Содержание
Стихи Александра Солодовникова.
Я не устану славить Бога
За чудеса прожитых дней,
Что так была моя дорога
Полна светящихся людей.
За то, что ими был обласкан,
Общался с ними, говорил
Без опасения, без маски
И радость сердцу находил.
1960-е гг.
Воспоминание о старой Москве
Опять с московских колоколен
В морозный сумрак льется звон.
Опять зима и день Николин,
И лучезарен Орион.
Опять от молодого снега
По переулкам тишь и гладь
И санок радостного бега
Отрадно шорох услыхать.
И снова праздник в светлом храме,
Живой рождественский канон,
А дома — радостное пламя
Лампадок алых у икон.
Но сердце, сердце? Что с тобою?
Откуда эти облака?
Зачем с доверчивой мольбою
Смешалась тайная тоска?
1931
* * *
Как Ты решаешь, так и надо.
Любою болью уязви.
Ты нас ведешь на свет и радость
Путями скорби и любви.
Сквозь невозвратные утраты,
Сквозь дуновенье черных бед
В тоске взмывает дух крылатый
И обретает в скорби свет.
Из рук Твоих любую муку
Покорно, Господи, приму.
С ребенком смертную разлуку,
Темницу, горькую суму.
И, если лягу без движенья,
Когда я буду слеп и стар,
Сподоби даже те мученья
Принять, как благодатный дар.
Как Ты решаешь, так и надо.
Любою болью уязви.
Ты нас ведешь во свет и радость
Путями скорби и любви.
1934
Памятник героям Плевны
Из павших когда-то под Плевной
Не забыт ни один гренадер.
К ним приходит Весна-королевна
На тихий и солнечный сквер.
У турок отбитые пушки
Все глубже врастают в песок.
И дети играют в игрушки
На месте скорбей и тревог.
Мы больше имен их не знаем,
Но свечи усердно горят
За тех, кто за синим Дунаем
В далекой Болгарии спят.
И есть материнское сердце,
Где память их вечно жива,
Где нет ни забвенья, ни смерти —
Великое сердце — Москва!
Планета Земля
Земля, Земля — голубая планета,
Чудо неизреченное!
Пойте, дети тепла и света,
Солнечную вселенную!
Мы солнечной дочери дети,
Мы — жители дивной звезды,
Мы ходим по нашей планете,
Шагая по звездной груди.
В любой нашей встрече мгновенной,
Друг друга задев на ходу,
Мы сходимся с новой вселенной,
И новую видим звезду.
О, люди! О, звездные братья!
По звездному станем жить!
Чтоб в драке за хлеб и за платье
Достоинства не уронить!
Рождество
В яслях лежит ребенок.
Матери нежен лик.
Слышат волы спросонок
Слабенький детский крик.
А где-то в белых Афинах,
Философы среди колонн,
Спорят о первопричинах,
Обсуждают новый закон.
И толпы в театрах Рима,
Стеснившись по ступеням,
Рукоплещут неутомимо
Гладиаторам и слонам.
Придет Он не в блеске грома,
Не в славе побед земных,
Он трости не переломит
И голосом будет тих.
Не царей назовет друзьями,
Не князей призовет в совет —
С Галилейскими рыбарями
Образует Новый Завет.
Никого не отдаст на муки,
В узилищах не запрет,
Но Сам, распростерши руки,
В смертельной муке умрет.
И могучим победным звоном
Легионов не дрогнет строй.
К мироносицам, тихим женам,
Победитель придет зарей.
Со властию непостижимой
Протянет руку, один,
И рухнет гордыня Рима,
Растает мудрость Афин.
В яслях лежит ребенок.
Матери кроток лик.
Слышат волы спросонок
Слабенький детский крик.
1926
Заря воскресенья
Чаю жизни будущаго века, аминь.
Из символа веры
Без удержу ткань мировая струится,
Все шире лучится, все в новые сферы
Уходит стремительный бег.
От станции «Рыбы» до станции «Птицы»,
От станции «Птицы» до станции «Звери»
Вперед к рубежу «Человек».
И вот человек заявляет: «Приехал!»
Конечная станция! Чудная местность!
Устроюсь-ка здесь навсегда».
А что, если это всего только веха?
И дальше, все дальше, вперед в неизвестность
Должны пролетать поезда?
Об этом до нас достигают сигналы,
Апостольский голос вещает вселенной,
Евангелие говорит.
И веровать в это душа не устала,
Хотя уверяет рассудок надменный,
Что поезд пришел и стоит.
Но издали светит душе в ободренье
Пасхальным сияньем заря воскресенья!
Благодарение
Да радуется поле и все,
что на нем, и да ликуют все дерева дубравные.
Псалом 95.
Хвалите Господа с небес,
Хвалите Его в вышних!
Хвалите Его, роща и лес,
И ветер в садовых вишнях.
Хвали Его Истра-река,
Трава веселого луга!
Хвалите Господа, облака,
Облака, плывущие с юга!
Хвалите Его, жаворонки полей,
Хвалите Его, птицы лесные!
Всякий цветок славословие лей,
Зажигая лампады цветные!
Хвалите Его, заката янтари.
Хвалите Его, звезды ночами.
Хвалите утром, росы зари,
Хвали Его, солнца пламя!
Пой душа моя, пой хвалу,
Радуйтесь ноги, землю лаская!
Впивайте, глаза, синеву светлу,
Радуйся, грудь, Божий воздух вдыхая!
/1957-1958 гг./
Вчера и днесь
Христос, говорят нам, стал мифом давно.
Померк Его свет и опять темно.
И след затерялся, травою зарос,
Какой проложил на земле Христос.
Но это неправда! Ведь я то, я то
Живу СЕЙЧАС, а не где-то, когда-то,
И в душу мою не легендой-преданьем,
А входит Господь благодатным касаньем.
Вот я родился… Впервые живу…
Впервые встречаю Его наяву.
И нет для меня этих двух тысяч лет,
Раз НЫНЧЕ мне явлен Господень свет.
Все сызнова в жизнь вступает Он нашу,
Все вновь освящает причастную чашу.
Он с нами всегда, неотступно, навечно,
И вся Палестина — в келье сердечной.
