и жизнь вообще, ритмична. Так вот, Великий пост в рамках этого ритма — благоприятный период для перехода на качественно новую ступень. Для воцерковленного человека это время, когда он проверяет, насколько выполняет условия договора, заключенного со Христом во время крещения, насколько орбита его жизни соотносится с орбитой жизни Церкви. Для того, кто пока в церковной жизни не участвует полноценно, Великий пост может стать импульсом, чтобы начать пересмотр своей жизни.
— Постом покаяние какое-то особенное, более интенсивное, не такое, как обычно?
— Покаяние — процесс внутреннего созревания человеческой души, а созреть человек, конечно, может в любое время: вне зависимости от того, есть пост или нет. Другое дело, что в обычной обстановке наша косность находит тысячу причин для того, чтобы не привести человека к покаянию: мы понимаем, что не все в нашей жизни хорошо, но какого-то внутреннего рывка для того, чтобы покаяться, не хватает.
Поэтому Церковь нас «втискивает» в очень жесткие рамки Великого поста с единственной целью — преодолеть косность, дать человеку внутренний импульс. В это время, с одной стороны, наша душевная жизнь оказывается лишенной тех форм развлечения, форм получения удовольствия, которые притупляют чуткость души. И с другой стороны, пост воспитывает душу различными аскетическими средствами: более регулярным посещением храма, исповедью, продолжительной молитвой, более частым причащением. Все это направлено на то, чтобы отточить вкус нашей души, обучить ее различению должного и не должного — не просто черного и белого, но и каких-то оттенков, которые ранее были нам недоступны: в силу внутренней «зашлакованности» они проскальзывали мимо нашего внимания.
— Исповедь и покаяние — в чем разница?
— На деле Таинство исповеди должно завершать процесс покаяния. Именно процесс. Покаяние ведь не эпизод, это состояние, в котором православный христианин находится постоянно. Но при этом надо понимать, что исповедь — далеко не вершина горы, это только те ступеньки, на которые встает человек, двигаясь к Богу. И если он держит себя, держит те обещания, которые Богу дал во время предыдущей исповеди, то постепенно поднимается все выше и выше.
— Этому таинству должна предшествовать какая-то внутренняя работа?
— Обязательно! Если нет никакого внутреннего осмысления, то исповедь становится пустословием. Можно прийти и «выжать» из себя грехи, но это уже будет жалоба Богу на то, что мы все еще не настолько святые, как хотелось бы. К исповеди это имеет очень мало отношения. Это же не процедура дознания и не осведомление о том, как у нас все плачевно. Понятно, что 90 % тех или иных грехов все равно в том или ином виде у человека будет. И то, что он в них «под допросом» признается, вовсе не значит, что, отойдя от аналоя с крестом и Евангелием, он через две минуты опять то же самое не совершит.
— Как в таком случае относиться к обычаю перечислять грехи на бумажке, изучать перечни грехов в книжках?
— По моему мнению, книжки с перечнем всевозможных грехов — необычайно вредоносное явление в нашей Церкви, которое свидетельствует только об одном: о потрясающе формальном подходе к покаянию. Я бы даже сказал, это самый начальный уровень религиозного сознания, когда человек воспринимает себя в лучшем случае как раба, а Бога как господина, который постоянно чего-то от него требует и вечно чем-то недоволен: если не выполняешь, то должен принести Ему в этом признание. Однако такая модель спасения — далеко не единственная, да и не самая вдохновляющая. Если смотреть на исповедь как на некий формальный анализ нашего состояния, то получается, каждый из нас может смело перечислить 1600 грехов и считать себя после этого исполнившими все, чего от нас хочет Бог.
Но на самом деле — ничего подобного! Бог от нас ждет совершенно другого. И даже когда Церковь говорит о Страшном суде, она не подразумевает какого-то юридического акта подсчета добрых и злых поступков. Бог судит нас по нашему состоянию — состоянию любви или не-любви, и все напряжение жизни происходит между этими двумя полюсами. Если мы любим, любим до конца, то мы уже не можем грешить.
Апостол Павел предельно точно сформулировал: всё, что не по любви, — грех. Однако христианская любовь — это совсем не то состояние, которое прекрасно выражается словом «добренький». Христианская любовь рождается не из чувства, а имеет своим источником Любовь Божию, отражает её в себе самой. Поэтому задача настоящего покаяния — устранить все те препятствия в нашей душе, которые мешают Богу в нас светиться. А устраняются они только нашими руками и не могут быть внешне «сняты».
Кроме того, скрупулезное перечисление своих грехов подкладывает в душу человека мину замедленного действия: исповедовавшись таким образом, в глубине души он уже чувствует, что он «несть якоже прочие человецы». Это уводит в сторону от самой сути покаяния.
— А в чем суть?
— Суть покаяния — в обретении Бога. Человек должен через зеркало Евангелия увидеть свое непотребство и обрести предельную по напряженности жажду по Богу, должен начать нуждаться в Нем. Такое состояние — основной признак зрелого покаяния. Когда человек просто понимает, что он дрянь-дрянью, — это не более чем просто признание своих ошибок. Другое дело, когда при этом он осознает, что ему нужен Христос, Спаситель, чтобы стать достойным своего призвания…
Поэтому покаяние христианина — это не саможаление оттого, что, мол, я такой никчемный, никудышный, а созидательная тоска по Богу, алчба и жажда по обретению Его. Как писал преподобный Силуан Афонский: «Скучает душа моя по Тебе, Боже, и слезно ищу Тебя». Скучание по Богу является основным правильным мотивом движения христианина по пути очищения. Человек чувствует, что в нем что-то новое зарождается. И стремится ко Христу. Это стремление, может быть, не настолько пламенное, как у преподобного Силуана, который готов был всю свою жизнь бросить в жертву Богу. Но какую-то, хоть малую часть жизни мы должны быть готовы отдать. Вот так постепенно, отдавая себя по небольшой части, смотришь — уже становишься совершенно другим.
— «Дрянь-дрянью», «грешнее всех»… А что, если человек не ощущает себя так? Призыв покаяться может вызвать тогда только раздражение и протест…
— Я думаю, протест — нормальная, здоровая реакция на формализм. Не в последнюю очередь это связано с тем, что человек воспринимает покаяние как необходимый способ приведения своей души к некоему формальному идеалу христианской жизни. Понимаете, иногда из исповеди пытаются создать прокрустово ложе, в которое не может уместиться ни один человек. Но исповедь — это не ущемление человека в его интересах как личности, не унижение его достоинства, а глубокое «переформатирование»! Она не уничтожает человека как личность, не подменяет его жизнь какими-то искусственными, чуждыми ему идеалами. Правильная исповедь и сопутствующее духовное руководство просто так перемещают акценты в жизни, что начинается процесс постепенной кристаллизации глубинных смыслов: бесконечное внутреннее брожение приостанавливается, внутри появляется новый центр, к которому всё остальное в жизни начинает постепенно притягиваться и вставать на свои места. А центр этот уже живет самым главным — жаждой Богообщения.
— Разве самостоятельно человек не способен эти акценты переместить?
— Конечно же нет! Каждый из нас — это закрытая система, которая сама себя не может адекватно оценить. И в недрах нашей «системы» сидит глубоко спрятавшийся «вирус», который постоянно нас сбивает с толку, а мы этого даже не в состоянии заметить. Я имею в виду первородный грех. Один-единственный выход из этой закрытости — это наша совесть. Голос совести для нас является, пожалуй, последней точкой опоры. Как только мы его заглушаем, тут же «захлопываемся», становимся неуправляемыми, внутри нас начинают происходить жуткие процессы: одни страсти борются с другими, побеждают их, за счет этого растут, заполняют всю душу. А нам кажется, что это и есть «бурная жизнь».
И здесь как раз очень важно наличие священника, который может дать оценку твоего покаяния. Убирая священника, мы превращаем покаяние в «мой личный диалог с Богом», то есть захлопываем нашу внутреннюю систему и в ней неизбежно создаем своего личного, «карманного» божка, с которым всегда можно договориться. А у покаяния цель — вывести человека из этой системы.
— Если человек еще не научился каяться, не в состоянии сегодня преодолеть свою греховность, а просто готов прийти и констатировать факт: «Я унываю, я тщеславлюсь» — ему рано на исповедь?
— Все великое начинается с малого — все равно лучше, если он пойдет на исповедь. Тем самым будет брошен некий спасительный якорь на другую территорию. Если якорь хотя бы будет держаться, постепенно кающийся приблизится к тому берегу, на котором он уже станет другим человеком. А без покаяния и исповеди он носится в море сам по себе, со своими проблемами, со своими грехами. Шансов, что в нем вызреет полноценное покаяние и он станет другим человеком в один прекрасный момент, крайне мало. Этого может никогда и не случиться.
