Жара в тюремной камере была такая, что не было видно ни одной мухи. Огромные окна с железными решетками были распахнуты настежь, но это не давало облегчения – раскаленный асфальт двора посылал вверх горячие воздушные волны, и в камере было даже прохладней, чем на улице. Вся одежда была сброшена, и сотня голых тел, пышущих тяжелым влажным жаром, ворочалась, истекая потом, на полу – на нарах было слишком жарко. На комендатские поверки арестанты выстраивались в одних кальсонах, по часу торчали в уборных на оправке, бесконечно обливаясь холодной водой из умывальника. Но это помогало ненадолго. Поднарники сделались вдруг обладателями лучших мест. Надо было готовиться в места «далеких таборив», и острили, по-тюремному, мрачно, что после пытки выпариванием их ждет пытка вымораживанием.
Татарский мулла, следственный арестант по знаменитому делу «Большой Татарии», о котором мы знали гораздо раньше того дня, когда об этом намекнули газеты, крепкий шестидесятилетний сангвиник, с мощной грудью, поросшей седыми волосами, с живым взглядом темных круглых глаз, говорил, беспрерывно вытирая мокрой тряпочкой лысый лоснящийся череп:
– Только бы не расстреляли. А дадут десять лет – чепуха. Тому этот срок страшен, кто собирается жить до сорока лет. А я собираюсь жить до восьмидесяти.
Мулла взбегал на пятый этаж без одышки, возвращаясь с прогулки.
– Если дадут больше десяти, – продолжал он раздумывать, – то в тюрьме я проживу еще лет двадцать. А если в лагере, – мулла помолчал, – на чистом воздухе, то – десять.
Я вспомнил этого бодрого и умного муллу сегодня, когда перечитывал «Записки из Мертвого дома». Мулла знал, что такое «чистый воздух».
… читать полностью
Поэтому нет нужды полемизировать с Достоевским насчет преимущества «работы» на каторге по сравнению с тюремным бездельем и достоинствами «чистого воздуха». Время Достоевского было другим временем, и каторга тогдашняя еще не дошла до тех высот, о которых здесь рассказано. Об этом заранее трудно составить верное представление, ибо все тамошнее слишком необычайно, невероятно, и бедный человеческий мозг просто не в силах представить в конкретных образах тамошнюю жизнь, о которой смутное, неуверенное понятие имел наш тюремный знакомый – татарский мулла.
1955
Шаламов В.Т. Собрание сочинений в четырех томах. Т.1. — М.: Художественная литература, Вагриус, 1998. — С. 84 — 90
>Татарские муллы
Содержание
Татарские муллы
Размещаю на posredi.ru cтатью ахуна Г. Гизатуллина «Имамы» в переводе Н. Ф. Катанова и комментарий к ней казанского историка Лилии Габдрафиковой
На протяжении многих веков в татарском мусульманском обществе одной из самых авторитетных социальных групп являлось духовенство. Уважение вызывала, прежде всего, его ученость, умение растолковать священное писание — Коран. Очень часто место муллы в приходе занимали представители одной династии священнослужителей. Поэтому сына муллы — махдума — с детства готовили к этой должности. Хотя мечтали видеть своих сыновей имамами как купцы, так и менее имущие родители из мещан и крестьян.
С семьями духовенства стремились породниться представители купечества. Во второй половине XIX в. среди татарских купцов стали популярны экзамены на знание Корана в Оренбургском магометанском духовном собрании2. При этом они не претендовали на звание указных мулл, важным было признание окружающими учености купцов.
Однако в начале XX в. мы наблюдаем уже иное отношение к муллам. Выпускники татарских медресе все чаще отказывались работать имамами и выбирали другие занятия. Особенно это было характерно для шакирдов новометодных учебных заведений. Среди них были и сыновья имамов. Махдумами являлись Гаяз Исхаки, Фатих Амирхан, Фатих Карими, Зариф Башири, Султан Габяши и многие другие представители татарской творческой интеллигенции. Иногда оставляли место в приходе и муллы старшего поколения, вполне состоявшиеся люди.
Буржуазные перемены, произошедшие за это время в российском обществе, трансформировали как его экономические основы, так и религиозные устои. Например, многие ранее запрещенные шариатом вещи из-за своей возросшей экономической выгоды стали допустимыми среди татар. Неспешный провинциальный уклад жизни традиционного общества заменялся новыми моделями поведения, где во главу угла ставились такие буржуазные ценности, как индивидуализм и материальные блага.