1960
Аналогия
Отец Мой доныне делает, и Я делаю.
Евангелие от Иоанна
В безднах космических буйствует плазма,
Рождая галактики, звезды, миры.
Вечно творящий божественный Разум
Все новые виды жизни творит.
Не то же ли здесь на земном нашем шаре?
В бурном огне выполняется план
Рожденья духовно-телесной твари,
У людей вырастают крылья из ран.
Все побеждается силой Христовой,
Все будет новым у твари новой.
Люди Христовы — звездно прославятся,
Чужие Ему в огне переплавятся.
Кон. 1960-х гг.
Жажда веры
Слепорожденный не видел Христа,
Черной завесой была слепота.
Но и не видя, но и не зная,
Он повторял, неустанно взывая:
— Сыне Давидов! Сыне Давидов!
Даруй, чтоб я Тебя тоже увидел!
И не пропала молитва слепого —
Было ему озаренье Христово.
. . . . . . .
Стану вымаливать я у Христа,
Да озарится моя слепота!
Было раскрыто отверстие в крыше,
Чтобы расслабленный Слово услышал,
Чтобы увидел Христа впереди,
И прозвучало бы:
«Встань и ходи!»
. . . . . . . .
Сводом бетонным заделали мы —
Наша гордыня, наши умы —
Входы к источнику Жизни и Света,
Неодолимо препятствие это.
Но потружусь неоглядно и стойко,
Но проберусь через своды надстройки,
Чтобы увидеть Христа впереди,
Чтобы услышать мне:
«Встань и ходи!»
1960-е гг.
Нечаянная Радость
Посвящается Храму Ильи Обыденного в Москве
Когда мы радости не чаем,
В слепую скорбь погружены,
То тихий взор Ее встречаем
И слышим голос: «Спасены!»
Вверяйся только без оглядки,
Хотя бы свет везде погас,
Как знать? Ведь может быть в зачатке
Уже иной огонь сейчас.
Затеплится огонь лампадки,
И сердце загорится в нем,
Тогда в нужде и недохватках
Ты все же будешь богачом.
Поймешь: простой воды напейся
В смиренном роднике лесном
И, словно в Кане Галилейской,
Вода окажется вином.
И все обыденное тайно
Необычайным предстает,
Все светит радостью нечаянной
И белой яблонькой цветет.
В России в ХХ веке происходило явление, которое всего уместнее определить как процесс богоборчества, процесс отпадения от духовных святынь Христианства. И сегодня мы зримо наблюдаем результаты этого процесса. Процесс богоборчества в России в ХХ веке неотделим от разгрома и истребления великой русской христианской культуры. Начавшись с уничтожения храмов, убийств и арестов священников, этот процесс вполне естественно подошел к запрету самого слова Бог в литературе. Как реакция на этот запрет, с началом гонений на Церковь, сразу же возник и христианский самиздат, который существовал во все годы гонений. Возник, следует отметить, задолго до возникновения политического самиздата, рождение или скорее возрождение которого принято связывать с либеральными веяниями хрущевской «оттепели». Стихи Александра Солодовникова, с легкой руки друга и наставника поэта, профессора-химика и оригинального русского богослова Николая Евграфовича Пестова, попали в христианский самиздат еще в 60-е годы, сразу же сделав имя поэта известным среди православных. Лишь спустя 15 лет после смерти Александра Солодовникова стало приходить к широкому читателю творчество поэта: в 1996 году во втором выпуске церковного журнала «Кормчий» был опубликован один из вариантов его сборника «Слава Богу за всё!» Сегодня как никогда именно такая поэзия нужна погрязшей в забвении Бога России. Трагически, но, впрочем, достаточно обыденно для россиянина, живущего в ХХ веке, складывался жизненный путь поэта.
Родился он 12 июня (по старому стилю) 1893 года, в один день с Пушкиным, в семье преподавателя правоведения. Мать происходила из рода заводчиков Абрикосовых. Ее дед был владельцем кондитерской фабрики (ныне фабрика им. Бабаева). Поэт закончил Московский Коммерческий Институт, учился на юрфаке МГУ, работал над диссертацией. Всё перечеркнули война и революция. Как вольноопределяющийся вместе со своим военным училищем поэт оказался в Киеве, где его и застала революция. В Москву он вернулся только в конце 1918 года. В Киеве, по одним сведениям, не поддавался на уговоры ни одной из сторон, и в боевых действиях начинавшейся гражданской войны участия не принимал. По другим ― повоевал у белых, что в дальнейшем не афишировал, как скажем и М. Булгаков. Если же говорить о духовной трансформации Александра Солодовникова в это время, то скажем в 10-е гг. это франт, аристократ, ловелас, любимец женщин, человек, ходивший со стэком (так было кстати и в конце его жизни), завзятый театрал, сам игравший как любитель в театре. Если бы не революция, ему светило бы абсолютное благополучие и адвокатура. В 18-м году, вернувшись из Киева в Москву, он работает над своей кандидатской диссертацией по юриспруденции. Видимо, он просто еще ничего не понял, не осознал, что права и закон в России приказали долго жить. Хотя возможно это была реакция на окружающее сумасшествие («каждый должен возделывать свой сад»). В 10‒20-е годы он писал весьма недурные стихи, но такие стихи писали многие. И он вполне мог бы повторить путь Зенкевича, Георгия Шенгели, Георгия Чулкова или Мариэтты Шагинян, которая начинала с неплохой философской лирики, а кончила книжками о Ленине. Но примерно в возрасте Христа в он был арестован и около двух лет провёл в тюрьме (на Лубянке и в Саратовском централе). Это переживание открыло ему глаза и обратило в истинного христианина в жизни, в творчестве же путь его поворотился к духовной поэзии. В 1919 году на свет Божий явился новый человек: «Но сквозь утраты и печали растет духовный человек…» Он и стал таким духовным человеком. Так что дальнейший путь скорбей, концлагерь и жизненные потери явились естественным продолжением 1919 года. И как поэт он продолжал эту линию становления как духовного поэта. Солодовников стал глубже и сильнее веровать в лагере, как он сам позже говорил, но это его преображение началась с ареста 19-го года. В период первого ареста им было написано около 40 замечательных стихотворений, частью вошедших в «Тюремный цикл», в том числе и знаменитая «Решётка», и «Молитва». Солодовников был человеком христианского возрождения, но жить и творить ему пришлось в те достаточно мрачные времена, «новое средневековье», а исповедание Христа было делом предосудительным и подсудным. Учитывая к тому же, что взглядов своих он особенно не скрывал, в 30-е годы не сесть он не мог. В 1939 году его арестовали по обвинению в связях с заграницей: в Канаде в это время жила его сестра Анна (оперная певица). Семилетний срок он отбыл на Колыме, там же, в местечке Сеймчан, остался на поселении, где работал в детском саду.
