Содержание
- квазирелигия
- Русский
- Квазирелигии
- Квазирелигия
- Методология Пауля Тиллиха
- Понятие „квазирелигия“ в российской науке
- См. также
- Примечания
- Литература
- Введение
- Понятия «псевдорелигия» и «квазирелигия»
- Атеизм или квазирелигия
- Квазирелигиозность
- Feminism not all-inclusive
- Психология на каждый день
- Кое что о любви и розовых сердечках
квазирелигия
В Википедии есть страница «квазирелигия». |
Русский
В Викиданных есть лексема квазирелигия (L115913). |
Морфологические и синтаксические свойства
падеж | ед. ч. | мн. ч. |
---|---|---|
Им. | ква̀зирели́гия | ква̀зирели́гии |
Р. | ква̀зирели́гии | ква̀зирели́гий |
Д. | ква̀зирели́гии | ква̀зирели́гиям |
В. | ква̀зирели́гию | ква̀зирели́гии |
Тв. | ква̀зирели́гией ква̀зирели́гиею |
ква̀зирели́гиями |
Пр. | ква̀зирели́гии | ква̀зирели́гиях |
ква̀-зи-ре-ли́-ги·я
Существительное, неодушевлённое, женский род, 1-е склонение (тип склонения 7a по классификации А. А. Зализняка).
Приставка: квази-; корень: -религиj-; окончание: -я.
Произношение
- МФА: ед. ч. , мн. ч.
Семантические свойства
Значение
- группа понятий (терминов), используемых для описания совокупности возникающих в обществе, под влиянием секуляризации, новых образований, феноменов или форм сознания, обладающих некоторыми признаками религии, но выходящих за рамки того или иного узкого понимания термина «религия» ◆ Могучий импульс квазирелигия этого типа получила со стороны российской коммунистической интеллигенции. Касавин И.Т., «Проблема демаркации науки и теологии», 2013 г.
Синонимы
- парарелигия
Антонимы
Гиперонимы
Гипонимы
Родственные слова
Ближайшее родство
- существительные: религия
- прилагательные: квазирелигиозный
Список всех слов с корнем «религиj-/религи-» | ||
|
Этимология
Происходит от сущ. религия, далее от лат. religio «совестливость; религия», далее от гл. religare «обвязывать; привязывать», далее из re- «обратно; опять, снова; против» + ligare «вязать; связывать», из праиндоевр. *leig- «связывать». Русск. религия — с начала XVIII века, заимств. через польск. religia. Использованы данные словаря М. Фасмера. См. Список литературы.
Фразеологизмы и устойчивые сочетания
- Добавить гиперонимы в секцию «Семантические свойства»
- Добавить хотя бы один перевод в секцию «Перевод»
- Квазирелигиозность
- Псевдорелигия
- Андреева Л. А. Православие и коммунистическая квазирелигия (рус.) // Социосфера. — 2010. — В. 4. — С. 24—33.
- Забияко А. П. Теологические трактовки квазирелигий (концепции И. Ваха и П. Тиллиха) (рус.). (Доклад, представленный в рамках проекта «Наука и духовность» при поддержке Фонда Тэмплтона. Конференция «Проблема демаркации науки и теологии: современный взгляд») // Официальный сайт Института философии РАН, 2005—2006. Архивировано из первоисточника 24 марта 2012. Проверено 25 марта 2012.
- Забияко А. П. Основные теории интерпретации квазирелигиозных движений (рус.). (Доклад, представленный в рамках проекта «Наука и духовность» при поддержке Фонда Тэмплтона. Конференция «Проблема демаркации науки и теологии: современный взгляд») // Официальный сайт Института философии РАН, 2005—2006. Архивировано из первоисточника 25 марта 2012. Проверено 25 марта 2012.
- Забияко А. П. Язычество: от религии крестьян до кибер-религии (часть первая) (рус.) // Религиоведение. — 2005. — В. 4.
- Забияко А. П. Язычество: от религии крестьян до кибер-религии (часть вторая) (рус.) // Религиоведение. — 2006. — В. 1.
- Забияко А. П. Язычество: от религии крестьян до кибер-религии (часть третья) (рус.) // Религиоведение. — 2007. — В. 1.
- Забияко А. П. Квазирелигии: сущность и типология (современные методологические подходы) (Пленарный доклад на Третьей межрегиональной научно-практической конференции «Сибирь на перекрестье мировых религий» Новосибирский государственный университет — Институт археологии и этнографии СО РАН, Новосибирск, Академгородок, 30 октября 2006 г.) (рус.) // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. — 2008. — В. 3 (19).
- Колкунова К. А. Методологические проблемы исследования квазирелигий // Религиозность в изменяющемся мире : сборник материалов I Междунар. зимней религиоведческой школы, г. Волгоград, 28 января — 3 февраля 2008 г. / М-во образован. РФ, Волгоградский гос. ун-т.. — Волгоград, 2008. — С. 55—62. — 200 с. — ISBN 978-5-9669-0419-7
- Колкунова К. А. Подходы к исследованию квазирелигий в западном религиоведении и теологии // Вестник Московского университета . Философия. — 2010. — В. 6. — С. 93—102.
- Колкунова К. А. Российские религиоведы о концепциях религиоподобных явлений в западном религиоведении // Религиоведение на постсоветском пространстве: сборник материалов Междунар. науч.-практ. конф., г. Минск, Инст. теологии им. св. Мефодия и Кирилла Белорус. гос. университета, 20 февраля — 23 февраля 2009 г. / Общ. ред. П. Н. Костылёв. — М.: Филос. фак. МГУ им. М. В. Ломоносова, 2011. — 186 с. — (Серия: «Современное религиоведение»).
- Шнирельман В. А Русское неоязычество — квазирелигия национализма и ксенофобии // Диа Логос. — 1998–1999. — В. II. — С. 137–160.
Перевод
Список переводов
Библиография
Для улучшения этой статьи желательно:
|
Квазирелигии
Квазирелигии (от лат. quasi — «будто бы», «как бы», «якобы»; religare — «воссоединять», «восстанавливать связь») — коллективные представления и действия в отношении сакрального, имеющие подобие религии, но не воспринимаемые в обществе как религиозные с точки зрения наиболее распространенных стереотипных толкований религии.
Отсутствие единого общепризнанного объяснения религии обусловливает невозможность строгого применения понятия квазирелигии. Доктринам традиционных религий свойственно рассматривать в качестве квазирелигий любые неприемлемые для них мировоззренческие системы. Науки, изучающие религию, оперируют этим понятием главным образом для обозначения таких форм духовно-практической деятельности, которые не соответствуют принятым в той или иной научной парадигме определениям религии. В социологии религии также не существует единого употребления понятия квазирелигии.
Одной из попыток установить смысл квазирелигии стала теория, изложенная в коллективном труде иод редакцией Артура Грила «Между сакральным и секулярным: исследование и теория квазирелигии» (1994). Квазирелигии рассматриваются как некие феномены коллективного сознания и поведения участников различных нетрадиционных или неофициальных объединений, возникающие «на линии» между секулярными групповыми интересами и религиозно понимаемой сакральностыо. Носителями квазирелигии могут быть, например, различные сообщества движения «нью-эйдж», нетрадиционные культы, спиритические или колдовские кружки, общества анонимных алкоголиков и т.п. По классификации А. Грила к разряду квазирелигий можно отнести любые объединения, ставящие своей целью коренную перемену прежней идентичности, мировоззрения и образа жизни своих участников («identity transformation organizations»), независимо от наличия или отсутствия у них какого-либо сходства с привычными признаками религии.