— Многим сложно преодолеть стыд перед священником, принимающим исповедь…
— Да, но ведь совесть очищается лучше всего как раз стыдом. Кроме того, стыд — лучший механизм сдерживания, предохранения в дальнейшем от совершения греха. Вот ты подходишь к краю пропасти, и перед тобой встает выбор: либо ты совершаешь грех и расстаешься со «всей этой церковностью», со Христом и надеждой на спасение; либо совершаешь этот грех, а потом, краснея и бледнея от стыда, священнику рассказываешь о нем. Часто именно стыд становится более чем достаточной мотивацией, чтобы отшатнуться от этого края пропасти, удержаться. Человеку становится жалко себя: зачем самого себя позорить потом на исповеди?
— Нередко можно услышать такое мнение: вы все время каетесь, уничижаете себя, боитесь совершить ошибку; значит, Православие — капитуляция перед жизнью, проявление слабости. Что на это ответить?
— На самом деле все наоборот. Покаяние — это стремление становиться все лучше и лучше. Говоря о духовной жизни, апостол Павел сравнивает христианина со спорт-сменом. Он говорит: все бегут на ристалище, но победа достается тому, кто прибежит первым; вот так и мы должны стремиться достичь большего. Поэтому покаяние является не результатом заниженной самооценки, а неизбежным следствием постоянного стремления к совершенству. Верующий человек понимает, что в данный момент он далеко не тот, кем мог бы и должен быть. Желание становиться все лучше и лучше как раз и рождает в нем потребность в осознании своего греха и победе над ним.
Здесь есть определенный парадокс: чем ближе человек становится к Богу, тем более непотребным, грешным он себя видит — но в нем это рождает не отчаяние или упадок сил, а, напротив, становится источником стремления ко Христу, постоянного очищения, обновления Божественной благодатью.
Есть среди аграф (не записанных в канонических Евангелиях изречений Христа) такие слова: «Просите великого, и малое приложится вам; просите небесного, и земное приложится вам». То есть для того чтобы стать хотя бы просто хорошими, порядочными людьми, мы ставим себе очень высокую планку — планку святости. Если опустим планку до обычной человеческой душевности и порядочности, то и этого не достигнем и останемся в своем непотребном состоянии.
— Поиск своих недостатков никак не связан с заниженной самооценкой?
— Конечно, человек, который приходит на исповедь, думает о себе гораздо хуже, нежели когда он, например, совершает какое-то доброе дело. Но это для него — следствие своего сравнения с идеалом, со Христом. А вовсе не самоцель.
Цель покаяния в том, чтобы человек приблизился ко Христу и сделался другим, а не в том, чтобы он опустил голову как можно ниже и стал думать о себе как можно хуже. Можно сказать так: в христианстве покаяние не грехоцентрично, а Христоцентрично. То есть наша задача отнюдь не в том, чтобы превратиться в таких «стерильных праведничков», к которым нельзя предъявить никаких претензий. А в том, чтобы стать резонансными Христу, стать подражателями Ему и Его святым. Мы не просто пытаемся воспитывать в себе какие-то собственные добродетели, а стараемся сделать душу предельно прозрачной для того, чтобы в ней преломлялся — но не искажался! — Сам Христос. Чтобы не происходило бесконечного закручивания спиралек страстей вокруг нашего самолюбия, а напротив: те способности души, которые вложены в нас Богом, раскрывались бы во всей своей красоте и полноте!
Поэтому глубоко неправильно отождествлять покаяние с самоуничижением и саможалением.
— Можно ли увидеть плод покаяния? Понять: вот, я на верном пути?
— Да. Например, ви´дение своих грехов напрямую вытекает из покаяния.
Я помню, один семинарист шутил: «Исповедался, причастился — и так хорошо, что хоть на рельсы ложись!» Это показывает, что зачастую человек и не догадывается, что в его душе еще масса всего, что требует работы, требует существенного перерождения. На самом деле то, что он может в данный момент, и то, чего от него в итоге хочет Бог, — это разные вещи.
Боюсь, никакая душа не выдержит зрелища своего реального состояния. Поэтому Господь открывает человеку его несоответствие евангельскому идеалу ровно в той мере, в какой он способен понести и не только согласиться, но и сделать определенные выводы.
Новоначальному незачем видеть какие-то тонкие оттенки, которые он не то что не сможет принять, а которые вызовут откровенный внутренний бунт, если не отчаяние. Он просто еще не готов. А вот когда проходит время, человек кается, принимает прощение, реально видит, как освобождается от определенных страстей, у него увеличивается доверие Богу, и Господь понемногу, потихоньку открывает ему то, над чем надо дальше работать.
— То есть не надо форсировать процесс?
— Ни в коем случае.
— Бывает ли, что человек формально делает все верно, но настоящего покаяния не происходит? И как это распознать?
— Я студентам часто привожу такой пример. Представьте себе, вы украли у кого-то кошелек. Потратили все эти деньги, кошелек выбросили. Потом пошли на исповедь, рассказали, мол, так и так, согрешил воровством (не особо распространяясь, что, собственно, произошло). «Бог тебя простит и разрешит», — говорит священник. И теперь вы с чистой совестью, потраченными чужими деньгами дальше идете по жизни. Сможете ли вы в следующий раз сделать то же самое? Пятьдесят на пятьдесят! Возможно, будет стыдно, но есть масса ухищрений, чтобы стыд притупить: можно пойти на исповедь к другому батюшке, например, который и не знает, что перед ним — хронический вор и обманщик.
А теперь представьте себе другую ситуацию. Вы украли кошелек, истратили деньги, потом осознали, что наделали. И идете, возвращаете деньги тому, у кого украли, да еще говорите ему: «Прости меня, я у тебя украл кошелек, вот возьми то, что я у тебя украл. И вот тебе еще денег в качестве моральной компенсации за то, что я тебя обворовал». Так вот, я очень сомневаюсь, что после такого поступка у человека снова появится желание своровать.
Поэтому когда мы внутри себя, в душе сокрушаемся — это хорошо. Но чтобы покаяние было полноценным, необходимо какое-то деятельное участие, какая-то внешняя перемена.
— Не многие могут похвастаться тем, что никогда не возвращались к тем грехам, в которых каялись. Это значит, что-то делается неверно?
— Тут надо понимать, что одно дело — грех, который человек совершает по причине своего несовершенства: мы все далеко не такие, какими должны быть, и всю жизнь это преодолеваем. И совсем другое дело — грех, который человек совершает потому, что хочет его совершать. Он живет этим, и вполне определенная страсть становится важным, если не центральным, содержанием его жизни.
В первом случае, я думаю, действительно не так легко сказать: «Все, больше я этого не совершаю!» А во втором случае — если уж человек действительно кается в совершённом грехе, то к нему уже не возвращается: это слишком больно, позорно, стыдно…
— Пример с воровством предельно ясен. Но, допустим, речь о том, что не так легко исправить и искоренить: о гордости, об унынии…
— Вы знаете, мы действительно недооцениваем такие страсти. Вот уныние, например, — это очень жестокая страсть. Преподобный Иоанн Лествичник по силе воздействия на душу ставил ее в один ряд с блудной страстью, потому что она бьет именно в сердце как средоточие всей человеческой жизни. А почему человек унывает? Потому что слишком себя самого любит, потому что все зациклено на нем самом, и любое принуждение к чему-либо, любое неудовольствие приводит к резкому, даже катастрофическому падению его жизненного тонуса. Так что по-настоящему каяться в унынии — значит переустановить всю жизнь так, чтобы то, от чего ты унываешь, становилось для тебя источником радости. По сути, это значит — стать другим человеком.
— Но ведь о том и речь: можно заставить себя не воровать, но как заставить себя радоваться?
— Невозможно искусственным образом создать в своей душе радость, она относится именно к тем понятиям, о которых хорошо сказано: если Бог не даст, сам не возьмешь. А Бог дает радость только в том случае, когда человек себя отдает…
Да, если сто раз прийти на исповедь и сказать: «Грешен унынием» — от этого ничего не изменится. Уныние — верхушка огромного айсберга, с которым надо разбираться, здесь требуется глубинная переориентация ценностей человека. Хорошо бы найти такого духовника, который помог бы в этом разобраться.
И покаяние будет скорее не в самом унынии, а в тех страстях, в тех неправильных поступках, результатом которых оно и стало.