Часть мусульманского духовенства в начале XX в. сумела сохранить свой высокий статус. Но это был избранный круг, в основном имамы городских приходов.
Некоторые уже родились в богатых семьях, часть мулл заключила выгодные браки с дочерьми состоятельных предпринимателей и потому была финансово независима. Остальные имамы жили за счет богатых прихожан и были более стеснены в суждениях и поступках, действуя в первую очередь в интересах своих покровителей.
В начале XX столетия многие медресе установили фиксированную плату за обучение, хотя испокон веков школьное дело строилось у татар на некоммерческой основе. Таким образом предпринимались попытки внесения некоторых буржуазных корректив в эту область жизни. Часть мулл стояла во главе периодических изданий. Конечно, они были в основном религиозного содержания («Дин вә мәгыйшәт» (Религия и жизнь), «Әд-Дин вә әл-әдәб» (Религия и нравственность) и др.), но все равно, как и коммерческие аналоги («Идел» (Идель), «Икътисад» (Экономика) и др.) рассчитывали на рыночный спрос и не раздавались бесплатно.
В сельских приходах муллы жили в более тяжелых условиях. Эта тенденция началась еще в конце XIX в. Например, в 1885 г. мулла из Казанского уезда Гилязетдин Мухутдинов пожаловался на своих прихожан в местную полицейскую управу: некоторые верующие отказывались содержать имама3. В пореформенный период увеличились темпы миграции. Многие крестьяне уезжали в поисках лучшей доли в города. Ситуация усложнялась неурожаями. «Муллы получают намного меньше приказчиков», — сетовал в статье в газете «Юлдуз» в 1914 г. мулла Ахмедшариф Бикметов. «От таких мулл, которые в материальном отношении зависят от каждого человека, нельзя ожидать никакой пользы для нации»4, — заключал он.
Как известно, труд имамов никогда не оплачивался государством, при этом они выполняли ряд государственных обязанностей: ведение метрических книг, бракоразводные разбирательства, составление рекрутских списков и т. д. Но имамы не получали не только плату за выполненную работу, но и никаких специальных средств на сопутствующие траты (покупку канцелярских принадлежностей, почтовые расходы).
Если остальные представители государственных служб, имея соответствующие печати, могли рассчитывать на бесплатную пересылку своей деловой корреспонденции, то муллы действовали как частные лица и платили за все из своего кармана. «Им все еще приходится быть ответственным перед самыми незначительными должностными лицами: староста, урядник, старшина. Их ставят наравне с мужиками», — писал сельский имам-хатыб, предпочевший остаться анонимом, в статье «Мулла и чиновник», опубликованной в уфимской газете «Тормыш»5. Практически единственной привилегией мулл в начале XX в. стало освобождение от военной службы, введенное с 1912 г. В этой связи неудивительно, что часть шакирдов выбирала для себя другие профессии.
Страницы рукописи статьи ахуна Г. Гизатуллина «Имамы». НА РТ, ф. 969, оп. 1, д. 46, л. 5-9.
Кроме материальной стороны существовали и другие моменты. В обществе, где шла постоянная полемика между светскими деятелями и традиционалистами, серьезно изменился и сам имидж духовных лиц, шакирдов и медресе. «Унижение медресе и ее руководителей послужило тому, что шакирды всей своей силой стали стремиться (уйти. — Л. Г.) из мира шакирдства и находить, (что. — Л. Г.) лучше быть торговцем», — с горечью писал автор газеты «Кояш» в статье «Что такое медресе?»6.
В конце XIX в. новым явлением для татарской литературы стал роман М. Акъегета «Хисаметдин мулла». Это было первое татарское произведение, написанное в данном жанре, и самое главное — его героем являлся современник, молодой и романтичный юноша. Хисаметдин мулла получил религиозное образование за границей и потому придерживался передовых взглядов как относительно школьного дела, так и в целом на жизнь. Своего рода вызовом обществу стала его женитьба на Ханифе — дочери содержателя постоялого двора.
Однако уже в начале XX в. все чаще в татарской художественной словесности доминировали совсем другие образы религиозных служителей. Так, муллы из произведений Г. Исхаки («Жизнь ли это?», «Зять» и т. д.), Ф. Амирхана («Фатхулла хазрат») представлены меркантильными, недалекими и порочными людьми. Названные писатели, будучи людьми из круга духовенства, знали их проблемы изнутри. Поэтому в их произведениях было достаточно жизненной правды.