Вернувшись в Москву уже после реабилитации, в апреле 1956 года, собрал свои стихи в несколько машинописных сборников ― наиболее известны «Слава Богу за все!» и «Дорога жизни». Писал и церковно-археологическую прозу, в частности посвященную Московскому некрополю и людям святой подвижнической жизни, погребенным на московских кладбищах. Умер в преклонном возрасте, 16 ноября 1974 года, оплакиваемый всеми, кто его знал и любил. А таковых было немало. Погребен на Ваганьковском кладбище рядом с храмом Воскресения Словущаго. Благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам Твоим (Пс. 118, 71). Не случайно именно эти слова из Священного Писания поставил Александр Александрович в качестве эпиграфа к одному из самых своих замечательных поэтических циклов «Тюрьма». Путь христианина на Земле ― страдания и скорби; но в России ХХ века — это еще и путь со-распятия со Христом. Всем своим творчеством утверждает поэт приоритет высших, духовных ценностей над временными и земными. Лучшие черты, которые всегда были свойственны русскому национальному характеру: духовное смирение, богобоязненность, незлобивость, незлопамятливость, нестяжание материальное и стяжание Духа Святого были воспеты поэтом, который сам прошёл через горнило страданий, но не сломался, не озлобился и не изменил Христу. Краеугольный камень поэзии Александра Солодовникова ― это христианское смирение. Недаром писал он в одном из своих замечательных стихотворений 30-х годов:
Из рук Твоих любую муку
Покорно, Господи, приму.
С ребенком смертную разлуку,
Темницу, горькую суму.
И, если лягу без движенья,
Когда я буду слеп и стар,
Сподоби даже те мученья
Принять, как благодатный дар.
Как Ты решаешь, так и надо.
Любою болью уязви.
Ты нас ведешь на свет и радость
Путями скорби и любви.
Конечно, Александр Солодовников не просто поэт, а поэт-духовидец, один из вестников Царства Божия. Потому что оно созидается все время, в душе каждого из нас. Именно поэтому поэзия его не устаревает.
Не думай, что Божье творенье застыло
На том, что мы видим, на том, что мы знаем.
Неистощима Отчая сила,
Живем мы над зыбким, изменчивым краем.
Человек, как созданье, не завершён,
Бессмертной душою он в рост устремлён,
И должен дозреть до положенной меры
Перед вступлением в новую эру.
Несмотря на весь трагизм жизни поэта, поэзии его свойственна высокая просветленность духа, отмеченность благодатью Божией; вся она утверждает победу Жизни Вечной над Смертью, воистину напоена радостью пасхальной. Из цикла Pro domo sua — «за свой (собственный) дом» в смысле «в защиту своих личных интересов», «для себя», «к самому себе» (лат. выражение из речи Цицерона, в которой он говорит о себе самом). Это своего рода поэтическое завещание Мастера.
Не философствуя, не споря,
Мудрёных книжек не читать,
Но возле берега стоять
Святоотеческого моря,
Отцов впивая благодать.
В книжных соблазнах, вверяясь мечте,
Не покидай простоты во Христе,
Не доносись головою до звёзд,
Будь только сердцем смиренен и прост.
О новой музыке (Родион Щедрин и др.)
Pyphagorei perturbations animi lirae componebat (лат. ― пифагорейцы волнения души успокаивали лирой).
Мы ― не потомки Пифагора,
Мы судорог своей души
И внутреннего раздора
Не в силах лирой утишить.
Да и не хочет наша лира
Лить мир на систопляску мiра.
Всякий возраст ― приобретение,
Всегда человеку впрок.
Старость — учит смирению.
Вот её главный урок.
Как вовремя пришёл Христос!
Ходил пешком по древней пыли,
Не самолёт Его принёс,
Он не сидел в автомобиле.
Цивилизация лежит
Как роковая перспектива,
И человечеству грозит
Её убийственное диво.
Солодовников Александр Александрович
Избранные стихи
ПОД ВЕКОВОЙ СТЕНОЙ
Сегодня в ночь листвою клейкой
Запахли сладко тополя.
Пойдём, пойдём бродить аллейкой
Под вековой стеной Кремля.
Целует щёки тёплый ветер
И сердцу шепчет: не забудь
Про вековые стены эти,
Про их израненную грудь.
О, не забудь своей России,
Своей земли, своей страны,
Будь верен ей, как в дни лихие
Ей деды пребыли верны.
За суматохою трамвая,
За блеском мёртвых фонарей
Подслушай клёкот орд Мамая
Зарёй, над тишиной степей.
Сегодня в ночь листвою клейкой
Запахли сладко тополя.
Пойдём, пойдём бродить аллейкой
Под вековой стеной Кремля.
<1929 г.>
ВОСПОМИНАНИЕ О СТАРОЙ МОСКВЕ
Опять с московских колоколен
В морозный сумрак льётся звон.
Опять зима и день Николин,
И лучезарен Орион.
Опять от молодого снега
По переулкам тишь и гладь,
И санок радостного бега
Отрадно шорох услыхать.
И снова праздник в светлом храме,
Живой рождественский канон,
А дома – радостное пламя
Лампадок алых у икон.
Но сердце, сердце? Что с тобою?
Откуда эти облака?
Зачем с доверчивой мольбою
Смешалась тайная тоска?
<1931г.>
ПАМЯТНИК ГЕРОЯМ ПЛЕВНЫ
Из павших когда-то под Плевной
Не забыт ни один гренадер.
К ним приходит Весна-королевна
На тихий и солнечный сквер.
У турок отбитые пушки
Всё глубже врастают в песок.