У меня перед глазами стоит пример. Женщина сидит в неубранной квартире, плачет, себя жалеет: ее жилище — настоящий хлев, туда зайти невозможно. Но при этом она ничего не делает, нигде не работает. Ей плохо, жалко себя, ее все бросили, никто не хочет помогать. Но она не ударила палец о палец, чтобы изменить что-то. Да хотя бы просто пойти и полы помыть, окна протереть — свет Божий в них заглянет, и тебе уже будет легче!..
Тут нужна уже реабилитация. И такая же, по сути, реабилитация нужна, чтобы избавиться от замкнувшегося на самом себе эгоцентризма. Церковь этим и занимается, это «ее профиль» — помогать людям победить самих себя, преодолеть состояние изолированности от полноты жизни в Боге.
— Здесь действует принцип замещения: то есть не просто осудить что-то дурное в себе, а преобразовать его в нечто положительное?
— Любая страсть является «сбесившейся» добродетелью — той самой силой, вложенной самим Богом, но извращенной, поменявшей свое направление под воздействием сильнейшего притяжения магнитом эгоцентризма и самолюбия.
Например, вместо того, чтобы, принимая пищу, благодарить Бога за то, что Он нам дал ее, и за то удовольствие, которое мы получаем от еды, человек сконцентрирован на том, чтобы получить еще какое-то дополнительное, особое наслаждение от приема пищи. Ничего особо не меняется — сдвигаются акценты. Уныние — наверное, та же извращенная способность человека получать удовольствие и радоваться, но которая замкнулась сама на себе. И поскольку она сама для себя не может быть источником радости, она становится для себя источником боли, и в то же самое время — какого-то ущербного, извращенного удовольствия («это сладкое слово «обида»)…
Святые отцы говорили, что в основе всех страстей лежит себялюбие. Это тот самый магнит, который все на себя замыкает, к себе поворачивает. И поэтому задача покаяния не просто в том, чтобы от этих формальных грехов очистить человека, а в том, чтобы силы своей души развернуть в правильном направлении.
— Напоследок, какой совет Вы бы дали человеку, который решится встать на путь покаяния?
— Я бы посоветовал несколько вещей.
Во-первых, как ни парадоксально и просто звучит, стараться чаще бывать в храме. Потому что, приходя в храм, человек оказывается на территории, которая очень резко контрастирует с его жизнью. Храмовое богослужение, соборная молитва даже без полноценного участия ума переустанавливает наше сердце — тогда и акценты в душе расставляются по-другому.
Опыт показывает, что, когда люди даже искренне каются в чем-то, но потом пренебрегают богослужебной жизнью, они зачастую оказываются не в состоянии удержаться от того соблазна, которым пропитан мир. И с другой стороны, богослужебная жизнь, регулярное пребывание в храме оказывается мощнейшим фундаментом, на котором можно строить свое спасение. Храм — это спасительный остров в житейской трясине, в котором только и можно запастись «кислородом вечности».
Во-вторых, я бы посоветовал изменить внешний уклад своей жизни, чтобы настроить себя на покаянный лад — изменить, насколько это возможно. Например, уехать куда-нибудь на несколько дней, уединиться, чтобы сосредоточиться, поразмыслить о своей жизни. Хорошо поехать в какой-нибудь уединенный монастырь, чтобы погрузиться в атмосферу молитвы и внутренней тишины. Очень хорошо, когда у человека есть возможность выделять какое-то время для молчания — и внутреннего, и внешнего.
Сёрен Кьеркегор писал: «Весь мир сегодня болен, вся жизнь больна… Если бы я был врачом и меня спросили: что ты посоветуешь? — я бы ответил: сотвори молчание! Заставь людей помолчать. Иначе не может быть услышано слово Божие». Сегодня вокруг нас так много информации, много слов, много всего входящего, что никто уже не верит в саму возможность слова иметь непреходящую ценность. Поэтому каждому из нас иногда надо просто побыть одному. Даже не молиться, не размышлять о чем-то специально, а просто помолчать и послушать. Послушать, что тебе Бог скажет. Потому что, когда мы постоянно находимся в состоянии информационного возбуждения, наш слух атрофируется. А надо суметь услышать: ведь Бог говорит с человеком прежде всего через сердце. Опыт общения с настоящими молитвенниками свидетельствует: человек получает ответы на свои вопросы, как правило, даже не успев их задать. Потому что рядом со святым человеком не может не ощущаться его внутренняя тишина и предстояние перед Богом. Очень хорошо, когда человек сам помещает себя в условия, когда он физически недоступен для привычного бешеного ритма жизни, когда у него есть достаточно праздности, чтобы уделить время самому главному…
Протоиерей Павел Великанов
Беседовала Валерия Посашко.
журнал Фома
26. О Таинстве Покаяния (Исповеди)
26.1. Что такое Исповедь?
– Исповедь – это таинство примирения Бога и человека, явление любви Бога к человеку. На Исповеди верующий в присутствии священника исповедует грехи и через него от Самого Господа Иисуса Христа получает прощение грехов.
26.2. Зачем надо исповедоваться?
– Через Исповедь возвращается та чистота души, которая была утрачена из-за грехов. Этим таинством восстанавливается состояние, полученное в Крещении. Исповедь есть баня, омывающая душу от грехов.
26.3. Как подготовиться к первой Исповеди?
– При подготовке к Исповеди необходимо испытать свою совесть, вспомнить грехи, совершенные делом, словом, чувствами и помышлением за все время после Крещения. Человек должен все это продумать и осознать, в чем он согрешил против самого себя, против ближних, против Бога и Церкви, и раскаяться. При необходимости можно записать грехи, чтобы не упустить чего-либо во время Исповеди.
При подготовке к Исповеди полезно почитать книги: «В помощь кающимся» святителя Игнатия Брянчанинова, «Накануне исповеди» священника Григория Дьяченко или «Опыт построения исповеди» архимандрита Иоанна (Крестьянкина), которые помогут осознать и увидеть грехи забытые и неосознаваемые.
26.4. Что должен знать желающий, прежде чем приступить к Исповеди?
– К Исповеди должно приступать, предварительно со всеми примирившись. На Исповеди надо говорить только о своих грехах, не оправдывать себя, не осуждать окружающих и просить у Господа прощения своих прегрешений. Не следует впадать в уныние от осознания тяжести своих грехов, ибо нет грехов не прощаемых, кроме неисповеданных, нераскаянных.
Важно осознавать свою ответственность перед Богом, иметь в сердце сокрушение и самоукорение. Если какой-то грех особо мучает совесть, то надо попросить священника, чтобы он выслушал подробно.
Исповедь – это не беседа. Если надо посоветоваться со священником, то следует попросить его уделить для этого другое время
К Исповеди можно приступать в любое время и желательно как можно чаще. Обязательной является Исповедь перед Причастием.
26.5. Как побороть стыд на Исповеди?
– Чувство стыда на Исповеди естественно, оно и дано Богом, чтобы удерживать человека от повторения греха. Преодолеть стыд поможет понимание, что Церковь – врачебница, а не судилище. Господь «не хочет смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был» (Иез. 33:11). «Жертва Богу – дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже» (Пс. 50:19).
На приеме у врача человек не стыдится рассказывать о своих телесных болезнях, так и на Исповеди не надо стыдиться открывать свои душевные недуги священнику. Нет другого способа уврачевать душу.
26.6. Покаяние и Исповедь – это одно и то же?
– Покаяние (в переводе с греческого «перемена ума») – это изменение образа жизни через изменение ума и образа мыслей: от осознания неправды – через покаяние – к перемене. Поэтому истинное покаяние есть перерождение, внутренняя перестройка, обновление и возрождение жизни. Покаяние – это не единичный акт раскаяния, но постоянное, ежедневное делание. Покаяние – это изъявление готовности к духовному труду, к соработничеству с Богом во имя обретения Рая.
Покаяние подразумевает в первую очередь внутреннюю переоценку самого себя, некий критический самоанализ, способность взглянуть на себя со стороны, осудить свои грехи, а себя предать правосудию и милости Божией. Покаяние есть осознание своего греха, неправды собственной жизни, признание того, что в своих делах и помышлениях человек уклонился от нравственной нормы, которую Бог вложил в его природу. Осознание этого – величайшая добродетель и одновременно залог изменения жизни к лучшему.
Святитель Феофан Затворник определяет Покаяние четырьмя вещами: 1) осознанием своего греха пред Богом; 2) укорением себя в этом грехе с полным исповедованием своей вины, без перекладывания ответственности на бесов, других людей или на обстоятельства; 3) решимостью оставить грех, возненавидеть его, не возвращаться к нему, не давать ему места в себе; 4) молитвой к Богу о прощении греха.