Подтверждением служат эпизоды о пьянстве мулл, об их походах в публичные дома, которые можно найти как в архивных делах, так и в опубликованных воспоминаниях. К примеру, о своем родном брате Ибрагиме Ф. Амирхан в 1908 г. в письме к другу И. Аитову небрежно заметил, что тот, возможно, станет муллой-атеистом исключительно из материальных соображений — «для собственного прокорма и это сгодится»7.
Не случайно в 1914 г. представители мусульманского духовенства выступили с просьбой предоставлять муллам «за продолжительную беспорочную службу права личного и потомственного гражданства». По их мнению, это способствовало бы повышению в глазах прихожан авторитета духовных лиц8.
В целом, в татарском обществе всегда были и искренне верующие и соблюдающие все нормы ислама люди. Для таких мусульман важно было участие муллы в жизни общины, он поддерживал их веру своим высоконравственным поведением и мудрыми советами.
Предлагаемая вниманию читателей заметка Гиниятуллы Гизатуллина «Имамы» весьма выразительно иллюстрирует повседневную жизнь татарских мулл в годы Первой мировой войны. Автор отмечает все основные тенденции общества: и тяжелое положение рядовых религиозных служителей, и роль печати в формировании нового образа имамов, и в то же время обвиняет самих мулл в низком образовательном уровне, равнодушии и т. д. Кроме того, он обращает внимание и на изменения в частной жизни прихожан, вызванные лишениями военного времени: дороговизну продуктов питания, уменьшение количества браков и рождаемости.
Безусловно, нас интересовал и автор статьи, подписавшийся как ахун Гиниятулла сын муллы Гизатуллы. В публикации ничего не говорится о месте его проживания. Однако в секретном сообщении председателя Казанского временного комитета по делам печати на имя казанского губернатора от 3 августа 1916 г. упоминается ахун Гиниятулла Гизатуллин.
Его называют наблюдателем открывшихся в Уфе специальных курсов для имамов «для ознакомления мулл со светскими науками практическим ведением дел, связанных с должностью муллы»9. Однако Гиниятуллы Гизатуллина нет среди мулл ни в одном городе Уфимской губернии, вероятно, он занимал должность сельского ахуна.
Статья «Имамы» в переводе известного востоковеда, профессора Казанского университета Николая Федоровича Катанова сохранилась в его личном фонде (ф. 969) в Национальном архиве Республики Татарстан. Судя по тексту, она вышла в печати в 1914-1915 гг. К сожалению, в черновиках профессора не указано, в каком именно татарском издании заметка была опубликована.
ИМАМЫ
Материальное положение наших сельских и городских имамов не обеспечено, и останется оно необеспеченным, по всей вероятности, еще долгое время. Имамы живут на средства прихода, но размеры этих средств, идущих в пользу имама, крайне неопределенны. В последние годы имамов поставили в еще более неудобные условия. Заботы имамов увеличились. В связи с войной им в несколько раз больше приходится сдавать метрические выписки, разные справки.
Для этих справок и метрических выписок нужны им бумага, при том бумага более или менее хорошая. И вот сельский имам на те свои последние деньги, которые он делил на чай и сахар, покупает бумаги. Поэтому среди сельских имамов встречаются случаи, когда имам, истратив свои последние деньги на покупку бумаги, вынужден бывает жить без чая и сахара. Вот для таких имамов современные условия жизни являются и наиболее острыми.
В этом году урожай был отличным. Встречаются поэтому люди, которые говорят, что доход сельских имамов в этом году увеличился. Но эти люди ошибаются. Я наводил справки относительно более чем пятидесяти имамов и муадзинов. Из них 48 человек получили от 8 до 20 телег ушура (ушур — десятая часть собранного хлеба, которая должна быть отделена в пользу бедняков, а в настоящее время выделяется в пользу имамов и муадзинов), 2 человека по 25 телег, один муадзин — 35 телег, а мулла того же прихода, где и муадзин, только 1 1/2 телеги. Только один мулла получили 50 телег ушура.
Средним числом на одного муллу падает 14 телег. В пудах это выходит 84 пуда хлеба. Если бы имам мог ждать, пока хлеб повысится в цене, он тогда, пожалуй, мог бы выручить столько, сколько зарабатывает в течение 6 месяцев сельский пастух. Но материальное положение имама не позволяет ему долго ждать. Ему нужно поскорее продать рожь и заплатить долги Алтунбаеву, ведь его вещи лежат в закладе у этого Алтунбаева.