Научная дискуссия
Принятие социологами трактовки религии, данной Дюркгсймом, как системы верований и практик, относящихся к сакральным объектам и объединяющих людей в моральную общность, позволяет идентифицировать с религией самый широкий круг явлений общественного сознания, основанных на сакрализации каких-либо идей, предметов или персон. В этом случае квазирслигисй может именоваться лишь то, что в действительности не связано с сакральным, но фиктивно демонстрирует наличие такой связи. Однако для объективного различения фиктивного и подлинного требуется выработка четких критериев принадлежности к религии, а эта задача пока не имеет однозначного решения. Следует добавить, что далеко нс все группы, которые по дюркгеймовской трактовке могут быть названы религиозными, сами считают себя таковыми.
Для представителей религиозной социологии основополагающим выступает набор смыслов, принадлежащих конкретному пониманию исповедуемой ими религии. При этом за определенным спектром других духовных систем, обладающих близкими смыслами, может признаваться право также быть религиями. Однако все, что выходит за установленный смысловой диапазон или не совпадает с ним (например, новые религиозные движения), считается неподлинной религией и может быть промаркировано понятием квазирелигии.
Данная ситуация вызывает принципиальный методологический вопрос о «границах» религии, т.е. об установлении достоверных и проверяемых показателей религиозной идентификации и об основаниях применения понятия квазирслигии.
Квазирелигия
Квазирелигия (англ. quasi-religion) — понятие (термин), которое используется для описания совокупности возникающих в обществе, под влиянием секуляризации, новых образований, феноменов или форм сознания, внешне обладающих некоторыми признаками религии, но в сущности таковой не являющимися. Квазирелигия с самого своего зарождения вступает в противоборство с классической религией и стремится её заместить.
Методология Пауля Тиллиха
Первым учёным, пустившим в научный оборот понятие «квазирелигия», был немецкий лютеранский теолог, профессор философии Франкфуртского университета Пауль Тиллих, который таким образом обозначал современные ему идеологии, возникшие под влиянием усиливающего секуляризма в мире: националистическую (в лице фашизма), социалистическую (в лице коммунизма) и либерально-гуманистическую. Так, в одной из своих работ под названием «Христианство и встреча мировых религий» Тиллих писал: «…Главной характерной чертой современной встречи мировых религий является их встреча с квазирелигиями нашего времени. Даже взаимоотношения собственно религий во многом определяются встречей каждой из них с секуляризмом и одной или несколькими квазирелигиями, которые основаны на секуляризме».:5,
Тиллих усовершенствовал, введённое его предшественником Иоахимом Вахой, понятие «псевдорелигия», предложив отличать его от понятия «квазирелигия»: «Иногда то, что я называю квазирелигиями, называют псевдорелигиями, но это столь же неточно, сколь и несправедливо. «Псевдо» указывает на предполагаемое, но обманчивое сходство; «квази» указывает на подлинное сходство (англ. genuine similarity) — не предполагаемое, а основанное на идентичности некоторых сторон».:5
Пауль Тиллих в основу своей категоризации кладёт веру, на основе которой потом произрастает религия,которую Тиллих определяет, как «состояние захваченности предельным интересом, по отношению к которому все прочие интересы выступают как предшествующие и который заключает в себе ответ на вопрос о смысле нашей жизни».:4 А уже под воздействием «страсти», из «предельного интереса» человека возникает его устремление к тем или иным объектам, которые могут «превращается в некоего бога».:161
Далее, по Тиллиху, получается, что превращение некоего объекта в бога, как раз, и приводит к возникновению квазирелигий, где конечные реальности подменяют собой подлинные предельные реальности. Тиллих по этому поводу замечает: «В секулярных квазирелигиях предельный интерес направлен на такие объекты как нация, наука, особая форма или состояние общества или высший идеал человечества, которые в этом случае рассматриваются как божественные».:5, Отсюда Пауль Тиллих определяет квазирелигии как «идолопоклонническую веру», т.е. веру, которая обращена к «ложным предельностям», поскольку «…В идолопоклоннической вере предварительные, конечные реальности возвышены до уровня предельности».:164
Пауль Тиллих особо отмечает, что для него квазирелигия не просто подражание религии, а только лишь те их секулярных движений в обществе, которые «демонстрируют убедительные признаки собственно религий (англ. the religions proper), хотя при этом они глубоко отличаются от них».:4 Например, Тиллих относится к фашизму и коммунизму как к квазирелигиям, поскольку считает, что они «являются радикализациями и трансформациями национализма и социализма соответственно, и оба обладают, хотя и не всецело, потенциалом действительно религиозного характера. В фашизме и коммунизма национальный и социальный интересы вознесены до неограниченной предельности. Сами по себе национальный и социальный интересы обладают высокой ценностью и достойны того, чтобы отдать за них жизнь, но ни тот, ни другой интерес в сущности не является безусловным интересом».:6 А нация и идеальное общество, ставшие «богами» для «наиболее выразительных примеров современных квазирелигий», к каковым Тиллих относит идеологию фашизма и коммунизма.:5-6 Тиллих замечает, что фашизм и германский нацизм, представляют и себя наиболее обобщённые разновидности национализма, поскольку «Если нация является чьим-либо предельным интересом, то название нации становится священным именем и сама нация наделяется божественными качествами, которые во многом превосходят реальное бытие и жизнедеятельность нации».:161 При этом, ответственность за произошедшее искажение этнического самосознания Пауль Тиллих возлагает на плечи секуляризма, заявляя, что «Национализм в современном смысле слова мог возникнуть только тогда, когда секулярный критицизм разъединил прежнее единство религиозного освящения и групповое самоутверждение, освящающая религия была потеснена и пустое место было замещено национальной идеей как предельным интересом».:15 Тиллих уверен, что «нация – вот единственный бог, в котором все сконцентрировано, бог, который, конечно же, оказался демоном, но который со всей ясностью показал безусловный характер предельного интереса».:133,
Нацизм, как квазирелигия
Нацизм Пауль Тиллих именовал «демоническая квазирелигия»,:45 поскольку считал, что использовавшийся НСДАП древний эсхатологический символ грядущей «тысячелетней эры» применительно к Третьему Рейху, который наделил высшим священным статусом немецкую нацию, придаёт немецкому национализму страсть и силу, вместе c радикализацией. Квазирелигиозность пыталась «втянуть церкви в орбиту неоязыческих идей и культовой практики».:357,
Социализм и коммунизм, как квазирелигия
Пауль Тиллих считал, что социализм, по своей сущности, обладает большой квазирелигиозной силой: «В нем ожидание «нового порядка вещей» выступает направляющим религиозным элементом, и это ожидание может выражаться в христианском символе конца истории и в секулярно-утопических символах «бесклассового общества» как цели истории. Этот квази-религиозный элемент всех типов социализма был радикализирован в революционный период коммунизма…»:8 Также Пауль Тиллих, вероятно имея ввиду этнорелигиозную родословную Карла Маркса и многих других деятелей коммунистического движения, считал, что коммунизм, как квазирелигия помимо общей для всех типов социализма квазирелигиозной силы обладает в качестве основополагающего источника «ветхозаветный профетизм и иудейское законничество».:18 Пауль Тиллих считал, что сильную подпитку квазирелигия социализма и коммунизма получила от российской коммунистической интеллигенции, потому что энергия российской коммунистической квазирелигии, порожденная «потрясающе сильным типом предельного интереса», направлялась и на переустройство общества по эсхатологическому предписанию, а также не острую борьбу с «религиями в собственном смысле», прежде всего – на борьбу с православием. Тиллих считал, что православие сумевшее обуздать «суеверные предрассудки» и охвативший всё общество «социальный критицизм», оказалось слабым соперником перед лицом коммунистической квазирелигии. Также Пауль Тиллих полагал, что православие большей или меньшей степени несёт ответственность за развитие в России такой стойкой квазирелигиозной системы. Отмечая слабость восточного христианства в борьбе с вторжением витальных религиозных движений, Тиллих сравнивает «вторжение» в Россию коммунистической квазирелигией, как если бы было вторжение в среду обитания древнего восточного христианства ислама. Он не ограничивается поиском исторических подобий, но также и утверждает о существовании типологического сходства между квазирелигией коммунизма и религией Мухаммеда. Пауль Тиллих признаёт различия, но в то же время отмечает, что «различие между ними много меньше с психологической точки зрения, чем с теологической. Идентификация с коллективом, пренебрежение индивидуальным существованием, утопический дух – все это в равной степени свойственно исламу и коммунистической квазирелигии».:19,
Понятие „квазирелигия“ в российской науке
Понятие „квазирелигия“ часто употребляется отечественными авторами, что «однако является скорее риторическим приёмом, нежели понятием с самостоятельным содержанием».