Исповедь есть исповедание своих грехов (устно или иногда письменно) при свидетеле-священнике. Это часть Таинства Покаяния, во время которого кающийся человек через чтение священником особой молитвы и осенение знамением Креста получает разрешение (освобождение) от грехов и прощение от Самого Бога.
26.7. C какого возраста надо исповедоваться ребенку?
– Обычно дети исповедуются с 7 лет. Но желательно заранее готовить детей к первой Исповеди. Начиная с 5–6 лет приводить их к священнику для доверительной беседы, чтобы у них обретался навык осознания своих проступков.
26.8. Когда бывает Исповедь – до или после службы?
– Обычное время совершения Исповеди – перед Литургией или во время нее, перед Причастием. Иногда исповедуют на вечернем богослужении, иногда (при большом количестве народа) назначают особое время. Узнать о времени Исповеди желательно заранее.
26.9. Что такое грех, как его уничтожить?
– Грех есть нарушение заповедей Божиих, преступление против Божиего закона, совершенное вольно или невольно. Первоисточником греха является враг человеческого рода, диавол. Святые отцы различают следующие ступени вовлечения в грех: прилог (греховный помысел, желание); сочетание (принятие этого греховного помысла, задержка на нем внимания); пленение (порабощение этим греховным помыслом, согласие с ним); падение в грех (совершение на деле того, что было предложено греховным помыслом).
Борьба с грехом начинается с осознания себя грешником и желания противостоять греху и исправиться. Грех уничтожается покаянием при содействии благодати Святого Духа, которая преподается верующим в таинствах Церкви.
26.10. Какая разница между грехом и страстью?
– Страсть – это дурная привычка, навык, влечение к греховному действию, а грех – это само действие по страсти, удовлетворение ее в помыслах, словах и делах. Можно иметь страсти, но не действовать по ним, не совершать греховного действия. Противостоять своим страстям, бороться с ними – в этом и заключается одна из главных задач в жизни христианина.
26.11. Какие грехи называются смертными?
– Существует перечень смертных грехов, тем не менее можно утверждать, что смертным является любой грех, который полностью поработил волю человека.
«Смертные грехи для христианина суть следующие: ересь, раскол, богохульство, отступничество, волшебство, отчаяние, самоубийство, любодеяние, прелюбодеяние, противоестественные блудные грехи, кровосмешение, пьянство, святотатство, человекоубийство, грабеж, воровство и всякая жестокая, бесчеловечная обида.
Только один из этих грехов – самоубийство – не подлежит врачеванию покаянием, но каждый из них умерщвляет душу и делает ее неспособною для вечного блаженства, доколе она не очистит себя удовлетворительным покаянием…
Впадший в смертный грех да не впадает в отчаяние! Да прибегает к врачевству Покаяния, к которому призывается до последней минуты его жизни Спасителем, возвестившим во Святом Евангелии: «верующий в Меня, аще и умрет, оживет» (Ин. 11:25). Но бедственно пребывать в смертном грехе, бедственно – когда смертный грех обратится в навык!» (святитель Игнатий Брянчанинов).
26.12. Неужели все люди грешники?
– «Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы» (Еккл. 7:20). Человеческая природа повреждена грехопадением первых людей, поэтому люди не могут прожить жизнь без греха. Один Бог без греха. Все люди много грешат перед Богом. Но одни осознают себя грешниками и каются, а другие не видят за собой грехов. Апостол Иоанн Богослов пишет: «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1:8–9).
Осуждение, тщеславие, самооправдание, пустословие, неприязнь, насмешки, неуступчивость, лень, раздражительность, гнев – постоянные спутники человеческой жизни. На совести многих лежат и более тяжкие грехи: детоубийства (аборты), супружеские измены, обращение к колдунам и экстрасенсам, зависть, воровство, вражда, месть и многое другое.
26.13. Почему грех Адама и Евы называется первородным?
– Грех называется первородным потому, что его совершили первые люди (прародители) – Адам (праотец) и Ева (праматерь) – от которых произошел первый человеческий род. Первородный грех явился началом для всех последующих людских грехов.
26.14. Почему все многочисленные потомки Адама и Евы должны нести ответственность за их грехопадение?
– Грехопадение первых людей повредило их духовную и телесную природу. Все люди как потомки Адама и Евы имеют ту же поврежденную природу, легко склоняемую к греху.
«Как от зараженного источника естественно течет зараженный поток: так от родоначальника, зараженного грехом и потому смертного, естественно происходит зараженное грехом и потому смертное потомство» (Пространный христианский катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви).
В святоотеческом понимании грех – болезнь души. А в литургической практике Православной Церкви такое понимание греха выражено в многочисленных молитвах.
В таинстве Крещения человеческая душа освобождается от первородного греха, так как Господь наш Иисус Христос Своей смертью на Кресте искупил грех Адама.
26.15. Что необходимо для прощения грехов?
– Для прощения грехов от исповедующегося требуется примирение со всеми ближними, искреннее сокрушение о грехах и полное их исповедание, твердое намерение исправиться, вера в Господа Иисуса Христа и надежда на Его милосердие.
26.16. Все ли грехи Бог прощает?
– Нет греха непрощаемого, кроме того, в котором не каются. Милосердие Божие столь велико, что разбойник, покаявшись, первым вошел в Царствие Божие. Сколько бы грехов ни было и как бы велики они ни были, у Бога милосердия еще больше.
26.17. Как узнать, прощен ли грех?
– Если священник прочитал разрешительную молитву, грех прощен.
Но грехи, как правило, имеют свойство оставлять после себя последствия. «Когда смертный грех, сокрушив человека, отступит от него, то оставляет после себя след и печать поражения, нанесенного человеку» («Плач инока о брате его, впадшем в искушение греховное», святитель Игнатий Брянчанинов).
26.18. Надо ли несколько раз исповедовать один и тот же грех?
– Если он вновь совершен или после его исповедования продолжает тяготить совесть, то надо повторно в нем исповедоваться. Если этот грех больше не повторялся, то о нем уже не надо говорить.
26.19. Можно ли на Исповеди говорить не все грехи?
– Перед совершением таинства Покаяния священник читает молитву следующего содержания: «Чадо, Христос невидимо стоит, принимая исповедь твою. Не стыдись, не бойся и не скрывай что-либо от меня, но скажи все, чем согрешил, не смущаясь, и примешь оставление грехов от Господа нашего Иисуса Христа. Вот и икона Его перед нами: я же только свидетель, и все, что скажешь мне, засвидетельствую пред Ним. Если же скроешь что-нибудь от меня, грех твой усугубится. Пойми же, что раз уж ты пришел в лечебницу, так не уйди же из нее неисцеленным!»
Если кто скрывает на Исповеди свои грехи из-за ложного стыда, или из-за гордости, или по маловерию, или просто по непониманию всей важности покаяния, то выходит от Исповеди не только не очищенным от грехов, но еще более обремененным ими. Жизнь земная кратковременна и человек может перейти в вечность, так и не успев полностью исповедоваться.
26.20. Полезно ли часто исповедоваться?
– Через частое исповедание грех теряет свою силу. Частая Исповедь отвращает от греха, предохраняет от зла, утверждает в добре, поддерживает бдительность, удерживает от повторения грехов. А неисповеданные согрешения становятся привычными и перестают тяготить совесть.
26.21. Обязательно ли каяться перед священником? Имеет ли значение, перед каким?
– Таинство Покаяния совершается в присутствии священника. Это необходимое условие. Но священник – только свидетель, а истинным Тайносовершителем является Господь Бог. Священник – молитвенник, ходатай перед Господом и свидетель того, что богоустановленное таинство Исповеди происходит законным образом.
Несложно перечислить свои грехи наедине с самим собой перед Всезнающим и Невидимым Богом. А вот открытие их в присутствии священника требует немалого усилия по преодолению стыда, гордыни, признанию своей греховности, и это приводит к несравненно более глубокому и серьезному результату. В этом и состоит моральный аспект Исповеди.
Для действительно страдающего от язвы греха человека безразлично, через кого он исповедует этот томящий его грех – лишь бы как можно скорее исповедать его и получить облегчение. Самое важное в Исповеди – не личность принимающего ее священника, а состояние души кающегося, его искреннее покаяние, приводящее к осознанию греха, к сердечному сокрушению и отторжению содеянного проступка.
26.22. Может ли священник рассказать кому-либо содержание Исповеди?
– Церковь обязывает священников хранить тайну Исповеди. За нарушение этого правила священнослужитель может быть лишен сана.