И дети играют в игрушки
На месте скорбей и тревог.
Мы больше имён их не знаем,
Но свечи усердно горят
За тех, кто за синим Дунаем
В далёкой Болгарии спят.
Но есть материнское сердце,
Где память их вечно жива,
Где нет ни забвенья, ни смерти –
Великое сердце – Москва!
<1957-1959 годы>
НА МОСКОВСКОМ АСФАЛЬТЕ
Иду по Москве, по асфальтовой корке,
Гляжу: на асфальте топорщатся горки…
Усилием воли, могучей как сталь,
Какой-то силач пробивает асфальт.
И вот он просунул победный флажок:
Зелёный листок, тополёвый росток.
Машиною крепко укатано было,
Но сила росточка асфальт победила.
. . . . . . . . . . . . . . .
Программа, теория, жёсткий устав
Слабее
живого
давления
трав!
<Лето 1964 г.>
***
Решётка ржавая, спасибо,
Спасибо, старая тюрьма!
Такую волю дать могли бы
Мне только посох да сума.
Мной не владеют больше вещи,
Всё затемняя и глуша.
Но солнце, солнце, солнце блещет
И громко говорит душа.
Запоры крепкие, спасибо!
Спасибо, лезвие штыка!
Такую мудрость дать могли бы
Мне только долгие века.
Не напрягая больше слуха,
Чтоб уцелеть в тревоге дня,
Я слышу всё томленье духа
С Екклезиаста до меня.
Спасибо, свет коптилки слабый,
Спасибо, жёсткая постель.
Такую радость дать могла бы
Мне только детства колыбель.
Уж я не бьюсь в сетях словесных,
Ища причин добру и злу,
Но в ожиданьи тайн чудесных,
Надеюсь, верю и люблю.
<1920-е годы>
***
Лён, голубой цветочек,
Сколько муки тебе суждено.
Мнут тебя, трепят и мочат,
Из травинки творя полотно.
Всё в тебе обрекли умиранью,
Только часть уцелеть должна,
Чтобы стать драгоценной тканью,
Что бела и тонка, и прочна.
Трепи, трепи меня, Боже!
Разминай, как зелёный лён.
Чтобы стал я судьбой своей тоже
В полотно из травы превращён.
<1938-1956 годы>
НА ЭТАПЕ В 1938 г.
Вместе – инок, вор и я
Заперты в вагон.
Нас ведёт История
Под крутой уклон.
Едет вор с усмешкою,
Для него везде
Есть навар, не мeшкая,
На чужой беде.
Поддевает: «Нытики,
Плясовую жарь!»
И у старца вытянул
Из мешка сухарь.
Инок, бед не меряя,
Забывая боль,
В мировой мистерии
Исполняет роль.
Как при электролизе,
Человечий род
К двум различным полюсам,
Разделясь, идёт.
Всё под солнцем сдвинуто,
Спутаны места.
Благо тем, кто с иноком
Держится Христа.
<1961 г.>
1941 ГОД В ИСПР.-ТРУД. ЛАГЕРЕ
Бывают времена великого упадка, –
Теряет в эти дни сама себя душа.
В тисках у голода, труда и недохватков
Бежит она за тем, что телу было сладко,
И ищет этих благ, беспомощно спеша.
Растерянно глядит на то, что вырвать с бою
Соседу удалось, добыть или украсть,
Но, не имея сил по-волчьему напасть,
Идёт не хищника, а нищего тропою,
И тело жадное берёт над нею власть.
Тогда вставай, душа, бери покрепче вожжи,
Дух воздержания на помощь призови,
Себя саму найти тем тяжелей, чем позже.
Да оросит тебя весенней тучи дождик:
Дух покаяния, терпенья и любви.
<1960-е годы>
***
Дорожу я воспоминаньем,
Как отец меня плавать учил.
Покидал средь реки на купанье,
Но рядом со мною плыл.
И когда я в испуге и мyке
Задыхался и шёл ко дну,
Отцовские сильные руки
Поднимали меня в вышину.
И теперь, когда я утопаю
И воочию вижу конец,
Я, как мальчик тот, уповаю,
Что рядом со мной Отец.
Он вернёт из любой разлуки,
Вознесёт из любой глубины,
Предаюсь в Его крепкие руки
И спокойные вижу сны.
<1938-1956 годы>
НАПАСТИ 1938 ГОДА
Разбитая жизнь и погибшая доля –
Не есть ли святая беда?
Ведь так скорлупа погибает всегда,
Как только птенец появился на волю
И выглянул выше гнезда.
<конец 1930-х годов>
СЧАСТЬЕ
Утром хожу по дороге на службу
Медленным шагом. Лелею дружбу
С миром безмолвным, тайно знакомым,
С каждым деревом, с каждым домом.
Тени деревьев на гладкой стене
В сладостном счастье кивают мне.
Солнечный свет в листве за оградой
Зажигается сердцу зелёной лампадой.
Господи Боже, какое счастье,
Что мира живого живая часть я.
Слышу я, детский звенит голосок,
Вижу: стоит ясноглазый цветок
И говорит, доверчиво глядя, –
Сколько сейчас времени, дядя?
Спасибо, спасибо! Какое счастье,
Что этого мира живая часть я.
В грудь мою ударяют лучи.
Она – тимпан и звенит в ответ:
Свет! Свет! Божественный свет!
Ликуй, радуйся, царствуй, звучи!
Пойте, блаженные люди,
О мире-тайне, о мире-чуде!
Господи Боже, какое счастье,
Что Божьего мира живая часть я!
<1922-1931годы>
СОЧЕЛЬНИК
Встал я, бездомный бродяга,
Под тротуарный фонарь
Слушать любимую сагу –
Песенку снега, как встарь.
Тихая музыка снега,
Тайное пение звезд…
Пью тебя, грустная нега,
Сердцем, поднятым на крест.
В искрах серебряных ельник,
Комната в блеске свечей.
О, как сияет сочельник
В горестном ряде ночей!
Лёгкая детская пляска,
Дедушка – добрый шутник!
О, если б страшная маска
С жизни упала на миг!
Если бы жизнь улыбнулась,
Как над подарками мать!
Если б глухой переулок
Радостью мог засиять!