И.Н. Яблоков считает, что под совокупностью таких форм современной культуры, каковыми являются игрорелигии, интернет-религии, почитание звёзд, «религия коммерции» и прочие обычно определяют, как «квазирелигии».
В. В. Шмидт предлагает различать 2 «формы религиозной системы — классическая» и «постклассическая (то есть квазирелигия)».
И. Е. Задорожнюк пишет о «квазирелигиозных», «квазицерковных», «квазикультовых» чертах американской гражданской религии, и поэтому некоторые исследователи обращают внимание на то, что «приставка квази- по смыслу приближается к приставке псевдо-, то есть квазирелигия понимается как ложная религия. Эта трактовка существенно отличается содержания, вкладываемого П. Тиллихом и его последователями». А поскольку, отмечает К. А. Колкунова, его основная цель — «разоблачать консервативную, шовинистическую сторону этого религиозно-политического феномена», то именно она «приводит к использованию понятий «квазирелигия», «сверхрелигия», «квазицерковный», ни одно из которых в работе не определено».
Е. Н. Чеснова, опираясь на книгу К. С. Льюиса, считает, что «сведение веры к неврозу… приводит к латентной ассимиляции и трансформации феномена веры в другой тип, например, квазиверу, т. к. полное исчезновение веры из жизни человека невозможно, потому что является его фундаментальной характеристикой». Она также замечает, что секуляризация сама по себе не ведёт к упадку или разрушению развития веры, но может стать одной из причин, которые приводят к появлению таких «феноменов, как квазивера, квазирелигиозность, квазирелигия, способствовать возрождению религиозности в обществе».
В. М. Сторчак для описания мессианизма, в том числе и большевистского, использует как синонимы понятия(термины) «квазирелигия» и «псевдорелигия»: «многие русские философы классифицировали его как своеобразный тип псевдорелигии (квазирелигии)» . Колкунова К. А. замечает, что поскольку автор не даёт определения используемым им понятиям (терминам), то «из их употребления можно сделать вывод о позиции автора», что идеология большевизма является формально-символическим заменителем традиционной религии, потому что «произошла подмена одной веры (православной) на другую (квазирелигиозную марксистскую)». Вместе с тем его оценка развития квазирелигий отличается от той, которую описывал Пауль Тиллих, потому что немецкий теолог считал, что концом любой квазирелигии будет её саморазрушение, в то время как В. М. Сторчак утверждает, что «дойдя до своего логического конца, атеизм превратился в предмет веры, в религию».
Иногда религиоведы, как Д. В. Пивоваров в своей монографии «Философия религии», рассматривают связь идеологии и религии, прямо используя какие-либо понятия и термины, делая при этом утверждение, что «нередко идеология подменяет собой религию и может даже отрицать — в форме «научного» атеизма — традиционные религии», что является очень близким по содержанию концепции квазирелигий Пауля Тиллиха. В коллективной монографии «Визуальная сущность религии» Д. В. Пивоваров в рамках своей концепции «эгоцентричность-социоцентричность-космоцентричность» отмечает, что «в XX в. государственный марксизм в СССР и Китае стал важнейшим вызовом традиционным религиям. Его можно назвать социоцентрической «квазирелигией» потому что: а) он располагает метафизической системой абсолютного (идеей саморазвития материи-субстанции и творения человека), догматическим учением о спасении человечества через пролетарскую революцию, абсолютной целью построить коммунистический земной рай; б) жёстко требует от своих верующих беспрекословной преданности символу веры; в) способен сакрализовать идеалы созидаемой коммунистической культуры и направлять в соответствии с ними энергию народных масс; г) выработал особый моральный кодекс строителя коммунизма, собственную символику и публичный церемониальный язык для прославления вождя, партии и народа. Нетрудно усмотреть многочисленные аналогии между доктриной марксистского миллениума и христианской доктриной второго Пришествия Христа, верой в объективный дух времени и Абсолютный Дух и т.д. Правда, в отличие от христианского требования терпеливо относиться в тирании марксизм вдохновляет к мятежу против богатеев и эксплататоров»
Другие, как А. П. Забияко, по мнению К. А. Колкуновой, «используют понятие «кибер-религия» в менее прикладном смысле, скорее говоря о виртуальном характере существования язычества в современном мире», что «в данном случае не соответствует западной традиции, где термин кибер-религия всегда связывается с проблемами существования религии в кибер-пространстве, онлайн — церквями, проблемами религии и Интернет». А в итоге, замечает К. А. Колкунова, из-за того, что «употребление рассматриваемых нами понятий, не подкрепленное теоретической базой или ссылками на западные работы» «приравнивание квазирелигий и псевдорелигий, использование других понятий, например, «сверхрелигия»».
Религиовед Э.Г.Филимонов определяет Церковь саентологии, как «одну из квазирелигий нового времени (new age)»
См. также
Примечания
Литература
Введение
Тема «марксизм и религия», «марксистский вызов религии» издавна привлекает внимание исследователей. На первый взгляд, все в ней решено. Кажется, любой человек на вопрос, как относился К. Маркс или относится марксисты вообще, к религии, ответит сразу: религия для них враг, опиум народа (или даже «для народа»). Коротко и ясно — Маркс атеист, критик религии, этого «превратного мировоззрения».
Маркс действительно был атеистом. Был атеистом и Ф. Энгельс (1820-1895). Русский классик марксизма В.И. Ленин (1870-1824) был не просто атеистом, но воинствующим атеистом, к чему призывал и других. И вообще атеистическое и религиоведческое наследие основоположников марксизма весьма обширно. Подчеркнем, что в различные времена его нередко интерпретировали достаточно неоднозначно, не раз с искажениями исходных положений первоисточников, используя именно те цитаты, которые, как считали, лучше отвечали требованиям момента, иным каким-нибудь внешним, чаще всего субъективным, конъюнктурным соображениям. В результате складывались (и сохраняются ныне) устойчивые штампы и стереотипы в отношении марксистского понимания религии и атеизма, существенно повлиявшие на проведение определенной политики в данной области, прежде всего в нашей стране (во времена Н.С. Хрущева (1894-1971), годы «застоя» и «перестройки»). Поэтому столь важной представляется задача адекватного восприятия взглядов основоположников марксизма на религию и атеизм. Попытаемся в данной работе рассмотреть особенности представленной проблемы (марксизм и религия).
Понятия «псевдорелигия» и «квазирелигия»
квазилегия пролетариат мессианский марксизм
Религия, по мысли немецко-американского протестантского теолога и философа религии Пауля Тиллиха (1886-1965), не есть одна из культурных функций человека, то есть религия не может быть помещена ни в сферу теоретического, ни в сферу практического. Чтобы пояснить это, Тиллих проводит различие между религиозной потенциальностью и религиозным актом. Религиозная потенциальность — это определенное качество сознания, а религиозный акт — теоретический или практический процесс, обладающий этим религиозным качеством.