26.23. Нужен ли пост перед Исповедью?
– При подготовке к Исповеди по церковному Уставу не требуется поста и специального молитвенного правила – необходимы вера и осознание своих грехов, желание от них освободиться.
Пост необходим, если после Исповеди есть намерение причаститься. О мере поста перед Причастием надо заранее посоветоваться со священником.
26.24. Надо ли исповедоваться утром перед Причастием, если исповедовались накануне?
– Если снова согрешили или вспомнили забытый грех, то надо еще раз исповедоваться, прежде чем приступить к Причащению.
26.25. Как быть, если после Исповеди, прямо перед Причащением вспомнился грех, а исповедоваться уже нет возможности? Надо ли отложить Причастие?
– Об этом грехе следует сказать на Исповеди в ближайшее время.
Откладывать Причастие не надо, а с покаянным чувством и сознанием своего недостоинства подойти к Чаше.
26.26. Обязательно ли после Исповеди причащаться? Можно исповедоваться и уйти?
– Причащаться после Исповеди необязательно. Можно иногда приходить в храм только для Исповеди. Для готовящихся же причаститься Святых Христовых Таин Исповедь накануне или в день Причащения – благочестивая традиция Церкви.
26.27. Что делать больным людям, которые не могут прийти в церковь на Исповедь и Причастие?
– Их родственники могут прийти в храм и попросить священника об Исповеди и Причастии больного на дому.
26.28. Что такое епитимия?
– Епитимия (в переводе с греческого «наказание») – это духовное лекарство, средство помощи в борьбе с грехом, способ врачевания кающегося грешника, заключающийся в исполнении им дел благочестия, определенных его духовником. Это может быть совершение поклонов, чтение молитв, канонов или акафистов, усиленный пост, паломничество к святому месту – в зависимости от сил и возможностей кающегося. Епитимию надо выполнять неукоснительно, и отменить ее может только тот священник, который ее наложил.
Уважаемая Христина!
Видеть свои грехи – это великий дар Божий, и он даруется, прежде всего, тому, у кого «сердце сокрушенно и смиренно». А до тех пор к исповеди надо готовиться и при соблюдении поста, первым действием подготовки должно стать испытание сердца – чем оно занято?
Вот как описывает это свящ. Александр Ельчанинов:
«Ничего особенного», «как у всех», «только мелкие грехи» — «не украл, не убил» — таково обычное начало исповеди у многих. А самолюбие, неперенесение укоров, черствость, человекоугодие, слабость веры и любви, малодушие, духовная леность — разве это не важные грехи? Разве мы можем утверждать, что достаточно любим Бога, что вера наша действенна и горяча? Что каждого человека мы любим, как брата во Христе? Что мы достигли кротости, безгневия, смирения? Если же нет, то в чем заключается наше христианство? Чем объяснить нашу самоуверенность на исповеди, как не «окамененным нечувствием», как не «мертвостью сердечной, душевной смертью, телесную предворящей»? Почему святые отцы, оставившие, нам покаянные молитвы, считали себя первыми из грешников, с искренней убежденностью взывали к Иисусу Сладчайшему: «Никто же согреши на земли от века, якоже согреших аз окаянный и блудный», а мы убеждены, что у нас все благополучно! Чем ярче свет Христов озаряет сердца, тем яснее сознаются все недостатки, язвы и раны. И наоборот: люди, погруженные в мрак греховный, ничего не видят в своем сердце; а если и видят, то не ужасаются, так как им не с чем сравнивать.
Поэтому прямой путь к познанию своих грехов, это — приближение к свету и молитва об этом свете, который есть суд миру и всему «мирскому» в нас самих (Ио. 3, 19). А пока нет такой близости к Христу, при которой покаянное чувство является нашим обычным состоянием, надо, готовясь к исповеди, проверять свою совесть — по заповедям, по некоторым молитвам (например, 3-ья вечерняя, 4-ая перед причащением), по некоторым местам Евангелия (например, По. 5 гл., Римл. 12 г., Ефесс. 4, посл. Иакова, особенно гл. 3).
Разбираясь в своем душевном хозяйстве, надо постараться различать основные грехи от производных, симптомы от более глубоких причин. Например, очень важны, — рассеянность на молитве, дремота и невнимание в церкви, отсутствие интереса к чтению Священного Писания; но не происходят ли эти грехи от маловерия и слабой любви к Богу? Нужно отметить в себе своеволие, непослушание, самооправдание, нетерпение упреков, неуступчивость, упрямство; но еще важнее открыть их связь с самолюбием и гордостью. Если мы замечаем в себе стремление к обществу, словоохотливость, насмешливость, усиленную заботу о своей наружности и не только своей — но своих близких, обстановке дома — то надо внимательно исследовать, не является ли это формой «многообразного тщеславия». Если мы слишком близко принимаем к сердцу житейские неудачи, тяжело переносим разлуку, неутешно скорбим об отшедших, то, кроме силы и глубины наших чувств, не свидетельствует ли все это также о неверии в Промысел Божий?
Есть еще одно вспомогательное средство, ведущее нас к познанию своих грехов, — вспоминать, в чем обычно обвиняют нас другие люди, особенно бок-о-бок с нами живущие, близкие: почти всегда их обвинения, укоры, нападки имеют основания.
Необходимо еще перед исповедью просить прощения всех, перед кем виновен, идти к исповеди с неотягощенной совестью.
При таком испытании сердца нужно следить, чтобы не впасть в чрезмерную мнительность и мелочную подозрительность ко всякому движению сердца; ставши на этот путь, можно потерять чувство важного и неважного, запутаться в мелочах. В таких случаях надо временно оставить испытание своей души и, посадивши себя на простую и питательную духовную диэту, молитвой и добрыми делами упростить и прояснить свою душу.
Приготовление к исповеди не в том, чтобы возможно полно вспомнить и записать даже свой грех, а в том, чтобы достигнуть того состояния сосредоточенности, серьезности и молитвы, при которых, как при свете, станут ясны грехи. Иначе — приносить духовнику надо не список грехов, а покаянное чувство, не детально разработанную диссертацию, а сокрушенное сердце.
Но знать свои грехи, это еще. не значит — каяться в них. Правда, Господь принимает исповедание — искреннее, добросовестное, — когда оно и не сопровождается сильным чувством раскаяния (если мы исповедуем мужественно и этот грех — наше «окамененное нечувствие»). Все же «сокрушение сердца», скорбь о грехах своих, есть важнейшее из всего, что мы можем принести на исповедь. Но что же делать, если «иссохшее греховным пламенем» наше сердце не орошается живительными водами слез? Что, если «немощь душевная и плоти неможение» так велики, что мы не способны на искреннее покаяние? Это все-таки не причина откладывать исповедь — Бог может коснуться нашего сердца и в течение самой исповеди: само исповедывание, наименование наших грехов может смягчить наше сердце, утончить духовное зрение, обострить покаянное чувство. Больше же всего к преодолению нашей духовной вялости служат приготовления к исповеди, пост, который, истощая наше тело, нарушает гибельное для духовной жизни наше телесное благополучие и благодушие, молитва, ночные мысли о смерти, чтение Евангелия, житий святых, творений св. отцов, усиленная борьба с собой, упражнение в добрых делах. Наше бесчувствие на исповеди большею частью имеет своим корнем отсутствие страха Божия и скрытое неверие. Сюда и должны быть направлены наши усилия. Вот почему так важны слезы на исповеди, — они размягчают наше окаменение, потрясают нас «от верху до ногу», упрощают, дают благодетельное самозабвение, устраняют главное препятствие к покаянию, нашу «самость». Гордые и самолюбивые не плачут. Раз заплакал, значит — смягчился, истаял, смирился. Вот почему после таких слез — кротость, безгневие, умягченность, умиленность, мир в душе у тех, кому Господь послал «радостотворный» (творящий радость) плач». Не нужно стыдиться слез на исповеди, нужно дать им свободно литься, омывая ваши скверны. «Тучи ми подаждь слез в поста красный день, яко да восплачу и омыю скверну, яже от сластей, и явлюся тебе очищен» (1-ая седмица Великого Поста, пон. вечера).