Если б в открытые двери,
В музыке, в блеске, в огне
Все дорогие потери
Нынче вернулись ко мне!
Встал я, бездомный бродяга,
Под тротуарный фонарь,
Слушать любимую сагу –
Песенку снега, как встарь!
<31 декабря 1934 г.>
***
В борьбе за хлеб, в земной тревоге
Нам суждены удары в грудь.
Но лишь сойдя с большой дороги,
Мы обретаем правый путь.
Всё не сбылось, о чём мечтали,
Бредём и мы в толпе калек,
Но чрез утраты и печали
Растёт духовный человек.
<1930 г.>
ДВА ПЕРЕВОДА ИЗ РЮККЕРТА
(из «Песен об умерших детях»
1
Днём – ты тень. Днём – ты воспоминанье.
Ночью – свет во мраке немом.
Ты живёшь в моём тайном страданьи
И бессмертна в сердце моём.
Всюду, где я шатёр свой раскрою,
Ты витаешь рядом со мной,
Лёгкой тенью во время дневное,
Тихим светом во мгле ночной.
Если вспомню тебя в разговоре,
Ты мне тут же весть подаёшь.
Ты живёшь в моём давнем горе
И в сердце моём не умрёшь.
Днём – ты тень из далёкой дали,
Ночью – свет во мраке немом.
Ты живёшь в моей тайной печали
И бессмертна в сердце моём.
<1963 г.>
2
Всякая могила зарастёт травой,
Время всем поможет справиться с бедой.
Так твердят нам люди в утешенье,
Только ведь не просит сердце исцеленья,
Связь его с потерей в этой тайной муке,
А покой на сердце – смертный знак разлуки.
<1963 г.>
***
Бегут, бегут мои года,
Уже седеет борода.
Вот на закате, весь в огне
Какой-то берег виден мне.
И я догадываюсь вдруг,
Что жизнь моя свершила круг,
Что с корабля мне всё видней
Знакомый берег детских дней.
Слышны родные голоса,
Блестит песчаная коса,
И посвист иволги знакомый
Летит из рощи возле дома.
Уж скоро, скоро выйдет мать
Меня у берега встречать,
И всех, кого я потерял,
Вернёт мне мой девятый вал.
<1934 г.>
ПРОЗРЕНЬЕ
Я долго жил незрячею привычкой,
Но вдруг настал необычайный час.
И, озарён какой-то яркой вспышкой,
Я вижу мир как будто в первый раз.
Мне внове всё – чужое и домашнее,
Родимый дом и дальние края.
О, жизнь, о, таинство великое и страшное,
Извечная чудесность бытия!
Пред каждым существом, пред трепетным растеньем
И лёгким семенем стою в благоговеньи.
Народов войны, мятежи и кризисы,
Страданья свет и счастья зыбкий сон –
Всё жадно пьёт душа, и час прозренья близится,
В событиях сквозит пророческий закон,
И Апокалипсиса грозовая тень
Ложится явственно на суетливый день.
<1956-1959 годы>
ДЕНЬ ГНЕВА
Пусть проходит мир, пусть проходит,
С конторами, банками, с трамвайною суетой.
Все бегут – но последний час на исходе,
Всё растёт – перед последней чертой.
И пускай в разгаре делового собранья,
Где курят, спорят, планируют, битвы ведут,
Гром последний, торжественный, огненный грянет,
Пусть будет развязка и Суд.
Пусть расплавятся рельсы, разрушатся склады и банки,
И в неистовстве бури, в дожде ослепительных стрел,
Пусть прекрасный, разгневанный огненный ангел
Сожжёт без остатка архив человеческих дел.
<1922-1931 годы>
ЛЕШКОВСКАЯ ЭЛЕГИЯ
Не потому ль, что в этот год
Тепла была весна,
Иль, может, сам я стал не тот –
На сердце тишина…
Глаза ли научились вдруг
По-новому смотреть,
Но мне, как в детстве, летний луг
Стал родственно звенеть.
Как будто я таких цветов
Полвека не видал,
И молодых берёз стволов
Всю жизнь не целовал,
И не ступал босой ногой
На шелковистый луг…
Всё это сделалось со мной
Под старость, как-то вдруг…
И вот, задумчивый старик,
Сижу один на пне,
Всё, что собрал я в свой тайник,
Сейчас растёт во мне.
Родные голоса растут
Из самых дальних лет,
И лица милые встают,
Неся бывалый свет.
И я люблю, люблю, люблю
У ног своих цветок.
Не наступлю, не погублю
Прильнувший стебелёк.
И вместе с тем (я буду ль прав,
Тая в себе печаль),
Мне и цветов, и птиц, и трав
Невыразимо жаль.
Они беспечно на просторе
Цветут, поют, качаются,
А в глубине лабораторий
Им смерть уготовляется.
И даже в небе, чаше дивной,
Нет больше прежней ясности –
От пыли радиоактивной
Оно уже в опасности.
Вот дар твой, человек, сын Божий,
Надежда твари, царь Земли,
Ты самый шар земной, быть может,
Попробуешь испепелить!
Ты гибнешь собственной виною,
Вкусив познанья горький плод,
И всё безвинное, земное
С тобой умрёт!
Тогда вершись, судьба суровая:
Грядёт Земля и Небо новые!
<1957 г.>
дер. Лешково
на р. Истре
***
Храни своё сердце от злой суеты,
Живя на земле, не теряй высоты!
<1964 г.>
***
Я не устану славить Бога
За чудеса прожитых дней,
Что так была моя дорога
Полна светящихся людей.
За то, что ими был обласкан,
Общался с ними, говорил
Без опасения, без маски
И радость сердцу находил.
<1960-е годы>
ЁЛОЧНЫЕ ГРЁЗЫ
Ёлка сияет светлым убором,
Свечи лучатся мягким теплом.
Мы запеваем негромким хором
Дружную песню за столом.
Поём о ёлке вечно зелёной,
Вечно душистой, вечно живой.
Поют о ней малыш несмышлёный
И дед с серебряной головой.
Какое счастье друзьям быть вместе,
Забыть печали долгих разлук.
Слушать вокруг весёлые вести,
Всё новых милых включая в круг!
Какая радость – мирное время,
Обильный стол, вино в хрустале!