Тиллих усовершенствовал, введённое его предшественником Иоахимом Вахой, понятие «псевдорелигия», предложив отличать его от понятия «квазирелигия»: «Иногда то, что я называю квазирелигиями, называют псевдорелигиями, но это столь же неточно, сколь и несправедливо. «Псевдо» указывает на предполагаемое, но обманчивое сходство; «квази» указывает на подлинное сходство (англ. genuine similarity) — не предполагаемое, а основанное на идентичности некоторых сторон».
Пауль Тиллих в основу своей категоризации кладёт веру, на основе которой потом произрастает религия, которую Тиллих определяет, как «состояние захваченности предельной заботой, по отношению к которой все прочие заботы выступают как предшествующие и которая заключает в себе ответ на вопрос о смысле нашей жизни». А уже под воздействием «страсти», из «предельной заботы» человека возникает его устремление к тем или иным объектам, которые могут «превращаться в некоего бога».
Тиллих так оценивал позицию Барта: «Никакой конечной реальности не может быть приписан абсолютный статус. Всё обусловленное судимо в категориях «Да» и «Нет». В истории продолжается перманентный кризис, — кризис в двояком смысле этого греческого слова: суд и разделение. Кризис перманентен. Кайрос дан всегда. Но в истории нет и исключительных моментов по отношению к проявлению безусловного (кроме одного — имеющего сверхисторический характер явления Иисуса Христа). История как таковая теряет свой абсолютный смысл: с абсолютной точки зрения она становится безразличной. В доктрине «кризиса» возникает новый тип абсолютной философии истории — тип «индифферентности». Он безразличен к особым вершинам и глубинам исторического процесса» .
Пауль Тиллих особо отмечает, что для него квазирелигия не просто подражание религии, но только те их секулярных движений в обществе, которые «демонстрируют убедительные признаки собственно религий (англ. the religions proper), хотя при этом они глубоко отличаются от них». Например, Тиллих относится к фашизму и коммунизму как к квазирелигиям, поскольку считает, что они «являются радикализациями и трансформациями национализма и социализма соответственно, и оба обладают, хотя и не всецело, потенциалом действительно религиозного характера. В фашизме и коммунизме национальный и социальный «заботы» вознесены до неограниченной предельности. Сами по себе эти «заботы» обладают высокой ценностью и достойны того, чтобы отдать за них жизнь, но ни та, ни другая «забота» в сущности не является безусловной». А нация и идеальное общество стали «богами» для «наиболее выразительных примеров современных квазирелигий», к каковым Тиллих относит идеологию фашизма и коммунизма. Тиллих замечает, что фашизм и германский нацизм, представляют из себя наиболее обобщённые разновидности национализма, поскольку «если нация является чьей-либо предельной «зоботой», то название нации становится священным именем и сама нация наделяется божественными качествами, которые во многом превосходят реальное бытие и жизнедеятельность нации». При этом, ответственность за произошедшее искажение этнического самосознания Пауль Тиллих возлагает на плечи секуляризма, заявляя, что «Национализм в современном смысле слова мог возникнуть только тогда, когда секулярный критицизм разъединил прежнее единство религиозного освящения и групповое самоутверждение, освящающая религия была потеснена и пустое место было замещено национальной идеей как предельным «заботой»». Тиллих уверен, что «нация — вот единственный бог, в котором все сконцентрировано, бог, который, конечно же, оказался демоном, но который со всей ясностью показал безусловный характер предельного «заботы»».
В буржуазной Европе, среди русских эмигрантов, по преимуществу монархистов, они оставались социалистами, но в отличие от западноевропейских просоветских левых они утверждали христианство как основу европейской цивилизации. И в ответ на заявления о закате демократической эпохи — веру в возможность демократии на основе христианства. Имеет смысл поставить рядом два высказывания Степуна (не раз при том говорившего о беспомощности демократии в России и Германии): «Я определенно и до конца отклоняю всякую идеократию коммунистического, фашистского, расистского или евразийского толка; т.е. всякое насилование народной жизни. <…> Я глубоко убежден, что «идейно выдыхающийся» сейчас демократический парламентаризм Европы все же таит в себе более глубокую идею, чем пресловутая идеократия. Пусть современный западно-европейский парламентаризм представляет собою вырождение свободы, пусть современный буржуазный демократизм все больше и больше скатывается к мещанству. Идущий ему на смену идеократизм много хуже, ибо представляет собою нарождение насилия и явно тяготеет к большевицкому сатанизму» . Противостоит же этому сатанизму «Божье утверждение свободного человека, как религиозной основы истории. Демократия есть не что иное как политическая проекция этой верховной гуманистической веры четырех последних веков. Вместе со всей культурой гуманизма она утверждает лицо человека как верховную ценность жизни и форму автономии, как форму богопослушного делания» .
Д.В. Пивоваровым в его работе «Философия религии» рассматривается связь идеологии и религии, но автор не использует при этом специальных терминов, хотя утверждает, что «нередко идеология подменяет собой религию и может даже отрицать — в форме «научного» атеизма — традиционные религии» . Такое утверждение содержательно близко идеям П. Тиллиха и его концепции квазирелигий. Этот термин часто употребляется у отечественных авторов, однако является скорее риторическим приемом, нежели понятием с самостоятельным содержанием. Так, И.Е. Задорожнюк говорит о «квазирелигиозных», «квазицерковных», «квазикультовых» чертах американской гражданской религии . Здесь приставка «квази» по смыслу приближается к приставке «псевдо», то есть квазирелигия понимается как ложная религия. Эта трактовка существенно отличается содержания, вкладываемого П. Тиллихом и его последователями.
В.М. Сторчак неоднократно употребляет для характеристики мессианизма, в частности, большевистского, термины «квазирелигия» и «псевдорелигия», причем в качестве полностью синонимичных: «многие русские философы классифицировали его как своеобразный тип псевдорелигии (квазирелигии)» . Термины эти исследователь не определяет, однако из их употребления можно сделать вывод о позиции автора. Так, большевистская идеология является и формальным, и символическим эквивалентом традиционной религии («произошла подмена одной веры (православной) другой верой (квазирелигиозной: марксистской)» ). В.М. Сторчак оценивает развитие квазирелигий не так, как описывает его П. Тиллих. Если немецкий теолог считает, что этим формированиям свойственно стремление к саморазрушению, то В.М. Сторчак утверждает, что «дойдя до своего логического конца, атеизм превратился в предмет веры, в религию» . Такая возможность перехода из статуса квазирелигии в статус религии особенно интересна в свете проблематизации вопроса границ религии. Термин «квазирелигии» может употребляться для именования ряда феноменов, которые не являются религией, но смешиваются с этим понятием.
Так, И.Н. Яблоков пишет, что совокупность таких форм современной культуры как игрорелигии, интернет-религии, почитание звезд, «религию коммерции» и другие обычно именуют «квазирелигии» . Гражданскую религию в своих работах рассматривает И.Е. Задорожнюк. Этот автор использует понятие «гражданская религия в США» в качестве полностью синонимичного выражению «вера в Америку» . Гражданская религия в США — это «идеологическое образование, включающее взаимопереплетение религии и политики» . Гражданская религия становится ключевым инструментом «политической социализации» . Вера в Америку становится «сверхрелигией» . С одной стороны, автор следует идеям Р. Белла, развивая его концепцию гражданской религии и используя материалы, собранные американским социологом, но с другой стороны, его основная цель — «разоблачать консервативную, шовинистическую сторону этого религиозно-политического феномена». Представляется, что эта цель и приводит к использованию понятий «квазирелигия», «сверхрелигия», «квазицерковный», ни одно из которых в работе не определено.