При словесном исповедании грехов. Не нужно ждать вопросов, надо самому сделать усилия; исповедь есть подвиг и самопринуждение. Говорить надо точно, не затемняя неприглядность греха общими выражениями (например, «грешен против 7-ой заповеди»). Очень трудно, исповедуясь, избегнуть соблазна самооправдания, попыток объяснить духовнику «смягчающие обстоятельства», ссылок на третьих лиц, введших нас в грех. Все это признаки самолюбия, отсутствия глубокого покаяния, продолжающегося коснения в грехе. Иногда на исповеди ссылаются на слабую память, не дающую, будто, возможности вспомнить грехи. Действительно, часто бывает, что мы легко забываем свои грехопадения; но происходит ли это только от слабой памяти? Ведь, например, случаи, особенно больно задевшие наше самолюбие, или, наоборот, польстившие нашему тщеславию, наши удачи, похвалы по нашему адресу — мы помним долгие годы. Все, что производит на нас сильное впечатление, мы долго и отчетливо помним, и, если мы забываем наши грехи,» то не значит ли это, что мы не придаем им серьезного значения?
Знак совершившегося покаяния — чувство легкости, чистоты, неизъяснимой радости, когда грех кажется так же труден и невозможен, как только что далека была эта радость.
Раскаяние наше не будет полным, если мы, каясь, не утвердимся внутренне в решимости не возвращаться к исповеданному греху. Но, говорят, как это возможно? Как я могу обещать себе и своему духовнику, что я не повторю своего греха? Не будет ли ближе к истине как раз обратное — уверенность, что грех повторится? — Ведь, опытом своим, всякий знает, что через некоторое время неизбежно возвращаешься к тем же грехам; наблюдая за собой из года в год, не замечаешь никакого улучшения, «подпрыгнешь — и опять останешься на том же месте!» — Было бы ужасно, если бы это было так. Но, к счастью, это не так. Не бывает случая, чтобы при наличии доброго желания исправиться, последовательные исповеди и св. Причастие не произвели бы в душе благодетельных перемен». (Свящ. Александр Ельчанинов. «Записи». Париж, 1962)
При Таинстве Елеосвящения (соборования) действительно прощаются не намеренно забытые грехи.
Боже, милостив буди нам, грешным!
Вопросы:
Что такое покаяние?
Как узнать, есть ли у тебя покаянное чувство?
Как готовиться к исповеди?
Как подготовиться к первой исповеди?
Записывать ли грехи?
Надо ли исповедовать помыслы?
Что делать, когда исповедь становится холодной?
Что делать, если повторяешь грехи, в которых уже каялся?
Обязательно ли иметь духовника?
Что такое генеральная исповедь?
Когда и как приучать ребенка к исповеди?
Как часто необходимо исповедоваться?
Что такое покаяние?
Покаяние — это осознание своей вины пред Богом. Покаяние подразумевает раскаяние в своих грехах. Если говорить о грехе, то грех есть нарушение Закона. Закон дан нам в Евангелии. Если мы нарушаем евангельские заповеди, то тем самым мы переступаем эту черту. Мы нарушаем Закон Божий, и через это совершается грех.
Грех, совершенный делом, имеет разные степени. Это плод, но плод чего? Как говорят святые отцы, прежде всего является греховная мысль — прилог. Если мы ее рассматриваем, принимаем — это уже сочетание. Если мы следуем за ней — это пленение. И вот после этого пленения уже совершается дело, которое является грехом.
Можно разделить грехи на три вида: грех, совершенный мыслью, словом или делом. Если говорить о мыслях, то, действительно, у нас очень много всяких мыслей греховных. Встает вопрос: как же нам от них избавиться, ведь это очень и очень трудно? Но мысли приходят и уходят, а наше дело — не соглашаться с ними. Если мы противоборствуем им, то это уже борьба, это покаяние, которое совершается на деле, в жизни. Тогда с грехами бороться становится легче, поскольку мы не соглашаемся с ними.
Как узнать, есть ли у тебя покаянное чувство?
Мне кажется так: если я плачу не просто оттого, что меня кто-то обидел, а плачу о том, что во мне есть обида, что я несовершенный, грешный человек, если я осознаю это свое недостоинство — вот тогда это покаяние. А если я плачу от того, что у меня уязвлено самолюбие, то это не покаяние.
Как готовиться к исповеди?
Исповедь — великое Таинство, которое дал нам Милосердный Господь. В Таинстве Крещения прощаются все грехи, и человек на какое-то время, мгновение, становится безгрешным. Мы идем по жизни и, конечно же, «пачкаемся». Но у нас есть покаяние, через которое мы можем вновь очиститься и убедиться.
К исповеди надо готовиться. Прежде всего — это настроение сердца. Мы должны встать пред Богом, а пред Богом не оправдится никакая тварь. Обычно обращаемся мы друг к другу какой-то одной своей стороной, причем, лучшей. Мы хотим показаться друг другу хорошими, духовными, приятными, добродетельными людьми. А если встать пред Богом — разве я могу оправдаться, разве я могу сказать, что я смиренный, кроткий, добродетельный человек? Конечно же, пред Богом мы можем сказать только о своих грехах.
Для того чтобы на исповеди мы действительно могли сказать о чем-то, нелишне было бы приготовиться, прежде всего — заглянуть в свою совесть. Посмотреть, в чем же нас обличает наша совесть, и она нам всегда это подскажет. Совесть — наш главный обличитель, указатель наших беззаконий и неправд. И прежде всего мы, конечно, должны руководствоваться ею.
Но если мы не увидели, что совесть в чем-то нас обличает, то, как написано в одной замечательной духовной книге, надо подумать о том, какое мнение о нас имеют наши ближние, в чем они нас обличают, в чем они видят наши недостатки. Нам трудно объективно себя оценить, мы всегда субъективно судим себя. Всегда хочется предстать лучшим, чем ты есть на самом деле. Что говорят о нас наши ближние? Обычно молва недалека от истины, она указывает нам на наши недостатки.
Грехи могут быть большие, малые. Как-то у одного ребенка, теперь он уже священник, спросили: «Какие у тебя грехи?» — и он ответил: «Хорошие». Так вот, наверное, грехи могут быть хороши только тогда, когда они исповеданы, когда они оправданы нашей жизнью, когда мы прилагаем усилия к тому, чтобы их искоренить.
Все мы слабы, все мы грешны. Постоянно подвергаемся искушениям, испытаниям. Прежде всего у нас должно быть чувство самоукорения: «Мы виноваты. Господи, прости. Дай силы, дай крепость». Прежде всего винить нужно, конечно, самих себя, а не обстоятельства, не людей, не время.
Как подготовиться к первой исповеди?
Если человек первый раз приходит на исповедь, ему неплохо, конечно, рассказать обо всем, начиная с тех пор, как он начал себя помнить. Хотя многого он, наверное, не скажет, потому что состояние греховное будет открываться в душе по мере духовного роста.
Как мы знаем, как учат нас святые отцы, например, преподобный Иоанн Лествичник, состояние духовности характеризуется не сознанием того, что «ты безгрешный человек, святой и чистый», а наоборот, желанием увидеть в себе еще больше грехов. Об этом говорят святые отцы. Когда мы начинаем видеть в себе всё больше недостатков — только тогда можно сказать, что мы на правильном пути, стремимся к святости и чистоте.
Неплохо заглянуть в какое-то пособие, если человек первый раз идет на исповедь. Сейчас много литературы. Не надо выписывать всё. Или как иногда бывает — приходят с книжечкой, ставят галочки и говорят: «Вот, это моя исповедь». Это не «моя исповедь», это пособие к исповеди. Я должен сам от себя, своими словами сказать, как это выглядит именно у меня.
Много есть шуток на эту тему. Например, приходит женщина на исповедь и говорит: «Во всем, во всем грешна. Нет греха, которым бы я не согрешила». А батюшка спрашивает: «А лошадей воровала?». — «Нет». -«Ну, значит, по крайней мере, этого греха нет». Но есть такие люди, которые приходят и говорят: «У меня нет грехов». Когда начинаешь спрашивать: «Может быть, вы осуждали, завидовали?» — они отвечают: «Это мне все завидуют, это меня все осуждают». Очень трудно договориться с таким человеком, чтобы он искренне почувствовал, что он грешный. Иногда просто просишь встать в стороночку, подумать. Человек отказывается: «Нет, нет. Я не хочу», — потому что ему это неприятно. А когда немножко постоит, подумает, потом подходит и о чем-то говорит. И такое покаяние бывает…
Исповедь может всё изменить в жизни человека. Помнится такой случай: пришел к священнику человек, довольно уже пожилой. Он постепенно воцерковлялся и вспоминал свои прежние проступки. И вот когда он покаялся, то испытал необычайные радость и облегчение. Он говорил, что даже не может передать словами свое состояние. И потом еще много раз приезжал, и всякий раз повторял, что он как заново родился на свет. У него началась жизнь в Церкви, жизнь со Христом. Это очень важно и очень значимо.