Какое счастье вместе со всеми
Сидеть в уюте и тепле!
<1941 г.>
Колыма. Ночная смена
***
Когда с трудом бредёт старушка в храм,
Дивятся девушки её шагам.
Да! Ходим мы тем медленней, чем старше,
Но с полной чашей можно ли бежать?
А кто лишь наполняет жизни чашу –
Тот может с ней играть и танцевать.
Вино на дне. Его не расплескать.
И, знаете, иной старушки слово
Чудесным цветом миру расцвело,
Оно вскормило мысли Соловьёва,
И Пушкина поэзию зажгло.
<1962 г.>
***
Что нужно уметь,
Чтобы счастьем владеть,
Не сдаваясь горю и злу?
– Пить мир глазами,
Вбирать ушами,
Жизни таинству петь хвалу.
Что нужно уметь,
Чтобы счастьем владеть,
Неподвластно печали и злу?
– Чужие души
Любовно слушать,
Прозревая в них свет сквозь мглу.
Что нужно иметь,
Чтобы счастьем владеть,
Принимая судьбу свою?
– Веру простую,
Надежду святую
И любви живую струю.
<1938-1956 годы>
ОБРУЧАЛЬНЫЕ КОЛЬЦА
Купили кольца днём весенним,
И пела весело вода,
Что эти кольца мы наденем,
Как дети счастья – навсегда.
Ах, в этот день твой рот печальный
Улыбкой светлою расцвёл.
Гряди, гряди в фате венчальной
И исцели меня от зол.
О, научи меня смеяться,
И петь, и плакать, и грустить,
Морским волнам шутя вверяться
И по звездaм блаженно плыть.
Купили кольца днём весенним,
И пела весело вода,
Что эти кольца мы наденем,
Как дети счастья – навсегда.
<1923 г.>
ДОЧКЕ
О, Посылающий цветочку
Тепло, и солнце, и дожди,
Взгляни, Господь, на нашу дочку
И жизнь её благослови.
Пусть перед нею мир, как новый,
Как первозданный расцветёт –
Могучий бор тёмноголовый,
И блеск небес, и говор вод.
Но мир узорною парчою
Да не закроет ей Тебя,
Пускай она горит душою,
Христа взыскуя и любя.
О, Посылающий цветочку
Тепло, и солнце, и дожди,
Взгляни, Господь, на нашу дочку
И жизнь её благослови.
<1925 г.>
ЯВЛЕНИЯ СЧАСТЬЯ
1
Сегодня три счастья меня посетили:
Первое счастье – ливень весенний,
Второе счастье – тополя распустились,
Третье счастье – девчонки босые
Вбежали в подъезд, где я спасся от ливня,
Наследили на лестнице мокрые ножки,
Закрутились колечками мокрые косы,
И так смеялись мои баловницы,
Что был я готов расплескаться счастьем.
<Май 1939 г.>
Пермь
2
Весна, и синь, и золото, и вишен серебро,
И маленькая школьница на станции метро.
Она шагает весело, припрыжкою идёт
С большим блестящим яблоком и папкою для нот.
Размахивает папкою, а яблоко в зубах,
И яблочная сладость в сияющих глазах.
Но от меня не скроется, не спрячется хитрo,
Что это мчится счастье по станции метро.
<1963 г.>
МАЛЕНЬКОМУ БРАТУ
Мальчуган был сам, как солнце, золотой,
Он играл…
А в окно к нему влетал
Луч весенний, луч весёлый, молодой.
Мальчуган лучи ласкал,
Весь купаясь в свете,
Пламя солнца целовал
На паркете.
Я случайно встал на круг
Солнечного блеска.
И заплакал мальчик вдруг
В три ручья, по-детски.
Что с тобою? – я спросил.
Он сказал: – Я видел,
Ты на солнце наступил,
Солнышко обидел.
Я его поцеловал
И теперь уж знаю:
Если на пол луч упал,
Я не наступаю.
<до 1914 г.>
ЛАНДЫШ
Маленький, беленький, радостный,
Благоуханный,
Вот мой коханый
Ландыш желанный,
Гость долгожданный –
Дар весны.
Я его не сорву,
Я его сберегу,
Трогать не буду,
Поцеловав, побегу
К новому чуду.
<1960-1961 года>
***
Так сердце выели печали,
И душу выпила беда,
Что мне уж звёзды не сказали
Того, что в прежние года.
В непостижимо дальней сфере
Проплыл великий хор светил
И ни луча не подарил
Моей тоске, моей потере.
Чем вечность царственная строже
Глядит из огненных глубин,
Тем сердцу бедному дороже
То, что дышало миг один.
Но тем упрямей шепчет вера,
Врачуя скорбные сердца,
Что и мгновенному есть мера
В любви Небесного Отца.
<1934 г.>
НА ОХОТЕ
Дергач кричит на болоте,
В низине речной свежо.
Вам скажут: «Он на охоте»,
А я разрядил ружье.
Летят от озера утки.
Их быстрый полёт певуч,
А я нашел в незабудке
Отсветы лиловых туч.
Вода в реке притаилась,
Стоит, отражает зарю,
А я поклоняюсь Царю,
Земле пославшему милость.
Я знаю, где, отпылавши,
Мерцает вечерний янтарь,
Светло улыбается Царь,
Всю тварь на праздник позвавший.
<1915 г.>
Сенежское озеро
ВЕЧЕР
Толпятся ли в прозорливый
тот час вокруг нас умершие…
А.Грин «Корабли в Лиссе»
Гаснет, гаснет летний вечер,
Молится земля…
Ты накинь платок на плечи
И пойдём в поля.
На холме, поросшем рожью,
Там, где тишь и глушь,
Вступим мы со сладкой дрожью
В рой незримых душ.
В этом сумраке закатном
Тайна жизни есть,
Всё, что мнилось невозвратным,
Шлёт свиданья весть.
<1934 г.>
ЗАКАТЫ
Заката прощальным сияньем
Небес пламенеют края.
Но зыблется тайным страданьем
Отверстая глубь бытия.
Бежит одиноко дорога
В огнисто-жемчужную мглу,
И никнет берёза убого
На ветрам открытом углу.