Уже упомянутый в связи с концепцией мировоззрений А.П. Забияко также использовал в своей трехчастной статье понятие «кибер-религия». Основная часть этого исследования историческая; понятие кибер-религии для автора является скорее периферийным. Употребление этого термина в данном случае не соответствует западной традиции, где термин кибер-религия всегда связывается с проблемами существования религии в кибер-пространстве . А.П. Забияко же использует этот термин в менее прикладном смысле, скорее говоря о виртуальном характере существования язычества в современном мире.
Из краткого обзора работ отечественных религиоведов, в которых используются понятия, введенные в оборот зарубежными исследователями для характеристики религиоподобных явлений, мы можем сделать некоторые выводы. Во-первых, термины часто используются как интуитивно понятные и читателю, и автору; крайне редко даются определения и толкования понятий. Во-вторых, практически не используются зарубежные работы (за исключением работ Р. Белла, который, наверное, более других зарубежных авторов известен российским исследователям).
С нашей точки зрения, поскольку религиоведение так или иначе сталкивается с необходимостью говорить об идеологиях и секулярных религиоподобных явлениях, необходимо развивать систему понятий. В западном религиоведении единой системы не сложилось, однако в оборот был введен ряд терминов, изучив употребление которых отечественные авторы смогут более убедительно и обоснованно описывать современную религиозную ситуацию.
Атеизм или квазирелигия
Я с большим вниманием и большой благодарностью слушал интервью Святейшего Патриарха Кирилла телеканалу «Россия». У меня было ощущение, будто добрый и мудрый врач ставит диагнозы и объясняет мне природу тех отрицательных явлений, которые в последнее время в нашей стране происходят, довольно больно задевая в том числе и лично меня.
Патриарх сказал удивительно точно: идет борьба за сохранение, а точнее — за возрождение нравственности. И на острие этой борьбы находится Церковь. Это, само собой, вызывает очень мощное сопротивление. Я не случайно говорю «само собой». Через полчаса после интервью Патриарха, на федеральном телеканале я увидел сюжет, как в одной скандинавской стране детям в школе объясняют, что в семье бывает не мама и папа, а двое пап — и не надо по этому поводу напрягаться… А ведь очень многие сейчас смотрят на Запад и пытаются обезьянничать — другого слова не найдешь.
Есть люди — и в словах Патриарха это четко прозвучало — которые считают, что нравственности как таковой быть не должно. Должна быть некая внешняя условная культура — и она вполне может меняться в зависимости от эпохи. Это мне кажется очень страшным. Потому что, чтобы людям оставаться людьми, в семье должен быть один папа и одна мама. И эти папа и мама должны себя прилично вести.
«Если Бога нет, все дозволено». Федор Михайлович Достоевский неоднократно развивал эту мысль и в своих романах и в «Дневнике писателя». Если отказаться от нравственности, то больше нет разницы между уютной супружеской спальней и зоологическим музеем. И нет разницы между храмом и ночным клубом: и там, и там можно безобразничать, наряжаться и плясать.
Патриарх Кирилл в интервью коснулся темы христианизации страны и того, что многих людей это раздражает. На эту тему я давно думаю. В нашем обществе сегодня — огромное количество разного рода атеистов. Именно «разного рода». Если к их атеизму приглядеться, видно, что за ним скрываются квази- или псевдорелигиозные воззрения, а то и едва прикрытое язычество и маргинальное сектантство. Поверьте, я не против искренних наивных атеистов, хоть мне их и жалко. Но я против атеистов агрессивных: они религию не просто отрицают, они ее ненавидят. Особенно христианство. Их философия своим острием направлена именно против христианства — как главного источника нравственности и культуры в самом широком смысле слова.
Знаете, я недавно был в древнем городе Изборске. Там есть знаменитые Словенские ключи — излюбленное туристами место. Мне рассказали, что на посещение этих ключей в последнее время появился спрос у молодежи. Молодые пары просят, чтобы им здесь устроили свадьбу по какому-нибудь древнему языческому обряду. Пример очень показателен. Стремление к язычеству как к чему-то не связанному с целомудренной и обязывающей нравственностью, которая есть в христианстве. И за которую активно — иногда рискуя жизнью — выступает православное священничество, наши пастыри.
Говоря о «сращивании» Церкви и государства, Патриарх мягко сказал, что это —миф. Я позволю себе сказать жестче: это просто чушь. Люди, которые хоть чуть-чуть знают отечественную историю, должны это видеть. Начиная с эпохи петровских реформ, триста лет Русская Православная Церковь находилась под пятой у государства — вначале у Святейшего Синода, которым управляли из Царского дворца, затем у большевиков, которые управляли ей с помощью специальных государственных структур. Сегодня Церковь выходит из под власти государства — она освобождается, чтобы говорить о том, что она думает, считает правильным, как различает добро и зло. Это — нормально. Более того. Мне вообще непонятно, как Церковь может срастись с государством. Ведь Церковь, как я ее себе представляю, — намного шире государства. И даже шире народа. Потому что она неизбежно своими корнями уходит в прошлое, в ушедшие поколения, и — одновременно смотрит в будущее, в вечность. Так как целое может срастись с каким-то отдельным органом, к тому же не всегда хорошо работающим —то есть, с государственным аппаратом?
Я был рад снова услышать из уст Патриарха слова об отношениях российского и польского народов. Перед Русской Православной и Польской Католической Церквями стоит общий вызов — защита христианских ценностей. В отношениях с католиками сделан, пожалуй, самый трудный шаг — навстречу Польше. Из всех католических стран примириться с поляками — тяжелее всего: слишком много накопилось взаимных претензий, иногда совершенно справедливых.
И наконец, последний момент — и для меня самый главный. Патриарх говорил об этом в начале интервью, а я хотел бы этим закончить, потому что эта мысль Святейшего Патриарха кажется мне чрезвычайно важной. Мы свидетели своего рода исторического эксперимента, в ходе которого выясняется: русский народ — что он из себя представляет? Он может за себя постоять? Он может защитить свое достоинство? Он может подчеркнуть то, что он — нравственный народ. Лично я его всегда именно таким считал и выделял именно эту нравственную ноту — способность сострадать, сочувствовать, помогать друг другу.
И тут же возникает вопрос: а как защитить себя и свою веру? Первым на ум приходит агрессивный способ — с кулаками. Защищаться так русский человек умеет очень хорошо — история это не раз доказывала. Но сразу возникает следующая мысль: а христианская ли это реакция в данном случае? На мой взгляд, чтобы защищать и защищаться, любому верующему прежде всего стоит заглянуть внутрь себя и задать себе суровый вопрос: насколько я сам могу считаться нравственным? Едва ли найдутся те, кто всерьез решат: «Я хороший и чистый».
Квазирелигиозность
КВАЗИРЕЛИГИОЗНОСТЬ — категория социологии религии, одна из основных, наряду с понятием «религиозность». Отличается от последнего объектом поклонения: если религиозным формам сознания присуща вера в сверхъестественное существо, то квазирелигиозность, хотя и характеризуется теми же особенностями, что и религиозность, предполагает веру в естественные события, в личности (культ личности, например), а также процессы и создание на основе подобной веры определенных социальных мифомоделей, как правило, находящих отражение и поддержку в массовом сознании. Элементы квазирелигиозности присущи многим новым религиозным течениям, вневероисповедной мистике в современной России. Серьезный вклад в исследование квазирелигиозности, социальной мифологии и их влияния на исторические судьбы наций был внесен М. Вебером, К. Мангеймом, П. Тиллихом, Р. Бартом и рядом других крупных философов и социологов. Значительный интерес в плане изучения российских социо-мифологем представляют труды Н. Данилевского, Н. Бердяева, Ф. Степуна, Н. Лосского, а также вышедшие в последние годы работы совр. исследователей — П. С. Гуревича, Д. Е. Фурмана и ряда других представителей отечественного гуманитарного знания.