Записывать ли грехи?
Если человек не надеется на свою память — хотя, конечно, прежде всего должно говорить сердце, — то можно записать, сделать пометки для того, чтобы потом, придя к священнику, ничего не забыть. Иногда нам кажется, что у нас грехов великое множество, и тогда их трудно исповедовать. Но, во всяком случае, мы анализируем свои поступки, свои мысли, свои чувства и если мы видим, например, что молимся всегда рассеянно, то об этом надо сказать: «Моя молитва рассеянная». Если человек проводит внимательную жизнь, например, в монастыре, в каких-то особых ситуациях, и он может часто исповедоваться, то, например, схиархимандрит Игнатий (Зосимовский) советовал своим духовным детям каждый день записывать совершенные ими грехи. А если в этот день они ничего за собой не заметили, он советовал поставить на этот день прочерк. Это особое водительство. И пасомый, и пастырь к этому должны быть готовы. Могут быть особые формы духовной жизни. Главное, чтобы мы могли осознанно покаяться. Чтобы это было не просто «делом, словом, помышлением, грабили, убивали», а чтобы это было именно осознанное чувство. Вот тогда это будет настоящим покаянием.
Видеть свои грехи — это, конечно, хорошо. Святые отцы советуют грехи помечать, записывать, для того чтобы наша слабая память не утратила этих наших беззаконий. У преподобного Амвросия Оптинского написано, что всякий грех мы не сможем уловить; если грех мелькнул как молния и ушел, то «Господи, прости» — и нет его. А тот, который в течение дня повторяется, если говорить о мыслях, то его, конечно, нужно записать и потом на исповеди сказать об этом.
Надо ли исповедовать помыслы?
Конечно же, хорошо исповедовать помыслы. Но есть ли такая возможность? Для того чтобы исповедовать помыслы, нужно их самому отслеживать, нужно проводить жизнь трезвенную, внимательную. Как мы знаем, у святых отцов написано, что ученики приходили к старцам и открывали свои помыслы, совершенные за день или даже в течение более короткого времени. Мы знаем из книги «Душеполезные поучения» преподобного Аввы Дорофея, что когда к нему приходил помысл, он говорил этому помыслу, что пойдет к духовнику и спросит об этом, и если духовник ему ответит то же, что он и сам об этом помысле думает, то это будет уже не просто человеческое, а Божие.
Мы приходим к Богу, когда мы приходим на исповедь и приступаем к Таинству Покаяния, потому что рядом невидимо стоит Христос и принимает наше исповедание. Священник является только свидетелем, но на Страшном Суде oft будет свидетельствовать об исповеданном нами. И насколько искренне и горячо мы открываем сердце пред Богом, настолько нам и прощается. Можно много плакать, сокрушаться о своих грехах, но только делом, именно делом и последующей доброй жизнью можно засвидетельствовать наше покаяние. А иначе оно останется только добрым намерением или просто эмоциями. А где же будет плод? А ведь именно плоды покаяния должны сопровождать всю нашу жизнь.
Откровение помыслов — это хорошо, если у нас есть желание открывать помыслы именно о себе, потому что часто бывает, что люди открывают помыслы, но не свои, а чужие, то есть говорят о чужих грехах. А если говорить о себе и у человека есть такая возможность — он открывает свои мысли и священник его слушает — что ж, это замечательно.
Откровение помыслов прежде всего было в монастырях, может быть, и сейчас в какой-то мере есть. Раньше помыслы могли принимать и старцы, и старицы, могли принимать люди и неосвященные, то есть не священники. Они могли слушать эти мысли, давали духовное врачевание, и, конечно, это приносило большую пользу.
Не надо смущаться, если духовник вас просто выслушает и при этом не скажет ни одного слова. Ведь вы рассказали Богу, Бог об этом знает, а священник является только свидетелем. Много таких примеров, когда люди не имеют возможности общаться с духовником, даже просто поговорить. Тогда они пишут. Одна монахиня преклонных лет рассказывала, что, не имея возможности общаться со своим духовным отцом, она писала, а потом даже не отправляла свои записи, бросала их в печку, но на душе все равно становилось отраднее и легче. То есть, еще раз повторяю, важно наше предстояние пред Богом. Всё это мы делаем ради Бога, и Господь всё видит, и уже за это, за наши намерения, дела наши, может быть слабые, дает нам отраду, дает утешение, облегчение и очищение.
Что делать, когда исповедь становится холодной?
Иногда люди с сокрушением говорят: «Когда я грех совершаю, я горячо, искренне каюсь в этом, а когда прихожу на исповедь, мое сердце холодное, оно ни на что не отзывается, ни о чем не говорит». И такое может быть: была ситуация, было настроение покаянное, и Господь принял это покаяние, это настроение, а сейчас, на исповеди в храме, священник уже властью, ему данной, прощает и разрешает этот наш грех. Важно движение к Богу, а не то, сколько мы слов сказали. Иногда люди исписывают своими грехами большие листы, много больших листов и приходят с этим к духовнику. Люди, стоящие в очереди на исповедь сзади, часто сокрушаются: «Вот, человек много грехов принес, а у меня мало», — иногда ропщут: «С такими большими листами пришел, а мы тут стоим и ждем». Но дело ведь не в том, много ли написано, а дело все-таки в том, как отзовется сердце, как реагирует душа на все эти наши высказывания. Важно наше стояние пред Богом. Можно много писать, можно много увидеть в себе всяких мелочей и стараться с Божией помощью от них избавляться. Это будет хорошо, если это не формально, если это не просто отчет, а сердечное сокрушение. Можно покаяться на одном вздохе, на одном «Господи, помилуй», но опять же — сердце должно плакать.
Я помню, в книге «Отечественные подвижники благочестия XVII-XIX веков» есть рассказ об афонском монахе, если не ошибаюсь, об Анфиме Болгарине. Он разговаривал с монахом-гостиником из нашего русского Пантелеимонова монастыря о том, как надо молиться. «Молиться надо так», — он запел «Аллилуия» и при этом у него из глаз брызнули слезы. Вот это была настоящая молитва! Такое же может быть и покаяние. Но мы люди холодные, мы люди черствые. Мы даже на Бога не надеемся, а на себя вообще мало можно надеяться, на то, что мы когда-то можем исправиться, когда-то не будем совершать грехи.
Есть такая практика, когда духовник задает кающемуся множество вопросов. Вопросы эти не всегда приятны. Они могут человеку подчас не только не помочь раскрыться в своих проступках, а наоборот, могут дать толчок к размышлениям над теми грехами, которые он в жизни не совершал. Это, конечно, получается неудачно. Я думаю, что душа христианина постепенно сама из себя исторгает грехи, особенно в области целомудрия. Это область деликатная, и я думаю, что каждый должен непременно сам исповедовать эти грехи по мере своего духовного роста.
В духовной жизни бывают спады и подъемы. Я думаю, что каждый христианин замечает это по тому, как он относится к своему покаянию, к сокрушению души. Если он стремится на исповедь, стремится покаяться во всем, очиститься — это добрый плод. А если он холодно относится к исповеди, если думает, что это не очень важно, что Бог так простит — то это говорит о состоянии далеко не горячем. Если мы сокрушаемся и очищаемся пред Богом, значит, такое же у нас отношение к ближнему. Любя Бога, мы любим и ближнего.
Что делать, если повторяешь грехи, в которых уже каялся?
И опять же вопрос: один и тот же грех — мы и каемся, мы его и повторяем. И что же теперь — не каяться совсем или не повторять грех? Не повторять грех -это, конечно, замечательно, это уже исправление жизни. Но если не получается, то все равно надо: упал, встал, иди. Святитель Тихон Задонский говорил, что наше спасение совершается не от победы к победе, а от поражения к поражению. Упал, встал — и иди дальше. Тогда будет постоянное покаяние. Сказать, что будет постоянный грех — не хочется так думать и не хочется так говорить. Постоянное покаяние, постоянное самоукорение — вот что нам необходимо. Именно на самоукорении нам нужно утвердиться, и тогда это будет наш путь: путь слабого, грешного человека, но имеющего намерение исправиться и стать лучше. Это будет царский, средний путь для православного христианина. Надо замечать за собой грехи. Обычно лучше у нас получается замечать грехи рядом стоящего, живущего и даже далече от нас находящегося нашего ближнего — вот о его-то спасении мы хлопочем и заботимся больше, чем о своем.