Когда затуманится воздух
И близится вечер к концу,
Даю я нерадостный отдых
От праздничной маски лицу.
Тогда понимаю одно я:
Мир дивен в своей красоте,
Но сердце-то, сердце земное
Кровоточит на кресте.
<1934 г.>
НОЧЬ В ПОЛЯХ
Лёг в полях, запрокинув голову,
Лишь узорная рожь видна.
После синего дня весёлого –
Прохлада и тишина.
Обвевают меня без отдыха
Дуновенья воздушной реки,
И мерцают сквозь струи воздуха
Огоньки, огоньки, огоньки…
Это тихо плывут созвездия,
Это вечность открылась мне.
Как волхвы-пастухи халдейские,
Растворяюсь в её глубине.
И душа, надёжно укрытая
В полевую душистую мглу,
С мировым тайнодействием слитая,
Воссылает Богу хвалу.
<1926 г.>
УТРО МАЙСКОЕ
Такая рань! Все сладко спят.
Росой сияет мокрый сад.
Ещё в траве ночная тень,
Но вся в лучах уже сирень.
И звонко иволги поют,
И жук горит, как изумруд,
И мне лицо кропит сирень,
А брызги сушит майский день.
<1957-1959 годы>
СИРЕНЬ
По утру, на заре…
Романс Рахманинова
Сирень! Сирень! Опять Рахманинов
Волнует глубь души моей,
И в старом сердце пенье мамино
Звучит из дальних ясных дней. . .
<1957 г.>
СОВЕТ
Не прозевай весны короткой
С садами белыми в цвету.
Ходи неспешною походкой,
Гони из сердца суету!
<1926 г.>
ДОМОСЕДСТВО
Меня совсем не тянет ехать
С моей окраины.
Здесь каждый листик мне утеха,
ДВ нём Мира тайна.
Мне никуда не надо мчаться…
Здесь мой покой!
И в круглом семечке акации
Весь шар земной.
Ты покидать мою лачугу
Меня зови,
Только для взгляда в очи друга,
В глаза любви.
<после 1960 г.>
***
Всякий возраст – приобретение,
Всегда человеку впрок.
Старость – учит смирению.
Вот её главный урок.
<19 февраля 1973 г.>
***
Если не можешь активно любить,
То постарайся людей не сердить,
Не потревожить, не огорчить,
Не перервать напряжённую нить.
<3 июня 1973 г.>
Александр Александрович Солодовников
Александр Александрович Солодовников
Дата рождения | 24 июня 1893 года |
Дата смерти | 16 ноября 1974 года |
Гражданство | Российская империя; СССР |
Род деятельности | Русский духовный поэт, композитор, прозаик и драматург |
Жанр | Духовная поэзия |
Телевизионная передача к 100-летию со дня рождения поэта А. А. Солодовникова «В светлом саду Христианства»Телевизионная передача «Чистый образ». А. А. Солодовников
Александр Александрович Солодовников — (24 июня 1893 — 16 ноября 1974) — русский духовный поэт, композитор, прозаик и драматург. Его перу также принадлежат несколько литературно-исторических очерков, посвященных Москве.
Биография
Родился поэт в известной московской семье. Отец поэта — Александр Дмитриевич Солодовников (1868—1931), выходец из известной купеческой семьи, правовед, в советское время юрисконсульт. Мать — Ольга Романовна Солодовникова (1873—1931) (урожденная Мальмберг), происходила из купеческого рода Абрикосовых.
В мае 1912 года Александр Солодовников с отличием и золотой медалью окончил Императорскую Московскую Практическую Академию коммерческих наук и осенью 1912 года поступает на юридический факультет Императорского Московского Университета (ныне Московского Государственного Университета — МГУ).
С началом Первой мировой войны в 1914 году, Александр Солодовников, будучи студентом, сразу же начинает работать в лазарете для раненых при Императорской Московской Практической Академии.
В декабре 1916 года Солодовников окончил юридический факультет Московского Университета.
В январе 1917 года для прохождения военной службы Царское правительство направляет его в Николаевское артиллерийское училище в город Киев, где он служит прапорщиком 2-ой батареи I-ой запасной артиллерийской бригады. Окончив Киевское военное училище, он продолжает военную службу в чине прапорщика I-ой запасной артиллерийской бригады уже в Москве.
В январе 1918 года после демобилизации из русской армии он подает прошение в Московский Университет о зачислении его на историко-литературный факультет. С января по август 1918 года Александр Солодовников занимался кандидатской работой для Московского Университета.
В 1918 года Солодовникова призывают уже в Красную Армию. 15 ноября 1918 года по приказу Реввоенсовета Республики он назначается помощником начальника отделения вспомогательных средств при Московском интендантском складе крепостных артиллерий. Всю дальнейшую военную службу вплоть до ее окончания в 1922 году (за исключением периода ареста с 1919 по 1921 год) он проходил там же.
В конце сентября 1919 года по какому-то вымышленному обвинению А. Солодовников был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве, где он пробыл более 6-и месяцев. В 1920 году Александр Александрович был переведён из Бутырской тюрьмы в тюрьму города Саратова. Затем он был направлен в лагерь принудительных работ под Саратовом, где работал с 31 января по 23 июля 1921 года. В связи с отсутствием виновности он был освобожден, и в сопрвождении своей сестры Анны возвратился в Москву.
Закончив в 1922 году военную службу, он поступает на работу в ЮЖРУСТО бухгалтером. В это самое время он уже состоит во Всероссийском Союзе Поэтов при Наркомпросе, о чем свидетельствует документ от 4 июля 1922 года.
в 1923 году Александр Александрович женится на Нине Станиславовне Паутынской. 26 мая 1925 года у них родилась дочь Марина. 4 октября 1926 года, родился второй ребенок, которого назвали Сергеем. Когда Серёже было 3 месяца, он простудился, заболел воспалением легких и умер 11 января 1927 года. Через семь лет в начале марта 1934 года любимая дочка Солодовниковых Марина заболела скарлатиной, и ее увезли в инфекционную больницу. Там по недосмотру врачей она заразилась дифтерией и умерла 26 марта 1934 года в возрасте 8 лет 11 месяцев. Больше у Солодовниковых детей не было.