Наконец, он должен за чай-сахар Адрею. Надо и ему заплатить. Поэтому бедный мулла в самый разгар полевых работ вынужден смолотить все 84 пуда продать по 50 коп за пуд. Получается 42 руб. Из этих денег 10 руб платить рабочим, которые смолотили его хлеб. Остается самому 32 руб.
При таком положении вещей поневоле должен иной раз думать следующим образом: «Хорошо было бы, если бы умер вон тот купец. Досталось мне после него кое-что на починку дыр». Что может дать духовного такой мулла?
Теперь перейдем к самим муллам. Если я скажу, что 2/3 всех мулл достойны своего звания, а остальные часто совершенно недостойны его, то едва ли я буду не прав. У меня в настоящее время имеются бумаги от разных мулл. Многие из этих мулл пишут с грубыми ошибками. Из них трое совсем не умеют писать. Среди мулл некоторые имеют по девять человек детей. Как будет воспитывать их мулла, вынужденный жить на 32 руб?
Нынче все дорого. Поэтому всем представителям труда жалованье увеличили. Между тем как доход муллы в этом году меньше прежнего. Кроме того в этом году мулл заставили заплатить и те 25 руб, которые они в голодный год заняли у правительства через Духовное собрание. Кто не может заплатить, у того описывают имущество. Раньше бывали браки, рождались дети, и они давали мулле кое-какой доход. С уходом молодых мужчин на войну в этом году не стало и браков. Нет женихов для девушек. С уходом на войну мужей уменьшилось и рождение детей.
Единственное, что при таком положении вещей остается делать мулле, это читать проповеди, удобные какому-нибудь сельскому кулаку, если он сельский мулла, или же подмазаться к богачам, если он в городе.
Безусловно, среди мулл есть и честные люди. Есть мулла, про которого мы выше говорили, что получил только 1 1/2 телеги, в то время как муадзин его прихода — 35 телег, безусловно, человек очень честный. Он никогда не продает себя даже за миллионы.
В этом вопросе не без греха так же и печать. Она обрисовала мулл обжорами, обирателями народа. Муллы сами против этого не возражали. Но почему же вы, отцы, не защищаете себя. Или уже вы не умеете писать? Может быть не обращаете внимания на печать? Вы ведь прекрасно видите, какое большое влияние имеет печать. Если мы не будем стараться за себя, то кто же будет стараться? Вы ведь не ангелы и не можете без того, чтобы не пить, не есть, не одеваться. К тому же не надо забывать, что всем нужно воспитывать своих детей.
Ахун Гиниятулла сын муллы Гизатуллы. А РТ, ф. 969, оп. 1, д. 46, л. 5-9 об. Рукопись.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Коблов Я. Д. О магометанских муллах. – Казань, 1998. – С. 23.
2. Центральный исторический архив Республики Башкортостан, ф. И-295, оп. 4, д. 10093; д. 12396, л. 1.
3. НА РТ, ф. 2, оп. 2, д. 3073, л. 4.
4. Там же, ф. 420, оп. 1, д. 253, л. 63 об.
5. Там же, ф. 969, оп. 1, д. 45, л. 12.
6. Там же, д. 44, л. 12.
7. Әмирхан Ф. Әсәрләр. – Казан, 1986. – 4 т. – Б. 245.
8. Особое совещание по мусульманским делам 1914 года: Журналы / Сост. И. К. Загидуллин. – Казань, 2011. – С. 83.
9. НА РТ, ф. 420, оп. 1, д. 297, л. 13 об.
Публикацию подготовила Лилия Габдрафикова
Татарские муллы
https://posredi.ru/tatarskie-mully.html2017-08-17T20:04:56+05:00 Сергей СиненкоИсламТатарстанислам в России,Казанская губерния,Казань,мусульманское духовенство,ТатарстанТатарские муллы Размещаю на posredi.ru cтатью ахуна Г. Гизатуллина «Имамы» в переводе Н. Ф. Катанова и комментарий к ней казанского историка Лилии Габдрафиковой На протяжении многих веков в татарском мусульманском обществе одной из самых авторитетных социальных групп являлось духовенство. Уважение вызывала, прежде всего, его ученость, умение растолковать священное писание — Коран….Сергей СиненкоСергей Синенко s705705@yandex.ruAuthorПосреди России