Е. С. Элбакян
Feminism not all-inclusive
В некоторых школах детям в обязательном порядке объясняют такое понятие как квазирелигия. Квазирелигии или скрытые религии – это псевдодуховные формы поклонения людей неким идеям, явлениям, идеалам, имеющие огромное сходство с религиями, но при этом возникающие на почве формального отказа общества от религий истинных. Предполагается, что понимание этого термина поможет детям лучше понять мир и невидимые силы, которые в нем действуют. В том числе, это знание должно стать «прививкой» против доверчивости к различного рода шарлатанам. Дети учатся, что нельзя обожествлять знаменитостей и, тем более, политических лидеров, что увлечение футболом, деньгами, карьерой или даже здоровым образом жизни иногда может иметь религиозные признаки. Но, к сожалению, самую могущественную квазирелирию, которая вскоре будет играть роковую роль в жизнях детей, учителя не упоминают, да и вообще, ее редко таковой признают. Речь идет о любви. Точнее говоря, о том типе любви, без упоминания которого не обходится ни одна популярная песня или фильм: о том самом «большом, невероятно романтичном чувстве, которое заставляет двоих людей влюбиться друг в друга без памяти, потерять связь с реальностью от вожделения и радости, и упасть в объятия друг друга, наслаждаясь бесконечным счастьем».
Ни одно учение и ни одна церковь не захватили нашу современность так всецело, как миф об этой любви. Это путеводная звезда нашего времени. Предположительному многообразию образов жизни и постоянно декларируемому индивидуализму противостоит абсолютно стандартизированная жизненная модель: путь к счастью – это страстное «одиночество вдвоем». Единственная цель жизни – найти Т_у Сам_ую Единственн_ую, и только тогда у тебя в жизни все станет прекрасно (а если нет, то нужно начинать поиски сначала).
Говорить о любви как о квазирелигии – это не преувеличение, а результат трезвых наблюдений. Ведь миф о любви выполняет все критерии квазирелигии: эта высшая сила требует подчинения себе и обещает взамен спасение и счастье. Она не терпит других богов, она сулит райские наслаждения и пугает адом одиночества. Самые важные праздники этой религии – День Святого Валентина, Годовщина Знакомства, День и Годовщина Свадьбы, а так же День Рождения. Главные молитвы: «Я люблю тебя», «Ты для меня всё», «Я не могу без тебя». Таинства: французский поцелуй, секс. Сакральный символ: красное сердце. Иконы: НАШИ фотографии. Алтарь, место искупления: постель. Гимны: НАШИ песни. Священное писание: НАШИ любовные письма. А еще – трогательные цитаты, которые прославляют божество Любовь, от «Маленького Принца» до Элтона Джона и апостола Павла.
Нужно целенаправленно закрывать на это глаза, чтобы не заметить религиозный характер этого культа. Сердце как символ западного мира уже давно встречается чаще, чем крест, – и можно с уверенностью сказать, что его значение понимают гораздо лучше. Во многих домах там, где раньше висели религиозные символы – распятие, изображение Девы Марии, – сейчас висят документальные свидетельства «одиночества вдвоем» в различных вариациях: НАШИ фотографии, свидетельства НАШЕГО счастья, которые кричат: «Мы сделали это! Мы любим друг друга, и мы счастливы!». А рядом – почитаемые реликвии. Сувениры из первого совместного путешествия, первые подарки, подаренные друг другу. В некоторых спальнях «любовные» фотографии настолько сильно определяют пространство, что становятся в этом похожи на иконостас православной церкви. А когда любовь достигает своего апофеоза в виде сногшибательной свадьбы, широкоформатные свадебные фотографии становятся самым ценным и попадают в список вещей, которые нужно спасти при пожаре.
Трансцендентность – то есть, соприкосновение с потусторонней силой, выходящей за границы доступного человеческому познанию, – это опыт, который сегодня многие люди могут пережить исключительно за счет чувства влюбленности. Неслучайно это чувство описывается как «витание в облаках», или «жизнь, словно во сне», или даже как реинкарнация: «Я как будто заново родил_ась». Неужели кто-то возьмется отрицать, что большая романтическая любовь – это не имеющее равных в современном мире обещание спасения?
Но разве плохо, что на алтаре современности стоит не нация, не фюрер, не раса сверхлюдей, не какой-нибудь религиозный культ, а всего лишь любовь? Что не так в том, что люди ищут свое счастье в партнерстве? Разве мечта о большой любви не помогает нам преодолеть нашу эгоцентричность, научиться наконец-то говорить «ты» вместо постоянного «я»? Лучше тотальная любовь, чем тотальная война, разве нет?
Любой опытный психолог или психотерапевт может спеть печальную песню о том, какое опустошение оставляет после себя идол любви. Ведь надежда на спасение не сбывается. Спасение – то есть, освобождение человека от размышлений о бессмысленности и бренности бытия – не может произойти посредством друг_ой человека. Тот, кто верит в обещание рая на земле через любовь, превращает свою жизнь (и жизнь близких) в ад.
Непомерные, нереалистичные ожидания влекут за собой чрезмерные требования ко всем участникам ситуации и приводят к горьким разочарованиям. За высоким полетом чувств (если до этого вообще доходит) вскоре следует болезненное падение. Спаситель, которого поначалу боготворили, со временем оказывается всего лишь капризным человеком, а совместное времяпрепровождение превращается в уроки терпения и унижения, полные эмоциональных перепадов. Знакомство не только с приятными, но и с раздражающими чертами партнера – это всего лишь вопрос времени. Длительная любовь не сглаживает ни одной человеческой слабости, и тогда она перестает быть чувственной задачей.
«Миф о романтической любви – опаснейшая ложь, – пишет американский психиатр М. Скотт Пек. – Как у психиатра, у меня сердце кровью обливается, когда я каждый день вижу, какое замешательство и какую боль этот миф приносит людям». По словам Пека, многие пациент_ки никак не могут справиться с разочарованием от того, что в их жизни нет большой голливудской любви: «Миллионы людей тратят огромное количество сил на отчаянные и бесполезные попытки примирить реальность собственной жизни с нереалистичным мифом о любви».
Эта информация не нова. Еще в 1956 году Эрих Фромм предостерегал нас от «псевдолюбви» и ее фатальных последствий: «Поскольку обычно никакой человек не может в течение долгого времени жить согласно ожиданиям своего поклоняющегося почитателя, то наступает разочарование, и, как лекарство, отыскивается новый идол, иногда так происходит по многу раз». Фромм имел перед глазами голливудские фильмы 50-х годов и первых жертв современного культа любви. Через полстолетия миф о романтической любви, подпитываемый разросшейся индустрией развлечений, распространился по всему миру. Количество разводов растет, а «серийная моногамия» стала нормой. Любовь имеет срок годности.
Но психические страдания вовсе не начинаются с провалом надежд, связанных с новой любовью. На самом деле, они начинаются задолго до первых отношений. Даже маленькие дети знают, что смысл их жизни в том, чтобы влюбиться. Есть книги для детсадовского возраста, которые объясняют, что «бабочки в животе» – это признак первой любви, а чувство пощипывания на коже – симптом острой влюбленности. И есть психологи (например, Андреас Энгель, председатель немецкого Педагогического Союза), которые считают, что детский сад – самое место для первой романтической любви: «Дети на самом деле могут по-настоящему влюбиться. И это необходимо принимать». Каждой религии нужны свои пророки и проповедники.