Сколько можно каяться в одном и том же? И пять, и десять раз, нужно постоянно каяться. Какой пример можно привести? Вот, посуда, которой мы пользуемся постоянно. Можно решить: зачем ее мыть каждый раз, если она опять испачкается. Но ведь если ее не мыть, то пользоваться ей потом будет просто невозможно. Так и душа наша. Сколько бы мы не каялись, всё равно нужно каяться. Но должны быть не только слова, не только чувства, может быть самые благодатные, самые сокрушенные, — должны быть и дела.
Так, один брат постоянно ходил к старцу, открывал помыслы, но они его все равно продолжали смущать, все равно он согрешал этим. Потом старцу было открыто, что помыслы брат открывает, но не прилагает никаких усилий для борьбы с ними. А какие должны быть усилия? Это молитва, это, опять же, постоянное сокрушение о том, что «согрешаю, Господи, прости». Если помыслы рождаются от каких-то дел, значит, надо отойти от этих дел, устранить этот «источник питания». И так во всем. Есть воля Божия и воля человеческая. Господь направляет нас ко благу и мы должны наши человеческие усилия прилагать к этому благу, сочетать с Божественной волей, с Благодатью Христовой.
Например, для борьбы с гордостью необходимы самоукорение и постоянное покаяние в этом грехе. Причем, если мы знаем, что гордость проявляется в какой-то конкретной ситуации, эту ситуацию и надо почаще исповедовать, открывать ее. И по мере того как мы ее будем открывать — всё это будет с Божией помощью от нас уходить.
Чтобы не было рассеянности на молитве, надо к молитве готовиться. Просить Господа, чтобы Он собрал рассеянный наш ум и оледеневшее сердце очистил. Значит, перед молитвой надо собраться, настроиться. Попросить прощения у Господа и ближних своих, хотя бы мысленно, и встать перед Господом: есть только Бог и я. Ведь когда у нас беда, скорби, тогда мы полностью свое сердце Богу отдаем, а когда спокойно — тогда наступает теплохладность, и, конечно, мысли наши повсюду блуждают. Ум наш как река: мысли приходят и уходят, но наше дело хотя бы не соглашаться с ними.
С теплохладностью необходимо бороться горячностью духа. «Отдай кровь и примешь Дух». Это очень непросто. Надо помышлять и о смерти и будущих мучениях, и о воздаяниях, о том, что Господь милостив и может наградить человека. Но прежде всего надо помышлять о том, что душа пойдет по мытарствам и с нее спросят за все ее беззакония — это страшно и это самое важное, конечно.
Обязательно ли иметь духовника?
Каждому христианину хорошо было бы иметь духовника. Им может быть приходской священник, служитель храма, в который мы постоянно ходим молиться, может быть священник, который служит в другом храме, а может — инок монастырский, и он будет нашим пастырем, к которому мы постоянно приходим со своими духовными нуждами и, самое главное, со своими грехами.
Когда человек начинает ходить к одному священнику, не обязательно сразу заявлять: «Будьте моим духовником, а я буду вашим пасомым», — и этим как бы очертить круг обязанностей. Дело не в названиях, а в том, как складываются отношения. Если пасомый видит, что батюшка полно отвечает на его вопросы и вообще удовлетворяет всем его запросам и чаяниям, то, наверное, надо к этому батюшке ходить, и со временем вырабатывается такая духовная связь, которая и является духовным водительством и может именоваться духовной жизнью.
Помню, в Лавре одна женщина ходила ко мне на исповедь и как-то сказала, что сегодня она решила подойти ко мне, а завтра пойдет к другому духовнику, а потом — к третьему. Она, видимо, считала, что один должен услышать об этом, а другой ей поможет в каком-то другом вопросе. Это было удивительно слышать, женщина казалась серьезной в духовной жизни. Ведь в первую очередь мы должны помнить, что на исповеди
Христос невидимо стоит, а священник является лишь свидетелем. При этом мы должны разграничивать исповедь и беседу. Мы иногда можем обидеться, что батюшка не поговорил с нами. Но поговорить — это хорошо, подчас, может быть, необходимо просто пообщаться, потому что надо дать ответы на какие-то вопросы. Но прежде всего, если мы приходим к исповеди, мы должны покаяться. Если священник считает нужным, он делает какие-то замечания, дает какие-то советы по поводу исповеданного нами. Может быть, еще скажет несколько слов. Если он не считает нужным что-то сказать на исповеди, то мы не вправе обижаться на это. У нас должны быть конкретные вопросы, и тогда, вероятно, будут такие же конкретные ответы.
К оптинскому старцу Иосифу приходил ученик и говорил о своих немощах и недостатках, а батюшка его выслушивал и, видимо, делал какие-то замечания, но не более того. И вот на вопрос, почему же он, так много зная, будучи таким опытным, не говорит ему больше, старец отвечал: «Добро должно быть добровольным. Но то, о чем ты меня спросил, я тебе ответил. У тебя это уложилось. Если я буду просто говорить без твоего вопрошения, то это не всегда будет полезным».
Многие сейчас стараются попасть на исповедь к старцу. К старцу, конечно, хорошо попасть, попросить его молитв, его благословения. Если есть какие-то сложные недоуменные вопросы, а духовник не настолько опытный, то тогда можно взять у него благословение и разрешить эти вопросы со старцем. А если просто по принципу «Все идут и я иду» — то не будет ли это праздным любопытством?
Что такое генеральная исповедь?
Когда человек приходит в Церковь, у него бывает первая исповедь. Она может быть, конечно, далеко не полной. Это могут быть всего лишь несколько слов, но слов глубоко прочувствованных и осознанных. По мере духовного роста проявляется в душе особое тщание, особая трезвенность, особая к себе требовательность. И тогда человек видит уже больше грехов. Вот это как раз показатель духовного роста. Если человек начинает жить правильной, трезвой духовной жизнью, то все грехи, которые у него были прежде, постепенно вспоминаются и исторгаются из души; а те грехи, которые продолжает совершать повседневно, — он видит и следит за ними, и старается от них избавиться — то нужна ли ему генеральная исповедь? Для того чтобы заново переворошить то, что уже исповедано? Может в жизни случиться, что человек меняет духовника, к сожалению, это бывает, или, например, если духовник скончался, то тогда необходимо новому батюшке поведать, хотя бы в общих чертах, прежнее свое состояние для того, чтобы у него имелось представление о вас. А если просто вдруг человек решил: «Я сделаю генеральную исповедь» — не знаю, насколько это необходимо.
Когда и как приучать ребенка к исповеди?
В семьях, где дети воспитываются в православном духе, их надо готовить к исповеди, по крайней мере, через отношения родителей и детей — чистые и откровенные. Ребенок должен без утайки, не опасаясь рассказывать родителям всё. Но дети зачастую ловчат и хитрят. Их надо постепенно приучать к исповеди. Это не будет буквально исповедь, но если родители часто общаются со своим духовником, то они могут приводить детей к нему на благословение и тогда священник может хотя бы кратко побеседовать с ними, тогда малыши смогут рассказать о каких-то своих недостатках. Постепенно они приучаются к этому и начинают даже раньше семи лет что-то говорить о своих грехах. Как правило, с семи лет ребенок уже должен исповедоваться. Но поначалу детям трудно даже стоять на одном месте. Я знаю одного человека, теперь уже священника, он с четырех лет начал ходить к духовнику и поначалу не мог даже стоять на одном месте. Надо было взять его за ручку, чтобы он постоял немножко, тогда он мог что-нибудь сказать. Другой мальчик, который теперь тоже уже в церкви служит, смотрел в лицо духовнику и хотел вызвать улыбку, для того чтобы смягчить «трагизм» этой ситуации. Потому что если батюшка улыбается, значит все уже будет хорошо. Но дети, конечно, исповедуются чисто, искренне.
Как часто необходимо исповедоваться?
Лаврские духовники советовали исповедоваться раз в две недели. Это, естественно, не норма, можно исповедоваться чаще, а можно реже. Мне кажется, что исповедоваться надо не реже, чем раз в месяц. Хотя, конечно, у каждого есть свои обстоятельства, свои жизненные условия. Но, по крайней мере, не надо ждать, как иногда говорят, «когда душа запросит — тогда я пойду на исповедь». Неизвестно, когда она проснется и запросит. По крайней мере, надо себе обусловить какие-то сроки и стараться этот как бы маленький экзамен сдавать как можно чаще. От этого душа будет только чище, здоровее.
И причащаться нужно также нередко. Опять же, смотря по обстоятельствам, человек может быть обременен семейными заботами, делами, но, я думаю, надо причащаться не реже, чем раз в месяц.
Сердце чисто созижди во мне, Боже, и Дух прав обнови во утробе моей.
Помоги, Господи!