В 1928 году Солодовников заключает несколько договоров с книгоиздательством Мириманова на печатанье детских стихов: «Дети», «Дети Японии», «Дети Китая», «Как ездят», «Домашние животные», «Медвежонок и футболист». До настоящего времени сохранены экземпляры этих книжек. В архиве Солодовникова сохранилась также машинопись веселой поэмы в девяти песнях «Два билета вокруг света», датированная октябрем 1927 года. Позже она была опубликована в № 1-3 детского журнала «Искорка» за 1928 год, издававшегося в Москве. Также в 1928 году в «Искорке» № 4 за 1928 год увидели свет сразу три произведения Александра Александровича: стихотворение «Наводнение» и два рассказа «Весною» и «Боря и Трезор». А в № 1 за 1929 год «Искорка» печатает еще один детский рассказ Солодовникова «Снежный домик».
Совместно с Сергеем Абрамовичем Ауслендером, известным в те годы прозаиком, А. Солодовников пишет пьесу «Колька Ступин», которая в 1924 году была издана отдельной книгой издательством «Русского театрального общества» и довольно долго ставилась на сцене 1-го детского государственного театра для детей (позже Театре юного зрителя).
В 1920-е годы Солодовниковым была написана детская пьеса «Сказка о бедном Кекиле», которая позже широко ставилась в провинциальных театрах даже тогда, когда ее автор был в заключении на Колыме.
В театральный сезон 1937—1938 годов в Московском театре юного зрителя проходил ёлочный спектакль-представление «Ёлка». На афише было напечатано: «Ёлка. Текст А. А. Солодовникова.
9 октября 1938 года Александр Александрович, снова был арестован и в течение шести месяцев находился в тюрьме в Москве, после чего 26 марта 1939 года военный трибунал Московского военного округа его полностью оправдал, и его освободили. Однако 21 сентября 1939 года Александр Александрович Солодовников опять был арестован и заключен в тюрьму по тому же «делу». 17 апреля 1940 года Александр Александрович был осужден на 8 лет лишения свободы: с 29 сентября 1938 года по 29 сентября 1946 года и сослан в концлагерь в Магаданскую область на Колыму, где работал на рудниках в тяжелейших условиях.
29 сентября 1946 года закончился срок заключения Александра Александровича, и он был отпущен из лагеря, после чего ещё в течение 10 лет вынужден был жить и работать «на принудительном поселении», в посёлке Нижний Сеймчан Хабаровского края.
5 января 1956 года Солодовников получил извещение о своей реабилитации «за отсутствием состава преступления», и в марте того же года Александр Александрович покинул Магаданскую область и вернулся в Москву.
В Москве Солодовников продолжает писать стихи и составляет напечатанные на машинке и переплетенные сборники своих стихов и дарит их родным и друзьям. Абсолютно ясно, что о публикации его стихов в открытой печати или их публичном исполнении тогда и речи быть не могло, так как его творчество имело религиозную православную направленность.
Основными трудами Александра Александровича Солодовникова являются сборники стихов: «Слава Богу за все. Попутные песни. 1965» и «Дорога жизни. Путь познания. 1973». Он написал также 5 пьес для домашних рождественских спектаклей.
Будучи композитором, Александр Александрович написал ноты для своих песен и стихов: основной его нотный сборник «Песни Александра Солодовникова. 1968» содержит ноты для многих его песен и песен из 5-и его пьес. Другой нотный сборник — ноты для песен только из спектакля «Духи дома».
В 1969 году некоторые произведения Александра Александровича Солодовникова, являющиеся большой художественной и культурной ценностью, были записаны в его исполнении и под его собственный аккомпанемент на пианино — на фонограмму (на магнитофоне «Днепр»). Было записано 25 его песен, пьеса «Духи дома» и 3 его стихотворения. В 1998 году была выпущена соответствующая аудиокассета «Александр Солодовников — автор и исполнитель песен и музыкального сопровождения».
16 ноября 1974 года с поэтом случился тяжелый инсульт. В тот же день он умер.
При жизни Солодовникова были опубликованы только его стихи для детей, и несколько юношеских стихотворений в сборнике «Предрассветное» 1916 г.
До последних дней своей жизни он состоял членом Российского Авторского общества.
Из прозаического наследия поэта на сегодняшний день изданы очерки «Сокровища Введенских гор» («Московский журнал», 1992, № 3) и «Ваганьковские светильники» («Духовный собеседник», 2000, № 4).
В 1993 году в связи со 100-летием со дня его рождения в эфир вышла телевизионная передача «В светлом саду Христианства», посвященная его жизни и творчеству, в эфире периодически звучат передачи с участием Е. Е. Данилова о творчества А. А. Солодовникова с исполнением его песен по авторской фонограмме на радиостанциях «Голос России», «София», «Радонеж», «Радиоцерковь», «Подмосковье», «Народное Радио», «Благовест» и других.
В 2006 году впервые вышла книга поэта, в которую вошло большинство стихотворений из двух главных его сборников «Слава Богу за все» и «Дорога жизни», а также биографический очерк и воспоминания о нем: «Александр Солодовников. Я не устану славить Бога».
В 2007 году вышла книга: «Александр Солодовников. Стихотворения».
В 2010 году вышла книга «Александр Солодовников. В светлом саду христианства». На сегодняшний день это полное собрание его стихотворений.
В книгу вошли стихотворения из трех основных авторских машинописных сборников поэта, впервые опубликованы его пять пьес для домашних рождественских спектаклей с предисловием автора, а также нотный сборник к песням.
Книга также содержит документированную биографию Александра Солодовникова, воспоминания современников о поэте, статьи о жизни и творчестве поэта, подробные комментарии и многое другое. К книге прилагается мультимедийный диск МРЗ с аудиозаписью песен в исполнении автора — Александра Солодовникова.
Библиография
Поэзия
Проза
- А. А. Солодовников. «Сокровища Введенских гор». Москва, Московский журнал, 1992, № 3
- А. А. Солодовников. «Ваганьковские светильники». Москва, Духовный собеседник, 2000, № 4
Ссылки
- Телевизионная передача к 100-летию со дня рождения поэта А. А. Солодовникова «В светлом саду Христианства».
- Телевизионная передача «Чистый образ». А. А. Солодовников