Т_а, кто печальным образом не смог_ла пережить «бабочек в животе» уже в песочнице, поймет самое позднее к старшим классам школы, вокруг чего будет вертеться е_е жизнь: быть влюбленн_ой! Найти правильн_ую партнер_ку! Достаточно распространены ситуации, когда у 10-12-летнего ребенка спрашивают во время семейного застолья: «Ну, есть у тебя уже жених/невеста?». Если ребенок смущается и не находит ответа, ему глубокомысленно говорят: «Ну ничего, время еще есть». Но ребенок усваивает две важные вещи из этого неловкого разговора: 1. Без жениха/невесты ты неполноцен_на, 2. Время бежит.
Таким образом, проблема культа любви даже не в нереалистичных ожиданиях от отношений – проблемы начинаются намного раньше, с началом энергичных и исступленных поисков любовных переживаний. «Поиск партнера стал в нашей культуре квазирелигией, – говорит философиня Катарина Охана. – Успех в поиске партнера ставится выше любой другой цели, особенно у женщин. Он понимается как главный смысл и главное счастье в жизни». Это подтверждается социологическими опросами. В начале 21 века большинство немцев отвечают на вопрос о смысле жизни очень просто: «Счастье». Когда их просят пояснить, что такое счастье, на первое место они всегда ставят любовь и партнерство, и только потом идут дети, семья, друзья, карьера, успех.
Неудивительно, что в поп-культуре нет других тем, кроме любви. Если на один день отказаться от песен о любви на радио и от рекламы и фильмов про любовь на телевидении, наши телевизоры и радиоприемники замолчат. Даже криминальные сериалы, детские фильмы, комедии и кулинарные шоу не обходятся без примеси любовных отношений.
В ураганном огне индустрии развлечений, которая круглосуточно транслирует публике благую весть о любви, крайне редко можно разглядеть представление любви как повседневной реальности, пожизненном партнерстве или самопожертвовании ради семьи. То, что подразумевается под любовью, – на самом деле эротический «поиск клиентов», мир как рекламная площадка для потенциальных партнеров: победителю подмигивает большая любовь.
Само собой, религиозный культ любви и коммерческие интересы незаметно сливаются, ведь на необходимой оптимизации поиска партнера можно неплохо заработать. Тело является решающим капиталом в этой игре, его нужно привести в форму с помощью диет, фитнеса, косметики, прически, эпиляции и, возможно, даже пластической хирургии. Но разве эти инвестиции не окупаются, если они помогают найти большую любовь? Разве не надо иногда помочь случаю? Такие аргументы приводят все, кто зарабатывает на «улучшении» тел и брачных агентствах. Они посылают нам противоречивое послание, которое у нас почему-то не вызывает вопросов: с одной стороны, любовь – это потусторонний опыт, нежданная божественная искра в человеческой жизни. С другой стороны, любовь все же нужно планировать, и лучше всего довериться опытным профессионалам, которые могут предложить все – от увеличения груди до спид-дейтинга (от англ. «speed dating» – «быстрые свидания» – формат вечеринок мини-свиданий, организованных с целью познакомить людей друг с другом, – прим. СУР) – что необходимо будущ_ей счастливо влюбленн_ой. То, что эта индустрия только начинает развиваться, демонстрирует растущее число пользователей сайтов знакомств и брачных агентств.
Естественно, все это имеет очень мало отношения к повседневности. Та часть действительности, которая не вписывается в идиллическую картину, не упоминается в рекламе, фильмах и песнях. «История кончается прежде, чем приходится иметь дело с проблемными детьми, умирающими родителями, собственным старением и морщинами, безработицей. А наша жизнь состоит по большей части из этих тем, особенно после 40. В этот момент становится все равно, насколько красивой была свадьба», – говорит Катарина Охана.
Квазирелигия любви имеет и косвенный ущерб. Речь идет о множестве людей, у которых нет пары. Их жизнь считается ущербной. Люди предполагают, что с ними что-то не так. Мысль о том, что кто-то может не считать партнерство целью жизни и выбрать другой путь, просто непонятна широкой общественности. А то, что кто-то не может найти подходящего партнера, считается личным провалом. Так или иначе, такой человек может ожидать от окружающих в лучшем случае сочувствия.
И напротив, тот, кто говорит, что он действовал из любви и просто следовал своим чувствам, всегда может рассчитывать на понимание и поддержку, даже если распадаются семьи, если муж бросает жену ради молодой женщины или если кто-то женится в пятый раз. Тот, кто ссылается на любовь, взывает к высшей силе, которая недостижима для любых сомнений. Очень показателен случай с одним профессором теологии из Аугсбурга. В 2012 году этот католический священник объявил во время службы, что он покидает свою должность, потому что влюбился (в замужнюю женщину с двумя детьми). Вопреки ожиданиям, прихожане не были шокированы – они аплодировали стоя. Хозяйке на заметку: т_а, кто ссылается на идола любви, всегда прав_а.
Критика религии – тяжелое задание. Т_а, кто решает высказаться против квазирелигиозного культа любви, имеет плохие карты на руках. Он_а воспринимается либо как бессердечн_ая технократ_ка, неромантичн_ая и холодн_ая, либо публика предполагает, что он_а просто пока не нашл_а сво_его единственн_ого, и поэтому завидует счастью других. Т_а, кто указывает, что любовь – это вообще-то совсем не та яркая преувеличенная любовь, которую рисует поп-культура, т_а, кто говорит о любви к ближнему, клеймится моралист_кой и ханжой. Или е_й задают главный вопрос современности: «Неужели вы не ВЕРИТЕ в настоящую любовь?» Так что это все-таки вопрос веры.
К упорным критикессам этой религии относится Кристиане Резингер, которая сначала писала песни, а потом и книги об обожествлении романтической любви. То, что она говорит, на самом деле даже банально, но в текущей ситуации звучит буквально революционно: «Любовь представляется как нечто, дающее смысл жизни, и обещает спасение через образование романтической пары. Она превратилась в квазирелигию, она делает вид, что может ответить на все вопросы. Она утверждает, что только она может дать необходимое каждому эмоциональное удовлетворение. Любовь – это идеология, которая стоит за идеей пары, и в нашем обществе есть только один признанный статус: быть частью пары».
Один вопрос остается открытым: годится ли миф о любви хотя бы для того, чтобы заставить людей справиться с собственным эгоизмом? Ответ таков: этот тип любви – иллюзия преодоления границ собственного Я. На самом деле речь идет о продолжении ориентированности на сам_у себя другими средствами, ведь главный двигатель процесса, если быть честными, – это не желание любить, а желание быть любим_ой.
Обожествление Другого идет рука об руку с обожествлением собственного Я, о котором нужно заботиться и поддерживать его рыночную ценность. То есть, успешный объект моей любви только подтверждает мою исключительность, а наше выставленное напоказ счастье не льстит никому так же сильно, как мне сам_ой. «Эротическая любовь – это самая коварная форма любви, – писал Эрих Фромм. – Этот вид любви на самом деле представляет собой эгоизм вдвоем». Самое главное условие, чтобы суметь полюбить другого человека, считает Фромм, здесь как раз не выполняется – собственный нарциссизм оказывается не преодолен.
________
Markus Günther: Ersatzreligion Liebe // Frankfurter Allgemeine
Перевод СУР
Оригинал
Психология на каждый день
26.10.2014 в 01:21Пишет Themiskyra:
Любовь как квазирелигия
В некоторых школах детям в обязательном порядке объясняют такое понятие как квазирелигия. Квазирелигии или скрытые религии – это псевдодуховные формы поклонения людей неким идеям, явлениям, идеалам, имеющие огромное сходство с религиями, но при этом возникающие на почве формального отказа общества от религий истинных. Предполагается, что понимание этого термина поможет детям лучше понять мир и невидимые силы, которые в нем действуют. В том числе, это знание должно стать «прививкой» против доверчивости к различного рода шарлатанам. Дети учатся, что нельзя обожествлять знаменитостей и, тем более, политических лидеров, что увлечение футболом, деньгами, карьерой или даже здоровым образом жизни иногда может иметь религиозные признаки. Но, к сожалению, самую могущественную квазирелирию, которая вскоре будет играть роковую роль в жизнях детей, учителя не упоминают, да и вообще, ее редко таковой признают. Речь идет о любви. Точнее говоря, о том типе любви, без упоминания которого не обходится ни одна популярная песня или фильм: о том самом «большом, невероятно романтичном чувстве, которое заставляет двоих людей влюбиться друг в друга без памяти, потерять связь с реальностью от вожделения и радости, и упасть в объятия друг друга, наслаждаясь бесконечным счастьем».
Ни одно учение и ни одна церковь не захватили нашу современность так всецело, как миф об этой любви. Это путеводная звезда нашего времени. Предположительному многообразию образов жизни и постоянно декларируемому индивидуализму противостоит абсолютно стандартизированная жизненная модель: путь к счастью – это страстное «одиночество вдвоем». Единственная цель жизни – найти Т_у Сам_ую Единственн_ую, и только тогда у тебя в жизни все станет прекрасно (а если нет, то нужно начинать поиски сначала).
Перевод СУР
Оригинал
URL записи
Кое что о любви и розовых сердечках
Написала длинный комментарий вот к этому посту «Любовь как квазирелигия» http://feministki.livejournal.com/4118326.html#comments:
Выношу сюда.
Статья поднимает интересную и важную для меня, как феминистки и женщины, тему — идеализация и центральная жизне- и целе-полагающая роль половой любви.
Концепция «любви как смысла жизни» для разных гендеров также абсолютно разная. Самое главное различие — для мужчин оно не обязательно, даже не желательно. Но если захочется поиграть в рыцаря, посвящающего все свои подвиги прекрасно даме — то почему бы и нет. Разумеется, не идет и речи о том, чтобы готовить этой даме супы, стирать ее белье, сидеть с детьми, и так далее. Роль мужчины в этом празднике жизни довольно банальная — заинтересовать даму и оказаться на том самом алтаре или еще где — в постели. Собственно, на этом все. Создание религиозного культа из иконостасов фотографий, пышных свадеб и прочее — это все женское дело. Это та цена, которую мужчина «платит» за бесплатное обслуживание в быту и постели — терпит «эти бабские заморочки». Ясно- понятно, что все это нужно женщине, для того чтобы ее чуства и репродуктивный труд имели хоть какую-то социальную и личную ценность. Потому что без всех этих религиозных ухищрений, без Годовщин Свадеб, и прочего, она будет тем кем по сути является у себя в семье — бесплатной прислугой. Поэтому как женщина я лично очень хорошо понимаю все эти танцы с бубном — это создание определенного статуса в семье. А статус — это возможность иметь некую власть, принимать решения, участвовать в жизни семьи на правах ее члена, а не забитой прислуги, и так далее. Следовательно, нам, как феминисткам, неплохо бы помнить, откуда идут корни этой «религии» — из гендерного неравества и бесправия женщины в семье, прежде чем бить молотком витражи этого храма. В этом случае мы бьем по женской душе, ее личности и самоуважению.
Теперь по поводу ранней и пожизненной ориентации на «религию». Сразу скажу, что любовь и дружба — естественное чуство для всех людей, а также для высших животных, поскольку мы все обладаем развитой нервной системой. Это абсолютно нормально и прекрасно, когда люди любят друг друга, заботятся друг о друге. Я здесь имею в виду вообще всех людей, включая заботу родителей о детях и наоборот, дружескую помощь и так далее. Как анархистка, я считаю, что любовь, взаимоуважение и взаимопомощь — это единственная здоровая основа для построения любых социальных отношений в любых масштабах. То, что делает с концепцией любви патриархальное общество — это жестокое извращение и убийство самой ее живой сущности. А именно — с ранних лет оно ориентирует девочек на исключение абсолютно всех людей из спектра эмоций и заботы, и сосредоточении на поиске и посвящении жизни половому партнеру. Так потом и будет по жизни — половая женская любовь предполагает самоотверженную отдачу всех ресурсов и эмоций одному партнеру, где все остальные — дети, родители, семья, друзья, животные, и тд. — играют второ-третьестепенную роль. Все эти женские песни и слезы — это все о мужиках. Вы хоть раз слышали песню, где женщина поет о своих родителях, сестре, брате, дочери, сыне? А мужчина?
Мужчине концепция романтической любви предлагает два варианта — стать благодарным потребителем женского ресурса и примерным семьянином («хорошие» мужчины), либо неблагодарным потребителем, принимая женское обслуживание с презрительной ухмылкой и меняяй женщин, как перчатки («плохой» мужчина). Собственно, все. Общество не готовит мужчину к роли партнера в браке, родителя детей или заботливого сына. Я бы не сказала что они все очень этому рады. Быть в семье на положении трутня — сомнительное удовольствие.
Ясно-понятно, что определение половой любви как жизненной основы существует для поддержания современного нео-патриархата (вкупе с бесплатным репродуктивным трудом, отсутствием социальной поддержки для матерей, яслей и садов). Как и у любой идеологии, сущность чисто экономическая — внушить женщинам, что они обязаны бесплатно работать из высоких идеологически-религиозных соображений. Ты же хорошая девочка, ты же любишь на самом деле — вот ничего и не требуй взамен. Все что ты делаешь — это по любви, добровольно и с песней.
Любовь для мужчины — оправдание любых мерзостей которые он совершит на половой почве. Бросил беременную жену с ребенком? Ну, она потолстела и стала говорить только о пеленках и кашках, а его нежная душа не выносит бренного быта и рвется в заоблачные дали. Постоянно изменяет жене, водит любовниц и ни во что ее не ставит? Ну вот такой он, постоянно влюбляется и не может удержаться, спать постоянно с одной бабой, которая уже обрыдла — это сущий ад, все это понимают. Бросил семью, родителей, детей, уфигачил в другую страну искать Священный Грааль? Это у него творечские поиски во имя любви к любимой женщине, которая тянет семью в одиночку, пока он путешествует. Если для женщины Любовь — это моральное самоизнасилование с целью свести жизнь к интересам и банальным потребностям какого-нибудь придурка, то для мужчины Любовь — это бесконечный аттракцион навроде игрушечной кондитерской фабрики, где он мечется как обезумевший от счастья ребенок — то откусить, там попробовать. Поэтому на эти мужские метания принято смотреть сквозь пальцы, а женщине постоянно напоминать про Священный Долг Любви в виде стирания порток дяди, который давно уже милуется в постели с другой тетей. Понятно, что весь этот кошмар и моральное разложение не имеют никакого отношения к любви как таковой, которая есть серьезное нравственное чуство и не допускает ни насилия над собой с одной стороны, ни развращения вседозволенностью с другой.
Собственно, к чему весь этот длинный текст на 3 комментария. К тому, что проблема не в розовых сердечках, рамках для фотографий и свадебных платьях. Оставьте бедным женщинам их сладкий наркотик, даже тяжело больным прописывают наркотики. Проблема в самой эксплуататорской структуре патриархальной семьи, в экономической зависимости, на которую обрекают женщину бесплатность материнского труда, низкие зарплаты, стеклянные потолки, отсутствие инфракструктуры для выращивания и воспитания детей,и прочая и прочая. Это тот неприглядный айсберг социального неравенства, обесцененного репродуктивного труда, зависимости, бедности, на верхушке которого на поверхности красуется розовое сердчеко. Поэтому давайте все-таки не будем рвать эти сердчеки, а займемся вытаскиванием, растоплением и очищением грязной воды именного этого айсберга. А сердечко отдадим детям, пусть украсят им бумажные аппликации о своей семье.
Всем лучи любви и добра.
спасибо за источник сердечек: